Сергей Васильев - Останется память
Дрожащими руками я на секунду приоткрыл пакет. Там лежали деньги. Объемные пачки, перетянутые резинкой. Я закрыл пакет и, не раздумывая, рванул вслед за первой группой. И почти сразу потерял ориентацию. Ну, как разобраться – куда бежать, когда то и дело на пути выскакивают твердые стволы, пахнущие смолой, колючие кустарники, а мокрая трава в пояс хлещет по ногам. Надо смотреть под ноги, чтобы не навернуться в дренажную канаву, и прикрывать лицо от царапин. Слышно только себя – хруст ломаемых веток, шелест травы и натужное дыхание.
Где первая группа? Где преследователи? Никого. Остался лес, темно-синие небо и неясные звуки ночи. Я приостановился, чтобы передохнуть. Сердце било в уши частыми ударами, каждый вдох отзывался болью в боку. Я стоял, опершись рукой о дерево, а второй придерживая пресловутый пакет.
Сзади на плечо мне легла рука, и я чуть не рухнул: показалось, будто сейчас со мной случится нечто ужасное.
– Принес? Давай пакет.
Я безропотно его отдал, но нашел силы спросить:
– Вы кто?
– Тебе зачем? – усмехнулись из темноты.
– Рисковал же!
– Только дурак будет ждать, когда на него нападут. А ты сразу побежал, молодец.
– И зачем я вам понадобился?
Человек, забравший пакет, хмыкнул:
– Будто не понимаешь. На нас – метки. Ты – чистый. Нас отследить – пара пустяков. Тебя – невозможно. Перехватили бы до глухой зоны нашего парня с пакетом – нам кранты. А без пакета – так, мелочь. Надавали бы по шее и отпустили.
Он говорил слишком чисто и правильно для неформала, каким хотел казаться. Да и зачем ему говорить со случайным прохожим, которого использовал? Значит, всё не так. В чем-то подвох.
– Зачем вам наличка? – спросил я.
Человек приблизился ко мне дуновением сквозняка и взял за локоть.
– Ты же куда-то шел? Пойдем, провожу.
Локоть жутко заболел, и я попытался осторожно высвободить его из захвата железных пальцев. Не получилось. Меня слегка подтолкнули и повели в неизвестном направлении. Шли довольно прилично. Вывели на поляну и усадили на поваленное дерево, не отпуская руки.
Света было недостаточно, и я не мог разглядеть внешность незнакомца. Он помолчал, а потом сказал:
– Зови меня Кнут. Хочешь спросить?
– Да, – устало ответил я.
– О чем?
– Обо всем. Что тут у вас происходит? На самом деле.
– Ты не оригинален. Все задают одинаковые вопросы.
– Кто – все? Те, кого вы подлавливаете? С помощью банд?
– Любые действия можно использовать для различных целей. Так сказать, одним выстрелом – двух зайцев прикончить.
– Ничего не понимаю, – признался я. – Люди ведут себя несообразно образам. Ждешь от них одного, а видишь иное. Как будто, все нацепили маски, влезли на котурны и ходят по древнегреческой сцене, пафосно декламируя бесконечные монологи.
– Как ты?
– Как я…
– Чтобы человек обратился за защитой, он должен бояться. Кого – неважно, есть выбор. Но защищать должен кто-то один. А именно, государство и его органы правопорядка. Они всегда надежны. Они придут на помощь. Главное, соблюдай правила, и всё будет хорошо.
– Странно, что об этом говорит человек из банды.
Кнут махнул свободной рукой.
– Все эти группировки – просто ширма. Если ты глупец, то надеваешь нужный прикид, вступаешь в банду и живешь по понятиям. Ты не знаешь, кто отдает тебе приказы, и не знаешь цели. Зачастую, не подозреваешь о результатах. Тебя используют. Если ты умный – используешь ты. Ты уже в курсе – какой результат нужно получить. Но всё равно не понимаешь глобальной цели. Потому что она известна очень малому числу людей, обличенных властью.
– И кто эти люди? – не удержался я от дурацкого вопроса.
– Ты всё равно не знаешь их, – Кнут усмехнулся
– И скажи еще – что ты станешь делать, когда расскажешь всё?
– Не бойся. Ничего с тобой не случится. Не думай, что я выдаю секретные сведения. Этой информацией Сеть просто забита – достаточно набрать в поисковике нужно слово. Но там всё – домыслы. А вот факты. Есть две власти. Та, что на виду, которая издает законы, управляет государством, карает виновных и невиновных. И та, что действительно правит. Вторая власть всегда добивается большего.
– О, да, тайная власть! Слыхали, и неоднократно. В разные времени ее звали по-разному.
– Значит, ты в курсе. С вами, которые из Сити, иногда приятно пообщаться. Вы далеко не все – упертые сволочи, думающие только о себе. Но со сволочами проще, ты не находишь? Их легко просчитать и вынудить делать то, что нужно. А с вами, думающими о разном, всё далеко не однозначно. Да, что-то я действительно с тобой разболтался. Пора мне.
