Андрей Круз - На пороге Тьмы
— На пляже, где же еще? Летом пляж чуть не главное развлечение здесь. И лето было жаркое, и загар на мне долго держится.
За ночь тесная квартирка нагрелась от одного нашего присутствия, так что прятаться под одеялом постоянно уже не было нужды. Хотя сквозняк все же ощущался, надо будет окнами заняться.
— Чай будешь? — спросила она, усаживаясь на кровати и сдергивая со спинки стула халат.
— С круассанами? — спросил я задумчиво.
— С удовольствием, — усмехнулась она. — Потом можно будет в кондитерскую заехать, со свежими булочками попить.
— Если с удовольствием, то тогда тебе лучше обратно в постель, — подумав, сказал я. — И тогда можно даже без чаю.
— Блин, мы же только что! — засмеялась она.
— Ну, знаешь… — развел я руками. — Ну что я могу поделать, если все время хочется?
— Мне тоже хочется, я уже… сам знаешь, сколько уже ни-ни, а вот терплю, — поставила она мне на вид. — Потом, у нас еще дел полно сегодня, а то завтра выйдешь на сутки и ни черта не успеем. И мне еще на работу надо, я же не выходная.
— Могла бы отгул взять, — пожал я плечами.
— Сегодня не могла, дела есть, я же начальница, — помотала она головой так, что аккуратно убранный и затянутый шнурком "конский хвост" заметался из стороны в сторону. — В другой день возьму, к выходным поближе, обещаю.
— Угораздило же… с начальницей, — пожаловался я на жизнь. — А она теперь в сексе отказывает, уверяет, что все либидо сублимировалось в трудовом порыве.
— Типун тебе на язык, — фыркнула она. — У меня этой либиды столько, что если я ее на волю выпущу, ты с кровати живым не встанешь. Кстати, скрипучая очень, не находишь?
— Кровать-то?
— Нет, я скрипучая! — обернулась она ко мне, уперев руки в бока. — Кровать, естественно, что же еще?
— А я заказать другую хочу, деревянную, — поведал я о своих планах. — И вообще сменить декорации, а то словно в кино попал.
Она глядела квартиру придирчиво, кивнула:
— Можно, вполне. Чтобы и посветлее и поуютней. Дерзай, только со мной советуйся.
— Договорились.
С утра побриться все же исхитрился, затащив в ванную лампу и отметив для себя на будущее, что принимать душ нужно будет в последнюю очередь, иначе все запотеет и черт знает, как керосинка среагирует на такое обилие пара. Может и никак, но все равно напрягает.
Сиротливо стоящий на улице «тазик», мокрый и блестящий под дождем, завелся без всяких проблем, заставив в очередной раз похвалить немецкое качество, тент приподнялся, пропуская нас внутрь, и мы поехали на Советскую, где и остановились у дома с вывеской "Кондитерская и чайная".
В кондитерской — небольшом магазинчике со столиками в углу, вкусно пахло ванилью, корицей и свежей выпечкой, а румяная, совсем молоденькая девушка наливала желающим чай, причем в ассортименте был и обычный, и с ягодами, и с травами.
— Жаль, что тут кофе нет, — пожаловался я. — Привык с него день начинать.
— Я раньше тоже мучилась, — сказала Настя. — А теперь ничего, на чай пересела. Я яблочный пирог буду, — добавила она, разглядывая витрину.
— А я пару ватрушек возьму, очень привлекательно выглядят.
Встали за высокий столик у самого окна, разглядывая через не слишком чистые стекла такую же не слишком чистую улицу, по которой проезжали редкие машины и проходили куда более частые прохожие, повально завернутые в плащи и дождевики, из-за чего подчас даже пол проходящего было определить затруднительно. Злой холодный ветер рвал и заворачивал полы плащей, и время от времени бросал в стекло пригоршни капель. Зрелище было мрачноватым, но настроение от созерцания уже не портилось — привык. Вообще я как-то привыкать начал, даже вроде уже чувствую здесь себя… естественно, не "кино смотрю". А сегодняшняя ночь и это утро вообще дали такой заряд оптимизма, что я сейчас, наверное. На конец света смотрел бы с блаженной улыбкой.
— Ну что ты решил? — спросила Настя, допив чай и отставив кружку.
— По поводу?
— По поводу обучения на пилота.
— Так согласен кругом! — чуть удивился я вопросу. — Я же говорил.
— Это ты когда говорил, а сегодня подтвердить бы надо. Ладно, сейчас поедем в мою квартиру, надо вещи забрать и сдать комнату, а потом хорошо бы на базар, подкупить кое чего.
— А летать?
— После обеда, тем более, что у нас с тобой сегодня теория. Допил?
— Ага.
— Тогда пошли, дел полно, — сказала она.
