Кристоф Оно-ди-Био - Бездна
– Ну, как сегодня? – спрашивает Ким.
Она переоделась в каюте. На ней снова короткие шорты с надписью DIVE. Верхнюю часть купальника сменила зеленая майка, туго обтянувшая ее упругие груди-яблоки, – зеленый цвет подсказал мне это сравнение. Глаза она скрыла за огромными солнечными очками, ни дать ни взять актриса из Чинечитты[225]. Пара черных крылышек бабочки. Волосы, заколотые сзади в высокий узел, пылают на предвечернем солнце. Красивая. И необычная. И ласковая, чтобы не сказать больше. Она волнует меня. Если бы она знала… Если бы она знала, зачем я сюда приехал…
– Прекрасно, – отвечаю я.
Она кладет руку мне на плечо. Это приятно. Потом садится рядом.
– А мне кажется, что нет.
– Там была акула.
– И ты испугался?
– А ты разве не испугалась?
Она смотрит на море, сейчас оно похоже на огромное персидское блюдо.
– Нет, я не боюсь.
– Потому что привыкла?
– Нет… – Она умолкает, колеблется, словно подбирает слова, а потом тихо говорит: – Не боюсь, потому что я его видела. Видела, как он с ними обходится.
– Кто? Кто с кем обходится?
– Марен… Как он обходится с акулами…
– И как же?
– Он их ласкает и усыпляет.
– Надеюсь, это просто фигура речи?
– Ты и сам увидишь. Но если хочешь, чтобы он тебе это показал, ты никогда не должен бояться. И ни словом не высказываться против акул.
– А иначе что – он меня съест живьем?
– Не надо насмехаться над этим.
– Да я и не думал насмехаться. Просто вы все так серьезно к ним относитесь.
– Это все равно что объявить священнику, что ты не веришь в его религию.
– Священникам частенько это говорят.
– Наверное, но он этого не выносит. Ты даже ничего не заметишь, потому что он не новичок в своем деле. Он и вида не покажет, но тебя зачислит, раз и навсегда…
– В иноверцы, так?
– Нет, просто в разряд людей, которые не знают, чего они лишают себя, отказываясь нырять.
«Моя жена усыновила акулу» – вот что мне хотелось сказать, дабы уравняться с ними в умопомрачении. Сперва это странное сообщество, потом «крещение», а теперь еще и это – человек, усыпляющий акул… Да они просто свихнулись. Ладно, теперь все начинает становиться на свои места: Пас, и без того внушаемая, да еще уставшая от цивилизации, просто попала к ним в лапы…
– А той девушке, испанке, он это показывал?
– Почему ты заговорил о ней?
– Да ты первая заговорила о ней со мной. Так показывал или нет?
– Думаю, да.
– Они были любовниками?
Этот вопрос вырвался у меня непроизвольно. Ну и пусть, так даже лучше.
– А тебя это очень интересует?
Я задумался. Ким была мне нужна. Ее нельзя пугать – а я помнил, что она сказала мне во время нашей первой встречи. Репутация отеля…
– Да нет, мне, в общем-то, безразлично.
– Что-то не похоже.
Она придвинулась ко мне ближе и разжала пальцы. На ее ладони лежало крохотное сухое деревце, белое как снег. Минеральный скелетик, напоминающий растение, хотя на самом деле это было живое существо. Веточка коралла.
– Я ее сорвала для тебя. В Средние века люди носили такую при себе, чтобы защититься от колдовских чар.
– Ты считаешь, что мне нужен талисман?
– Кто знает…
* * *День завершался в кровавой бойне заката – горизонт был затянут полосами багрового зарева, море зловеще отсвечивало фиолетовыми бликами.
Катер пристал к берегу. Матросы выставили батарею баллонов на дощатый причал. Вдали, на вздымавшихся волнах, мерно покачивались парусники. Ким предложила пойти в отель и выпить:
– Я приглашаю.
– У меня дела, – буркнул Марен, нагибаясь, чтобы поднять ящик со снаряжением.
– Неужели не найдется даже минутки свободной, чтобы отметить мое боевое крещение? – спросил я.
Он обернулся.
Волны разбивались о берег, облизывая песок пенными языками. Каменная громада обступившей нас горы эхом отражала гул моря. Вернее, его дыхание. В нем угадывалась скрытая, но неукротимая ярость или, по крайней мере, демонстрация силы. «Здесь повелеваю я!» – словно говорила нам вода, которая сейчас действительно поглощала – медленно, но верно – даже солнце. Мы сидели в баре. И когда последний солнечный луч, блеснув нам, исчез из виду, мы чокнулись за мое крещение. Они пили финиковый коктейль и выглядели счастливыми. Марен поначалу отказался пить, но Ким настояла – и оказалась права: алкоголь подействовал на него благотворно.
