Алексей Федорочев - Начало (СИ)
— Вы там скоро? — из подвала кричит Шаман, — Ау?
— Всё норм, закончили!
Земеля вопросительно смотрит на меня, а потом в сторону выхода. Вот как у него получается одним взглядом спросить так много? Если перевести на нормальный язык, то сейчас он спросил: "Ему можно рассказать?" или: "Будешь ему рассказывать?"
Я так многозначительно не сумею, поэтому отвечаю просто словами:
— Потом, как-нибудь при случае.
Земеля кивает, и мы идем на выход. Трофейные сутки на исходе.
Очередные две недели пролетают мимо, но я, как правильный командир, в суете на этот раз не участвую — просто держу все под контролем. А еще восстанавливаюсь и мучаю крыс. Появившийся Григорий очень кстати напомнил мне о моей идее. За впечатлениями минувших выходных Наташкино предательство как-то отошло на второй план, но виноватая морда персонального шпика резко все вернула на свои места. Правда, после серии опытов, закончившихся смертью несчастных животных, затею бросаю — способ общего болевого воздействия на нервные окончания понятен, а издеваться над животными просто так — это не ко мне. Двух оставшихся в живых грызунов подлечиваю обратно и ставлю на пожизненное довольствие — пусть пока служат мне напоминанием, что людям вообще и гвардейцу в частности доверять нельзя. Хорошо, что и Григорий, чувствуя свою вину, особо ко мне не лез, ограничившись редкими визитами.
Костин с восставшим из пепла "Кистенем" носится по городу, решая кучу вопросов с продажей трофеев, людьми, новым офисом, техникой и прочим. Чтобы избежать возможного недопонимания, сразу предупреждаю, что большую часть дохода за ближайшее время заберу себе на покупку титула. Если у Ярослава Владимировича и были какие-то возражения, он их благоразумно оставил себе. Хозяин-барин.
Впрочем, требуемая сумма у меня, похоже, уже наберется, так что дальше можно будет и побольше на развитие агентства потратить. В идеале — оно должно работать само по себе, вызывая нас только к особо интересным заказам.
Чтоб парням жизнь малиной не казалась, привлек их к работе Бушарина — ему тоже до фига бусин требовалось. И если раньше я заряжал их ему в одиночку, то теперь эта неразлучная троица почти постоянно отиралась при лаборатории, всерьез заинтересовавшись процессом настройки энергоблоков. Особенно прикольно было смотреть, когда профессор по нашей старой договоренности занимался со мной физикой, а эти лбы слушали, как будто получая откровение свыше. Умеет Александр Леонидович объяснять, натренировался на своих ПТУшниках.
Еще пилоты, восстановившись, начали подрабатывать зарядкой бусин знакомым бойцам из "Кистеня". Вообще-то это не совсем легально, а если быть честным — вообще нелегально. На такую деятельность лицензия требуется со специальным помещением и налоги огого какие отстегивать, но Шаман пообещал, что работать будут только со своими, и дальше них эта информация не уйдет. Особенное удивление вызвало, что в эту подпольную деятельность совершенно неожиданно оказался вовлечен Бушарин. Подначенный парнями, он на моих глазах из пяти Земелиных "огоньков", одной "молнии" и двух моих "ветерков" спаял полулегендарный амулет "Последний вздох", срабатывание которого приписывали когда-то моей матери. По сути, эта фигня, весом примерно в двести грамм, выполненная в виде громоздкого браслета, имитировала залп огнемета с площадью накрытия примерно пять на пять метров и дальностью поражения до ста пятидесяти метров. А название получил за то, что во время Большой войны с его помощью несколько раз бойцы подрывали сами себя, попав в окружение. Как по мне — сомнительное достоинство.
Никакой художественной ценности браслет, разумеется, не имел, а учитывая его массивность — подходил скорее мужчине, чем женщине. После полевых испытаний, с риском для здоровья проведенных на ближайшем болоте, парни получили по заслуженному щелбану от Александра Леонидовича и быстро успокоились.
И валялся бы этот шедевр на полках лаборатории, если б не зашедший в тот же день с каким-то вопросом Костин.
— Это… Это то, что я думаю? — с жадностью уставился он на брошенную на столе игрушку.
— Это? Смотря, что вы думаете, — сделанный на спор профессором браслет никому из нас был не нужен, а лично для меня представлял ценность только по затраченным материалам — как и любое изделие с магической начинкой частично он состоял из золота и алексиума.
— Я такие только несколько раз видел… "Последний вздох"… — учитывая, что каждый из нас мог ёб ударить и более разрушительно, а уж из МБК, с его системой накопителей — еще круче, восторг наемника был нам непонятен.
