Дмитрий Хван - Царь с востока
И снова ангарец оказался прав - не прошло и получаса, как из-за разбитых ворот и каменных завалов показалась процессия знатных турок. Их пропустили до шатра воеводы, а атаман донцов немедля прислал добрых толмачей. Вокруг шатра собрались офицеры и сдерживаемые ими солдаты, с интересом оглядывающие гостей. Вычурные одежды их, грязные да обгорелые, вызывали усмешки у нижних чинов, которые то и дело осмеивали парламентёров. Но лишь одного окрика Черкасского хватило для того, чтобы прекратить обидные реплики и смех - солдаты унялись и вскоре разошлись по своим делам, к тому же близилось время обеда.
Турки сдали крепость. В городе князь разрешил остаться лишь жившим тут грекам, а все остальные должны были его покинуть. Кроме того, Черкасский задержал в плену две тысячи вражеских воинов - необходимо было очистить крепость и город от многочисленных трупов, затушить пожары и расчистить улицы. Только после этого воевода обещал им свободу. Между тем Паскевич посоветовал Якову Куденетовичу начать отвод части войск от Азова. Ещё в Воронеже решено было оставить в усиленном артиллерией Азове шесть полков солдат и три роты драгун - на случай попыток отбить крепость. Пора было и начать раздачу земли стрельцам, коих государем решено было поселить на Дону, на устраиваемой Азовской линии укреплённых поселенений. К тому же было ещё время распахать и засеять придонские луга. Семьи стрельцов, выехавшие вместе с ними из Москвы, сейчас находились в Тамбове, ожидая своей участи.
- Воевода князь! Яков Куденетович! - обратился после вечернего пира к хмельному Черкасскому Паскевич. - Что будешь с полоном делать? Отпустишь ли в Крым?
- Не лучше ль перебить их к чертям? - нахмурил брови крепко стоявший на ногах князь. - Иль утопить?
- Разве не обещал ты им свободы? - опешил Лазарь.
Воевода в ответ рассмеялся, а потом крепко обнял ангарца, поблагодарив его:
- За усилие твоё да за пушки, что заводы теперь льют, благодарствую тебе да царю твоему Соколу! Пусть здрав он будет многие лета! А за турок тех не переживай! Завтра и решим. Устал я...
Следующим утром, посадив многих пленников на галеры и струги, флотилия вышла в Азовское море. Среди кораблей была и турецкая галера, захваченная Степаном Разиным сотоварищи. На неё посадили турецких военачальников и самых знатных горожан, за вёсла взялись янычары, коих приковали, как ранее прикованы были истязаемые рабы. Она должна была последней подойти к приближающемуся скалистому берегу близ древнего града Корчева, за этим зорко следила дюжина ангарцев с соседней галеры, с которой на турецкое судно в нужное время были перекинуты мостки. К оробевшим туркам перешли двое, а остальные взялись за мушкеты. Одетые, словно лекари в чумное время, оказавшиеся на турецкой галере ангарцы прошли на её корму, где один из них открыл лоснящийся на солнце стальной чемоданчик.
- Ну что, Савва, - глухим тоном проговорил один из них другому. - Твоя сторона правая, моя левая. Время нас рассудит.
Глава 13
Москва, Ангарский Двор. Июль 1660.
Посланец из неофициальной столицы Русского царства града Вильны, от главы переведённого в тот город Посольского приказа прибыл к воротам Ангарского Двора ранним утром, едва отпели своё петухи. Взяв коня под уздцы, он нерешительно прогулялся вдоль ворот после чего, недолго потоптавшись у чуть приоткрытой калитки, набрался смелости и потянул калитку на себя, чтобы заглянуть внутрь и позвать караульного или кого-нибудь из дворни.
- Эй! Ты куда собрался без приглашения, молодой человек? - послышался вдруг звонкий голос. - И коня пошто за собой тащишь? Рази он пройдёт?
Парень непонимающе повернул голову - на лавочке у ворот, как казалось ему, дремала молодая женщина. Нет, совсем девица... Да ещё так нахально смотрит на него своими глазами зелёного цвета. Гонец опешил:
- Передать письмо... Игорю Сергеевичу, Ангарского Двора начальнику.
- От кого? - девица с интересом посмотрела на гостя.
- Кто ты такая, чтобы спрашивать? - покраснел парень от недовольства и волнения. - Позови кого-нибудь из мужчин! А ну!
- Из дворянчиков что ль? - рассмеялась нахалка, легко встав со скамьи и пройдя пружинистой походкой к калитке. - Оружен? - оценивающе оглядев парня, кивнула на пояс:
- Сдашь саблю, - у собеседницы оказался вдруг неожиданно твёрдый голос. - Как звать-то?
- Артемий Хмелевич, - буркнул посланец.
- Так от кого прислан? - она прищурила глаз, шире отворив дверь.