– Марен, ты должен показать Сезару, что ты делаешь с акулами.
Он дернулся, словно его укусили. Весь напрягся, побледнел. И сухо ответил, не поднимая головы:
– Я больше этим не занимаюсь.
Ким не посмела настаивать. А я посмел:
– Почему? Неужели это плохо кончилось?
Марен обжег меня взглядом:
– Это никогда плохо не кончается.
Сказал, как отрезал. Ким смотрела в сторону. Настал решающий момент.
– Да нет, несчастные случаи с акулами имеют место, – возразил я. – Прошлым летом на Реюньоне только об этом и говорили. Там акулы нападают на серферов. Да и на прошлой неделе в Калифорнии еще один серфер стал…
Марен гневно прервал меня:
– А тебе известна реакция этого серфера? Повторяю, слово в слово: «Каждый раз, как ты занимаешься серфингом, ты вторгаешься в их царство». К сожалению, этого СМИ не процитировали. Еще бы: им гораздо выгоднее торговать страхом. – И обратился к Ким: – Спасибо за угощение, Ким. Я иду к себе.
Но он поторопился, мы еще не закончили.
– Не принимай это так близко к сердцу, Марен. Я признаю, что ничего не понимаю в акулах. А кстати, сегодня утром ты мне сказал, что акулу можно усыновить… Это что – правда?
Марен как будто успокоился.
– Правда. Звучит, пожалуй, странно, но это именно так. А почему ты интересуешься?
– Ну… это помогло бы мне преодолеть страх перед ними, разве нет?
– Да, это одна из целей.
– А каковы другие?
– Восстановить связь между человеком и акулой. Может, это покажется тебе наивным или бредовым, но у некоторых народов акула считается не врагом, которого нужно истреблять, а богом, которому поклоняются. На островах Тонга акулу называют богиней. А на островах Фиджи ты должен – если хочешь зваться настоящим мужчиной – обнять голову акулы, чтобы она подарила тебе часть своей силы.
Он наконец расслабился. И я предпринял новую попытку:
– Мне и вправду хотелось бы посмотреть, что ты делаешь с акулами.
Но он замотал головой и повторил:
– Не проси, я больше этим не занимаюсь.
Я отпил из бокала. И неожиданно для себя спросил:
– Из-за погибшей девушки?
Он вздрогнул и страдальчески поморщился:
– Что ты сказал?
– Из-за иностранки, которая здесь жила. И которая утонула.
– Не понимаю, о ком ты… – ответил он, снова потирая себе шею, словно искал что-то, чего уже не было.
К моему удивлению, в разговор вмешалась Ким:
– Он имеет в виду Долорес.
Марен резко повернулся к ней:
– А я-то тут при чем?
Ким устало покачала головой. Устало – и, как мне почудилось, презрительно. Как человек, которому нечего добавить, потому что и так все ясно. Она вынула перламутровый портсигар с узором из ломаных линий, достала из него сигарету. Синдбад тут же поднес ей свечу. Длинный клуб дыма растаял в ночной темноте.
– Ладно, я пошел, у меня еще дела, – сказал Марен.
Поднявшись, он взял свои ключи, лежавшие на стойке. Слишком поспешно. Опрокинув при этом свой бокал. То, что произошло дальше, было очень любопытно: мы, все трое, уставились на струйку жидкости, которая ползла ручейком, словно в замедленной съемке, поперек мраморной стойки, заливая деревянную доску, на которой Синдбад резал крошечные лимоны. Специалист по коктейлям поднял брови:
– Don’t worry, Marin![226]
Внезапно мне показалось, что тот и впрямь чувствует себя виноватым.
– Нам нужно поговорить, – сказал я ему.
– Не о чем говорить. Я здесь для того, чтобы учить тебя нырять, вот и все. Отправление завтра в 8.30.
И он ушел, даже не попрощавшись с Ким.
Она смотрит на море сквозь дымок своей сигареты. По щеке ползет слеза.
– Что случилось?
– Да ничего. Легкий приступ меланхолии в пустыне… – Помолчав, она стирает пальцем слезу и говорит: – Нет, неправда, случилось. Я думала, он тебе скажет. Но он так и не признался…
– Это он виноват в ее смерти?
– Конечно. – Ким по-прежнему не смотрит на меня.
Мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Наконец-то я нашел ответ, который так долго искал. Мне только что подтвердили, что человек, которого я заподозрил, сам не очень-то веря в его вину, действительно является причиной смерти моей жены. Вот и конец этой истории, и этот конец ужасен.
– Что же он сделал?
– Точно мне ничего не известно. Но я знаю, что той ночью они были вместе. Потому что перед этим я видела Долорес. Мы пили у нее чай. А потом я собралась уходить, пока не стемнело. И вдруг появился Марен. Она сказала ему: «Иду!» А на следующее утро ее нашли на пляже.
