Алексей Федорочев - Начало (СИ)
— Все великолепно, — присоединился к моим заверениям Волконский.
— Наверно, гадаете, Егор Николаевич, зачем я вас позвал, вместо того, чтобы выразить свою благодарность чеком?
— Ну, почему же, догадаться о ваших затруднениях несложно. Оценить жизнь единственной дочери в рублях невозможно. Но уверяю, что, даже не зная, что среди похищенных находится Мария Кирилловна, — я и мои люди действовали бы так же.
— Это очень благородно с вашей стороны, — веско роняет князь.
— Не настолько, как вы говорите. Я стал свидетелем преступления, у меня были возможность и силы его пресечь. Все просто.
— И все же не каждый решится преследовать похитителей, многие наемники, ограничились бы исполнением контракта. Не принижайте свои достоинства.
В ответ на эту отповедь мне оставалось лишь склонить голову. А хозяин обратил свое внимание на второго гостя.
— Вам, Петр Ильич, я также безмерно признателен. Если б не ваша своевременная поддержка и помощь со стороны ваших людей — все могло окончиться трагично. К сожалению, наши возможности в Москве сильно уступают столичным, так что без вашего участия Михаил мог и не выйти так быстро на след похитителей.
— Рад был оказаться полезен, — как ни странно, но аристократ Волконский чувствует себя гораздо скованней меня и предпочитает говорить коротко.
— Что ж. Вы совершенно правы, деньгами вашу помощь не оценить, но и оставить вас без благодарности я не могу, поэтому, прошу, — Кирилл Александрович лично вручает нам по конверту, — Это приглашения присоединиться к нашему кортежу на июльском параде в честь Дня Империи.
Судя по реакции Петра — неслыханная милость. Быстренько вспоминаю всю доступную информацию — действительно честь, и немалая. Помимо возможности покрасоваться на глазах цвета общества и весьма вероятного представления императорской семье, это автоматически означает приглашение на все значимые увеселительные и торжественные мероприятия, проходящие в столице в это время, а, значит — связи, знакомства и прочее. По сути — это пропуск в высший свет Петербурга, причем под покровительством не самого слабого по значимости клана. Почему это интересно Волконскому — не знаю, возможно, возрастом или влиянием для таких высоких тусовок не вышел. Хотя, он ведь тоже не из главной семьи Волконских, да еще и младший сын.
К тому же, Ямины-Задунайские — это вторая по старшинству семья в клане, а если судить по объему капитала — может и первая. Ходят слухи, что их глава клана сделал несколько неудачных вложений и может передать свое нагретое местечко сидящему перед нами мужчине. Эти сплетни я услышал от пожилых архивных работников, время от времени делящихся со мной мудростью поколений за чаем. И нет никаких оснований им не верить — покрытые бумажной пылью леди и джентльмены имеют связи в самых разных слоях общества, работая для собственного удовольствия, а не по причине отсутствия денег. Такая работа не наносит урона их чести, проходя скорее по разряду эксцентричного хобби. А то, что меня — безродного сироту — периодически допускают до их святая святых — одиннадцатичасового чаепития, так повторюсь — если мне надо, я очень обаятельный, Антона Малюту, например, туда не зовут.
В таком ракурсе одно то, что погруженный во внутриклановые дрязги глава рода выделил время, чтоб приехать в Москву и провести с нами этот семейный обед, говоря таким образом: "я вас запомнил", это уже большая удача с моей стороны. Надо будет этот момент потом хорошо обдумать.
Все эти размышления занимают секунды, и я присоединяюсь к Петру:
— Благодарю, Кирилл Александрович, это большая честь для меня.
— Не стоит, жизнь моей Машеньки для меня бесценна.
Покончив с необходимым этапом благодарностей, хозяин предлагает продегустировать коньяк из его запасов, который уже вытащил из бара Вениамин. Крохотные дозы в пузатых рюмочках не несут опасности для контроля, поэтому все с удовольствием принимают предложение, а мне остается лишь последовать их примеру. Обстановка из натянутой в начале становится более раскованной. За потягиванием ароматного напитка из меня, Петра и Михаила аккуратно вытягиваются подробности поисков и боя. Князю и наследнику любопытно все — и ход расследования, и ход стычки. Искренний неподдельный интерес старших мужчин делает свое дело, и вскоре бывшие поединщики наперегонки выкладывают детали произошедших событий. Со смехом, Михаил и Петр признаются в моей роли в их усмирении, за что я удостаиваюсь внимательного княжеского взгляда.