- Немочно мне говорить о том, только передать письмо наказано, - нахмурился Артемий.
- Понятно, - улыбнулась и кивнула головой девица.
'Что за дурная девка!' - подумал парень, укоряя себя за излишнюю нерешительность.
Наконец, с той стороны сняли запор и ворота стали открываться.
- Проходь что ли! - пробасил дюжий воин, поманив гонца широченной ладонью.
Он и принял уздцы, отведя коня в стойла.
- Снимай саблю, Артём! - требовательный голос всё той же девицы и её протянутая рука заставили парня снова покрыться пунцовыми пятнами.
- Ты смеёшься надо мной?! - не выдержал он.
- Марийка, говорил я тебе... - неслышно для Артемия проговорил девушке на ухо подошедший к ней молодец. - Нечего провоцировать парня, тут тебе не Владиангарская таможня.
- Коля, ты скажи спасибо, что подменила тебя да юбку длиннющую одела! - задрав носик, ответила Мария.
Николай принял у посланца пояс с саблей, передав его напарнице, и проводил его в столовую, чтобы парень вдоволь поел с дороги.
Пока гость жадно хлебал густые щи, вылавливая из дымящейся миски куски мяса, положенные туда щедрой рукой поварихи, Николай, привалившись к стене и сложив руки на груди, стоял у приоткрытого окна, наблюдая за гонцом. Опытным глазом начальник охраны оценивал парня:
'Ну да, дворянчик из обедневшей шляхты, каких много... Младший сын, наверняка - пошёл на службу к новой власти. У-у, голодный какой! Кто такого пошлёт? Воевода? Купец?'
Вскоре в пустом зале столовой раздалось усталое:
- У-уф! - после чего послышался звук отодвигаемой миски.
Похватав оставшиеся на широком блюде пироги и засунув их в свою котомку, Артемий встал из-за стола и с готовностью поглядел на Николая.
- Следуй за мной, Артём, - не слишком вежливо проговорил начальник охраны, выходя в коридор.
Пройдя по диагонали пустой внутренний двор, они прошли аллею, обогнув цветочную клумбу. Впереди было двухэтажное здание с широкой каменной лестницей.
- Клуб? - прочитал Хмелевич надпись над входной двустворчатой дверью.
Пройдя внутрь, Артемий оказался в полутёмном коридоре, где, едва не столкнулся с девушкой, неожиданно вышедшей из-за двери, на которой висела табличка 'Читальный зал'.
- На лестницу, - приглашающим жестом показал ангарец.
На втором этаже они остановились перед очередной дверью...
'Радиокомната' - снова прочитал надпись Хмелевич, а Николай постучав, прошёл внутрь, сказав гонцу обождать немного. Вскоре из комнаты вышел плотный пожилой мужчина с чисто выбритым лицом и короткими, седыми волосами. Он внимательно осмотрел Артёма и пригласил его пройти дальше по коридору. Там оказалось открытое помещение с низеньким столиком посредине и четырьмя диванами вокруг. На столе стояла доска, покрытая чёрными квадратами, а на них фигурки... Артём видал однажды такие в Вильне, но не смог вспомнить название этой игры. Был на столе ещё и деревянный футляр, на котором стояло два стаканчика для костей, что лежали рядом - эту игру Хмелевич-младший и вовсе не знал. Артемий уселся на один из диванчиков, после того как сел старший из ангарцев и указал ему на место напротив. На соседний диване расположился Николай.
- Артемий! - кашлянув, заговорил седой. - Я Игорь Сергеевич Задорожный, начальник Ангарского Двора в Москве. Говори, кто таков, кем послан, с чем послан... Слушаю.
Хмелевич покосился на сидевшего поодаль Николая.
- Ты на него не смотри, на меня смотри...
Вздохнув, гонец заговорил:
- Моё имя Артемий Антонович Хмелевич, родом из Вильны. Отец мой, Антон Глебович, служит в Посольском приказе. Послан я от самого головы... Афанасия Лаврентьевича Ордина-Нащёкина. После того, как приехал он с отчин псковских, отца к себе звал, а отец, взяв меня со службы в гродненском гарнизоне, наказал мне привезти на Ангарский Двор письмо от самого головы, значит... Письмо личное.
- Так давай его, - протянул руку Игорь.
Артемий вскочил с диванчика, в спешке снял кафтан, чертыхаясь, оторвал подкладку и достал кожаный мешочек. Из него он и извлёк запечатанное сургучом письмо. Протянув его Задорожному, он снова сел и вытер рукавом выступивший пот. В помещении воцарилась тишина и стали слышны непонятные звуки - будто где-то недалеко пищали мыши, но как-то однообразно и вроде бы писк то и дело повторялся. Артемий поглядывал на старшего среди ангарцев - тот непонимающе тёр пальцами лоб, уставившись в текст письма. После чего потом свернул бумагу и тяжелым, ожидающим взглядом посмотрел на гостя.