Он шагнул в сторону, отпуская мою занемевшуюю руку, и утонул в темноте.
Наверно, я слишком сильно устал. Все что-то пытались донести до меня, а я не понимал. Чего? Например, того, что в этом мире не бывает случайностей? Что всё тут заранее спланировано? Что людьми управляют на всех уровнях, а они об этом и не подозревают? За кого меня принимали? К чему склоняли? Может быть, делали намеки, прозрачные для всех, кроме меня? Не разобраться. Надо дойти до дома, выспаться, зайти в Сеть и найти ответы на все вопросы. С утра, как встану. А теперь – выбираться из этого леса.
Мне послышались голоса. Говорили громко, примерно в той стороне, к которой я сидел лицом. Я встал и побрел туда.
– …Сколько раз тебе говорилось: сиди на месте! А ты?!
В ответ раздался сдавленный хрип.
– Что-что? Не слышу?!
Хрип стал громче и членораздельнее. Но всё равно я не мог разобрать слова.
– А-а, понятно. Мы брезгуем. Не хотим разговаривать, – вкрадчиво продолжил первый голос. – Мы забыли, как нас учили быть послушными. Вспомним?!
Раздался тяжелый удар, как по боксерской груше.
– Прояснилось? Давай, давай, вспоминай. Тебе запрещено покидать место постоянного пребывания. Третий раз ты делаешь это, будто правила не для тебя. Ты в курсе, что бывает с теми, кто нарушает? В курсе… Скажи, зачем ты это делаешь? Хочешь встретиться с дружками? Что-нибудь им передать? Сообщить информацию?..
– Ты не поймешь, – со свистом прохрипел второй голос.
– Да уж куда нам! Кстати, – голос стал донельзя приторным, – ты, наверно, знаешь, что нам разрешено допрашивать нарушителей прямо на месте? Знаешь… В курсе, что в случае сопротивления, мы вправе применить адекватные меры? В курсе… А ты видишь, дохляк, что рубашку мне испачкал?! Кровь, она, плохо отстирывается. Так что не обижайся. Всё по заслугам…
Я услышал стон, грубую ругань и увидел проблеск света. Конечно, мне не следовало лезть в разборку, что бы там ни происходило. Но в той стороне мелькнула стена дома, а я уже слишком давно находился в дороге. Мне требовалось найти пристанище. И я пошел на звуки. Выставив руки, чтобы не натыкаться на ветки кустарников, я осторожно продвигался вперед, в сторону голосов.
Впереди задергался луч фонарика. Потом кто-то сунул фонарик в развилку ветвей, свет успокоился и я, наконец, увидел всю сцену. Крупный полицейский в мотоциклетном шлеме левой рукой держал за воротник парня в голубом, а правой сосредоточенно бил его, стараясь попасть по лицу. Парень закрывался обеими руками, прижимая локти к бокам и стараясь подтянуть колени как можно выше. Полицейский отдирал от тела мешающие руки парня и бил. Смачно, с придыханием, с удовольствием. Когда он попадал в лицо, раздавалось неприятное хлюпанье, словно в грязь роняли тяжелую гирю, а потом с чавканьем вынимали, чтобы тут же ее снова отпустить.
Движения человека в голубом становились всё более хаотичными. Он уже не контролировал движения, вяло отмахивался, вертел головой, и четыре тонкие косицы, казалось, жили своей жизнью… Гоша?..
– Гоша?!! А ну, оставь его, гад! – я непроизвольно шагнул из-за кустов.
Полицейский выпрямился, отпуская парня, отчего тот сразу повалился на землю, выхватил из кобуры огромный револьвер, направил его на меня и выстрелил.
У полицейского были темные очки, накачанные бицепсы и едкая перекошенная ухмылка…
6
"…В территориальном округе "Озерки-12" в одиннадцать часов вечера было совершено нападение на полицейского, находящегося при исполнении служебных обязанностей. Для предотвращения нежелательных последствий полицейский применил табельное оружие на поражение. Личности нападавших не установлены. Ведется служебное расследование. Мирные граждане нашего города могут спать спокойно: ничто не потревожит сон достойных членов общества. И о погоде…"
Часть 6
1
Шумов просто гулял, наслаждаясь старинной нетронутой архитектурой столичного города. Пышный Петербург отражался в каналах и реках, и до самого горизонта не было видно ни одной уродливой стеклянной башни. Конечно, Костю окружал не сплошной классицизм начала девятнадцатого века. Эклектика, модерн, неоклассицизм – всё это бросалось в глаза. Но при этом выглядело соразмерным и гармоничным. Не выбивалось из общего ряда. Может, потому, что строилось в единую эпоху самодержавия? Или в этом мире люди умели видеть красоту, в отличие от тех, кто во времена Республики стремился разрушить старое и на его руинах построить совершенно иное?