Тут она права, планы у нас на сегодня были обширные. Завез ее домой, оставив собираться, сам покатил в общежитие, сдавать место. Комендант Оразбердыев, который Нурберды Овесдурдыевич, или в быту Нурик, хотел было возмутиться, заявив: "Я тебя дневальным поставиль, надо в наряд сходить", но получив червонец, быстро успокоился и внес в график дежурств какие-то изменения. Койко-место он принимал долго и придирчиво, явно рассчитывая на еще один червонец, но поскольку придраться было не к чему, а спонсировать его дальше я не собирался, о чем даже не намекнул, а сказал прямо, претензий все же не высказал, а просто забрал ключ и дал расписаться в ведомости.
На выходе с Пашкой столкнулся, забежавшим с дождя. Поздоровались, он спросил:
— Съехал уже?
— Ага, койку Нурику сдал.
— Давай, удачи, не забудь адрес на работе сообщить, а то выговор залепят.
— Обязательно.
И тут же столкнулся с Федькой, тащившим подмышкой какой-то сверток. Увидев меня, он оживился, тормознул, прихватив за рукав.
— Вов, эта… опа… Сегодня хрен с ним, погода паскудная и с машиной заняться хочу, а на послезавтра предлагаю сгонять в Сальцево, хочу тебя там с людьми познакомить.
— Что за люди?
— Да торговцы, товар берут хорошо, платят тоже хорошо, чтобы ты в курсе был и вообще… Ну и по базару тамошнему прошвырнемся, он нашего больше раз в пять, наверное. Как ты?
— Сколько туда? Сорок верст?
— Примерно.
— Давай сгоняем, не вопрос, — согласился я.
На сем и расстались. У Насти вещей действительно оказалось немало, узлами и сумками завалили все заднее сиденье. По местным реалиям немало, понятное дело, в другой действительности у средней женщины их бы раз в десять больше должно быть. Перевезли на новое место, затащили по лестнице. Разбирать тюки она сразу не стала, сказала что некогда, займется вечером.
Потом погнали на базар, закупившись необходимым минимумом продуктов домой, а я заодно еще и кобуру для ТТ прихватил, потом снова все это отволокли, и уже потом, зарулив попутно в столовую, не от бедности, а для экономии времени, покатили на аэродром.
Шлагбаум нам поднял незнакомый мне до этого молодой парень в комбинезоне техника, вымазанный маслом до самых ушей.
— Это Дима, механик Коли Гудкова. Дима, это Володя, — представила она нас взаимно. — Серега где?
— На склад погнал, за запчастями, — ответил Дима, подходя к нам, когда мы выбрались из тесного «тазика». — От Милославского звонили, вроде есть на нас фонды, выписали.
— Отлично, самолет наладим! — обрадовалась Настя. — Распоряжения уже подвозили сегодня?
— Был курьер с утра, — кивнул Дима. — Я сам принял, подколол в папку. Погода будет — придется вам круглосуточно летать, чтобы все растолкать.
— Предупреждала же их, чтобы на октябрь и ноябрь много не подкидывали, погоды ведь нет, летать невозможно, — пожаловалась она мне. — А им все по барабану, контора пишет. И разведка, и доставка, и наблюдение… Ладно, пошли в ангар.
Четыре самолета вытянулись в рядок. У ближнего к нам был снят капот и частично разобран двигатель. Это тот самый, на котором мы летали, вон, дырки от пуль уже заделаны. На следующем тоже работал механик, которого я раньше не видел, и который был представлен как Марат, на третий был частично зачехлен, а остановились мы у четвертого, самого дальнего.
— Готов впитывать мудрость? — спросила Настя. — Этот пока пустой, пилота на нем нет, так что…
— А ты говорила, что пилотов четыре? — удивился я.
— Было четыре, теперь три, — сказала она. — Пилот Вася Беляков спалился на краже бензина, вследствие чего уволен мной с позором. Место вакантно.
— Во как, — с уважением сказал я. — А теперь сама подумай, оно мне надо? Дома поругаемся, а ты меня уволишь. Не, так дело не пойдет.
При этом я сложил руки крест на крест в жесте абсолютного отрицания всего на свете.
— Может и не уволю, откуда я знаю? — удивилась она моему заявлению. — Там видно будет, тут уже как настроение будет. В любом случае, очень прошу — научись.
— Да че? Я ниче… — пожал я плечами. — Учи.
— Очень хорошо, — кивнула она удовлетворенно. — Значит так: это самолет По-2, биплан нормального типа с тянущим воздушным винтом, оснащенный мотором М-11. Мотор пятицилиндровый, звездообразного типа, с воздушным охлаждением, с номинальной мощностью сто лошадиных сил и максимальной в сто десять. По своему типу самолет относится к вспомогательным, а именно этот является учебным, потому что оснащен дублированными органами управления. На нем ты впервые и полетишь, когда дорастешь.