Не скажу, что мне нравится этот ненавязчивый допрос, замаскированный под видом беседы, но правила здесь устанавливаю не я. Со своей стороны стараюсь или молчать, или максимально скромничать, безбожно сваливая все лавры на тактический талант главы "Кистеня", но снова и снова нарываюсь на тонкую лесть. Так и тянет действительно похвастаться своими способностями, но я, слава Богу, не обычный подросток, поэтому неумные порывы подавляю в зародыше. Вместе с тем возрастает восхищение этими людьми, это ж надо, так искусно построить разговор, что даже мне, битому жизнью волку, хочется довериться им во всем. Мысль, что этим кадрам не было бы цены среди мошенников, окончательно возвращает мозги на место.
Но коронный выстрел Кирилл Александрович прибегает напоследок:
— Я, кстати, Егор Николаевич, служил одно время под началом вашего деда, он вам про меня ничего не рассказывал?
Не помню в рассказах деда ничего про старшего Ямина, но не мог же он всех сослуживцев нам с Митькой описать.
— Не рассказывал, но не сомневаюсь, что работать с ним было трудно. Он очень суровый и сложный человек, — собираюсь добавить "был", но хозяин неожиданно меня перебивает:
— О, про это можете не говорить, Александр Павлович всем подчиненным просто ужас внушал, до сих пор его вспоминают. Кланяйтесь при случае ему от меня.
Оп-па. Я-то Елизара Андреевича по привычке имел в виду, а князь явно про моего неизвестного биологического деда говорит. Может еще что-то удастся узнать?
— А если не секрет, где вы с ним служили?
— На флоте. Он тогда эскадрой на Балтике командовал. Жаль, что семейные дела заставили его в отставку уйти, мог и до адмирала дослужиться. Морошин, что ему на смену пришел, куда как слабее был. Впрочем, я и сам, как видите, с флотом расстался, хотя море до сих пор зовет, — при этих словах Кирилл Александрович так ностальгически вздыхает и оглядывается на фотографию на стене, что мне даже немного жаль становится этого мужчину, вынужденного променять дело всей жизни на клановую суету.
Нет уж, я свои мечты не предам. Нету, слава Богу, у меня гирь из клановой собственности, которая опустит меня на землю. И я давно уже прикинул, как мне совместить тягу к небу, свои амбиции и талант к целительству, даже есть мысли попытаться интерес церкви к моим планам пристегнуть, просто пока молчу, чтоб не сглазить.
— Что ж, господа, благодарю за доставленное удовольствие, беседа с вами была очень познавательной, — недвусмысленный посыл к окончанию аудиенции заставляет нас Петром подскочить и начать исполнять все положенные по ритуалу телодвижения: кланяться, благодарить, прощаться…
— Надеюсь, ничто не помешает вам принять приглашение на празднование Дня Империи, и еще раз благодарю за помощь в спасении Марии. Двери нашего дома всегда будут открыты для вас.
До тех самых открытых дверей нас провожают наследник с младшим братом, что является знаком большого расположения. Еще круче — если б сам князь или княгиня проводили, но для этого мы рылом все-таки не вышли. И так неслыханная честь оказана, особенно мне. Пока идем, уточняю у Михаила, как уместно появиться по приглашению в Петербурге. К чести молодого человека, он не кривится, а спокойно объясняет, когда и как мне необходимо прибыть в их питерскую резиденцию, какой багаж стоит иметь и на какие мероприятия рассчитывать. С удивлением узнаю, что помимо общих развлечений, от нас потребуется по разу быть сопровождающими для мелкой принцесски на каких-то увеселениях. Ну, ладно Петр, он-то клановыйЈ но я тут с какого бока? Волконский, кстати, тоже внимательно выслушивает всю информацию, как и я, поражаясь привалившему счастью. Но, в отличие от меня, удар принимает с честью, чувствуется выдержка. Да и как я понял, у себя в семье он привык исполнять роль няньки и сопровождающего для своей кузины — Светланы. Он очень мало распространялся на эту тему, но я сделал вывод, что родственница его — то еще чудовище, а подружка ей под стать. Может эмигрировать, пока не поздно?
Оказавшись дома, стряхиваю с себя напряжение, в котором пребывал до этого. Ну их, этих аристократов, с их многосмысленными беседами, интересами и прочими подтекстами. До июля еще дожить надо, а пока отложим эти мысли в долгий ящик, пусть там помаринуются, здесь и сейчас у меня есть свои дела.