— Ай, вы ж не понимаете ничего, будь у нас такое оружие, мы бы с бобринским поселком и сами разобрались бы.
А вот сейчас обидно сказал… Хрен бы вам однозарядный огнемет чем помог.
И если до этого у меня мелькнула мысль подарить Ярославу эту игрушку, то последнее утверждение начисто ее стерло.
— И что, на него найдутся покупатели? — интересуюсь у директора.
— Да, полно. Любой из наших такую вещичку купил бы, только дорого, их мало, и меньше, чем за пятьдесят тысяч не отдают.
— Сколько — сколько? — прокашлявшись, спрашивает Земеля, бывший инициатором спора с профессором.
— Пятьдесят тысяч, а вам что, продать нужно?
— А сможете? Просто он у нас без документов, — если есть идиоты, готовые покупать безделушки за такие деньги, надо этим пользоваться.
— Зарядите?
— Хоть сейчас, — Олег берет браслет и начинает вливать в него силу.
— Сорок пять, деньги завтра.
— А почему сорок пять?
— Раз документов нет, цену придется снизить, и мои пять процентов — быстро сориентировался наемник.
— А еще пару штук на тех же условиях пристроишь? — кажется, Леха решил, что его пострадавший лоб стоит двадцати штук прибыли.
— Хоть десять. Эта вещь скорее статусная, чем реально боевая, — хорошо хоть признал, а то я уж совсем за здравый смысл наших вояк переживать стал, — так что есть у меня несколько знакомых, готовых заинтересоваться. Может у вас еще что из такого есть на продажу?
— Пока нет, — обрубаю пыл и Костина, и парней. Золота и алексиума у меня не полные подвалы, трофеи не в счет — все ушло на торги. Да и одно дело сделать и толкнуть пару амулетов, заработав профессору на работу лаборатории, а другое — заставлять его заниматься этим целыми днями. К тому же вряд ли в Москве много идиотов, чтоб таскать на себе почти бесполезную хрень, стоимостью в полста тысяч.
Еще с появлением денег, я нанял бригаду рабочих, за три дня сотворивших невозможное — придавшие складу вполне приличный вид и отремонтировавших мне личный уголок в громадине ангара. Как ни странно, но мне даже начало нравиться мое новое жилище. Судите сами: достаточно большое помещение бывшего цеха, размером с хороший спортзал, примерно посредине — прозрачный купол профессорской лаборатории. Восемь замерших во всеоружии истуканов вдоль одной стены, склад оружия — у другой. И мое личное пространство в виде двухэтажного отгороженного капитальной стеной угла размером примерно шесть на десять. Эдакий минимализм и гигантизм в одном флаконе.
Единственное и основное неудобство — там постоянно кто-то ошивался: китайцы, профессор, пилоты, Костин и его бойцы, периодически заглядывающий Гриша… Скажем так, девушку сюда привести было проблематично, а природа вкупе с весной свое брала — гормоны проснулись и требовали выхода. Небольшая передышка в моей постоянной гонке за титулом неожиданно обернулась вполне конкретным томлением, которое очнувшись, не желало униматься ни в какую.
А в середине второй недели в "Кистене" появился гонец от немного забытого Михаила Ямина-Задунайского. Получив обратно грузовик и даже джип, я признаться, посчитал наше знакомство законченным, по принципу: где я, а где они? Но ошибся. Прибывающий в Москву князь Кирилл Александрович Ямин-Задунайский хотел меня видеть в субботу на скромном семейном обеде. Форма одежды свободная.
Интерлюдия.
Артем Игоревич Ельнин занимал свою должность начальника охраны князя Ямина-Задунайского не за красивые глаза. Будучи младшим сыном в далеко не богатом роду, подмятом когда-то Задунайскими, он в жизни мог рассчитывать только на себя, поэтому покровительство, оказанное ему старым князем, высоко ценил. Выучившись на деньги Задунайских, он опять привлек внимание своей аккуратностью и внимательностью, и вместо клановой гвардии оказался в службе охраны семьи, где сделал стремительную для себя карьеру. Потому что, удалившись от дел, старый князь забрал с собой в имение и многих ветеранов, а Ельнин вдруг оказался лучшим среди оставшихся.
Неожиданное повышение застало врасплох, а работа, прямо скажем, синекурой не была. В иные дни, Артем Игоревич проклинал и должность, и подчиненных, и самих охраняемых, но постепенно служба наладилась и уже не вызывала желания застрелиться.
