Михаил Ланцов - Александр 3
Александр демонстративно захлопнул крышку часов и притопнул каблуком, привлекая к себе внимание:
- Однако рассвет, господа. Через два часа я, дорогой Хельмут, хотел бы увидеть, как Прусский корпус пересекает датские позиции по направлению к Тиглеву. Нет! Русские позиции! - Он вызывающе посмотрел на Хельмута фон Мольтке. - Я сделал свою работу, извольте не подвести. В предстоящем деле вера в меня вам будет не нужна. - После чего вежливо улыбнулся, кивнул Роону и Бисмарку, и вышел с наблюдательного пункта. Датские позиции были взяты. Нужно было незамедлительно совершать хитрый ход конем, чтобы запутать наблюдателей и выступить на Санкт-Петербург.
Спустя месяц. Варшава.
В шесть утра с западного направления на железнодорожный вокзал вошел странный состав. Локомотив не только тащил за собой вагоны, но и толкал их впереди. Что было чудно и необычно. Впрочем, странности на этом не заканчивались. Вместо обычных сараюшек на колесах, перед наблюдателями имели место быть просто открытые платформы, обложенные по периметру мешками с песком, поверх которых стояли многочисленные механические пулеметы. Вид у состава был устрашающий, впрочем, красно-белое знамя и патриотические надписи на польском языке вызывали у ополченцев, заполнивших собой вокзал, довольно радостные эмоции. Они начали приветственно махать руками и выкрикивать что-то задорное и веселое. Все приняли этот поезд за очередной подарок англичан. И очень зря.
Дождавшись, пока практически все люди, спящие вповалку на вокзале и в поле подле него, встанут, кто-то на платформе крикнул 'Огонь!' и все семьдесят четыре механических пулемета буквально взорвали осеннее небо. Спустя пять минут все было кончено. Многие смогли бежать, побросав оружие, но и погибших да раненых получилось изрядно.
Спустя еще пятнадцать минут к вокзалу подошел второй состав, из которого высыпали солдаты в форме цвета хаки и красными звездами на стальных пехотных шлемах. Александр распорядился о таком нововведение (красная звезда на шлемах) сразу после штурма датских позиций. Никто особенно не возражал, так как в войсках рыцари ордена Красной звезды очень высоко ценились за свой профессионализм. Солдаты были даже рады такой возможности, воспринимая ее как награду. Конечно, в орден их не зачисляли, но сопричастности к нему их радовала. У них вообще этот символ ассоциировался с цесаревичем, которого они глубоко уважали и которому были всемерно преданы. Так вот, солдаты высыпали и сразу стали занимать территорию, параллельно добивая раненых, с которыми просто не было времени возиться.
Почему на вокзале было так много повстанцев? Все очень просто. Царство польское, памятуя о том, как там порезвился цесаревич в 1863 году, очень боялось открыто собирать ополчения при живом Александре 2. Поэтому собственно восстание там началось лишь в конце июля. Да и шло медленно, без особого энтузиазма. Так как шляхта панически боялась возвращения Саши. В связи с чем, лишь к середине сентября с горем пополам получилось собрать около семи тысяч человек. Однако это было полбеды. Для переброски войск под Санкт-Петербург требовался подвижный состав, который в значительной степени был конфискован канцлером для переделки под колею Николаевской железной дороги. Поэтому, 'бутылочным горлышком' этой логистической схемы стал Варшавский вокзал, где и собралось практически все ополчения царства Польского, ожидая, когда прояснится проблема с транспортом. Александр решил не вступать с ними в открытый бой, вместо этого отправив им 'поезд счастья', тем более что никакого охранения железнодорожных путей у них не было...
Цесаревич ступил на перрон совершенно залитого кровью вокзала в семь часов пятнадцать минут по местному времени. Агенты первого отдела КГБ, действовавшие в Варшаве, уже доложились, поэтому стрелковые взводы и отделения спешили по полученным адресам со вполне прозрачными приказами. Александр понимал, что поляки к гибели его фамилии отношения не имеют. Впрочем, это не снимало с них ответственность за восстание. Они его, честно говоря, уже совершенно достали со своим тупым гонором, а общее раздражение и злость, которая в Саше копилась с самого того момента, как он узнал о гибели семьи, не позволяла проявлять милосердие. Его душа жаждала крови.
Первым дело, сойдя на перрон, он подошел, аккуратно перешагивая через трупы своими начищенными до блеска лаковыми сапогами, к небольшой группе пленных ополченцев, которых держали в одном угле вокзала до особого распоряжения. Медленно обвел их взглядом и, выбрав одного из толпы, указал на него рукой:
- Ты. Как твое имя? - Но пленник промолчал, только дико таращась на Александра перепуганными глазами. Поэтому, Саша достал револьвер и с невозмутимым видом застрелил двух повстанцев, стоящих слева и справа от выбранного персонажа. Из-за чего лицо этого поляка забрызгало кровью и мозгами. - Я повторяю свой вопрос. Как твое имя?
- Ромуальд, Траугутта Ромуальд, - сдавленным от страха голосом, произнес ополченец.
- Хорошо. Ты у них за офицера? Кем раньше служил?
- Я... я отставной полковник императорской армии.
- Отлично. Ты будешь моим курьером. Я велю дать по тридцать палок этим, - Саша махнул рукой на пленников, - и отпустить по домам, если ты поклянешься выполнить мою службу. - Ромуальд немного заозирался, после чего робко спросил:
- Какую службу, панове?
- Хм... - Александр усмехнулся, видя, что Ромуальд его не узнает. - Мне нужно, чтобы ты взял машиниста с помощником, сел на локомотив без вагонов и отправился самым быстрым ходом в Санкт-Петербург. А там обратился в имперскую канцелярию и передал пакет для господина Шувалова Петра Андреевича. - Саша сделал паузу. - Справишься?
- Отчего не справиться... Спустя три дня. Санкт-Петербург.
- Ваше высокопревосходительство! Срочное письмо из Варшавы! - Адъютант вошел в кабинет канцлера и встал по стойки смирно.
- Что-то случилось? - Да, ваше высокопревосходительство! Курьер, который его доставил, сообщил, что польского ополчения
больше нет. Варшава пала.
- Что?! Это Александр?
- Никак не могу знать. Но форма войск, по описания этого поляка, очень похожа на ту, что используется Московским корпусом.
- Проклятье! Он же должен быть в Дании! Давай сюда письмо! Что там?
- Не могу знать Ваше высокопревосходительство! - адъютант подошел к столу и протянул письмо Шувалову. Тот распечатал конверт и достал оттуда аккуратную открытку. На совершенно белом, глянцевом поле стоял вензель с изящно прорисованной буквой 'А' и декоративно вплетенной в нее римской цифры 'III', а на обороте, хорошо знакомым почерком цесаревича было написано: 'Иду на вы'.
