Сергей Бузинин - «Генерал Сорви-Голова». «Попаданец» против Британской Империи
А нужно, как оказалось, много и еще чуть-чуть. Артериальной кровью любой империи всегда были, есть и будут деньги. А в Трансваале нашли золото, много золота. Там, правда, живут какие-то буры, ну и что с того? Империя несет прогресс с решимостью железнодорожного локомотива, и глупо стоять у нее на пути. Тем паче, что за спиной у буров нет никого и ничего, кроме ферм. Их вроде бы поддерживает Германия, но втихомолку, и расчехлять штыки ради буров она не будет, да и никто в мире не вступится за них реальной силой оружия. А коли так, то пишем на знаменах лозунги покрасивей, и вперед, на войну! А там уж кто кого…
25 октября 1899 года. Порт Дурбан
Раскаленный шар усталого солнца, медленно погружаясь в прохладу Индийского океана, залил небо бухты Дурбана алыми сполохами. В отсветах багряного диска тонущего светила корабли, стоящие в гавани, напоминая своими силуэтами детскую аппликацию, приобрели неестественно четкие очертания.
– Ну что, Викентий Павлович, завтра, как груз сдадим, вы с облегчением вздохнете и меня, сирого, за курение где ни попадя гонять прекратите? – озорно улыбнулся Арсенин, с невольным почтением поглядывая на громаду английского броненосца, стоящего справа по траверзу от «Одиссея». – Повод такой, что впору праздник устраивать: мы избавимся от динамита, а вы – от головной боли.
– Матка боска Ченстоховска! Это кто из нас двоих сирый-то? – в тон капитану усмехнулся Политковский. – Сколь вы, Всеслав Романович, ни прибедняйтесь, но на сиротинушку ни капли не походите. Это у вас нервы, как канат манильский, или вовсе их нет, тогда как мне, с тех пор как мы Одессу покинули, если и доводилось спать, то только вполглаза…
– Вполглаза, говорите? – в полный голос рассмеялся Арсенин. – А кого на следующий день, как мы экватор прошли, Силантьев только с помощью вестового добудиться смог? Уж не вас ли?
– Не отпираюсь, был грешок, – чуть сконфуженно хмыкнул старпом, отводя глаза. – Однако тогдашний крепкий сон отнюдь не моя заслуга, а коньяка, коим нас Кочетков на праздничном ужине потчевал. Я его того-с, перебрал чуток… Но ваша правда, не станет на пароходе динамита – вздохну с облегчением. Видит Езус, отец наш небесный, как от груза избавимся, делегирую свои полномочия Силантьеву и так напьюсь, чтобы Ховрин, на меня глядючи, от зависти крякнул.
– Благословляю, сыне, на подвиг сей, – состроив донельзя вдохновленную гримасу, торжественно взмахнул руками Арсенин. – Но только завтра. И груз еще при нас, и до причала мы пока не добрались. Сегодня время уже позднее, так что портовые власти к нам только поутру в гости нагрянут, лишь бы не с самого ранья. Не дай бог, решат, болезные: кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро…
Слова капитана оказались пророческими. То ли по причине раннего начала рабочего дня и служебного рвения, то ли в силу природного любопытства и желания поскорее получить мзду, таможенный паровой катер причалил к борту «Одиссея» если не с первыми лучами солнца, то немногим позже.
Выйдя к трапу, Арсенин коротко поприветствовал высокого сухопарого мужчину в легком летнем костюме и пробковом шлеме, сползавшем на нос всякий раз, когда мужчина оглядывался на двух дюжих подручных в форме колониальной морской полиции.
Заполучив увесистую стопку коносаментов, таможенник посмотрел на капитана, как сахиб на гуляма, и несколько высокомерным тоном потребовал себе стул. Возмущенный таким поведением таможенника, капитан просьбу проигнорировал. Не получив требуемого, чиновник еще раз взглянул на Арсенина, но уже злобно, и, усевшись на кнехт, принялся за чтение.
Спустя полчаса он поднял на капитана глаза, блеклые то ли от похмелья, то ли от недосыпа:
– Согласно документации вы доставили в порт Дурбан три тысячи фунтов динамита, а получателем груза является фирма «Свенсон, Свенсон и компания»?
– Не вижу смысла опровергать бесспорное, – пожал плечами Арсенин. – Дело обстоит именно так, как об этом в коносаментах сказано.
– Тогда таким же бесспорным фактом является тот, – злорадно ухмыльнулся таможенник, – что ваш груз, мистер, входит в список запрещенных к ввозу товаров! И я со всей ответственностью заявляю, что с этой минуты на груз и судно накладывается арест!
– Извольте объясниться, сударь, – моментально подобрался Арсенин, – с какой это радости вы накладываете арест на судно? И с какого это времени строительный груз вошел в запрещенный список?
– Да будет вам известно, – назидательным тоном произнес таможенник, – что уже более двух недель между Британской империей и республиками буров идет война. Фирма, в чей адрес вы доставили груз, являлась прямым пособником наших врагов, и нынче все ее сотрудники находятся под стражей. А коли вы привезли военный груз, то я согласно установленным параграфам накладываю на него арест.
– Не так быстро, – со злостью фыркнул Арсенин. – Мне нет дела до вашей возни с бурами. Будь груз на берегу, вы имели бы право его арестовать. Но покамест он находится на борту моего судна и на берег мы не выгрузили ни унции, такого права у вас нет. Да и арест на пароход наложить вы можете только в присутствии российского консула, только я его здесь не наблюдаю. Коли случился такой афронт, я выйду из порта и верну груз хозяину фрахта.
– Не так быстро, – язвительно передразнил Арсенина таможенник. – Вы на территории таможенного контроля, и никто не даст вам права на выход. Если же вы посмеете самовольно покинуть порт, то мы имеем право остановить вас с помощью военной силы, и я сомневаюсь, что орудия береговых батарей дадут вам пройти хотя бы полмили. А если такое чудо все же случится, то «Громовержец», – англичанин ткнул пальцем в направлении броненосца, стоящего поперек рейда, – в два счета отправит вас на дно. А посему не берите грех на душу и подчинитесь закону!
– Но мы-то представители нейтральной стороны! – не собираясь сдаваться, гневно воскликнул Арсенин. – Когда мы брали фрахт, ни о какой войне и речи не было и груз позиционировался как мирный, предназначавшийся для строительства железной дороги!
– Охотно верю, – пренебрежительно хмыкнув, развел руками таможенник, – что вы не собирались нарушать закон. Но ваших слов мало. Здесь требуется полноценное расследование, кое за один день не проведешь. На время разбирательства вам и вашей команде будет предоставлено жилье на территории города, но судно будет находиться под таможенным контролем в акватории порта, и на нем будет выставлен вооруженный караул.
– Хорошо, – бросил капитан, скрипнув зубами от бессильной злости, – сила солому ломит. Сейчас я подчинюсь силе вашего оружия, но как бы вам в скором времени каяться не пришлось. В очень скором и очень сильно.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
15 ноября 1897 года. Порт Дурбан
– Хэй, мистер! – Портовый бродяга самого затрапезного вида осторожно потряс за рукав застывшего на причале Арсенина. – Чем битый час на гавань пялиться, подкинули бы мне на опохмел пару пенсов. Как джентльмен – джентльмену.
– Самим жрать нечего. – Вырвав руку из цепких пальцев попрошайки, капитан вынул платок и с брезгливой гримасой вытер несуществующие пятна.
– Зря кривитесь, мистер! – снисходительно усмехнулся нищий, глядя на выражение лица Арсенина. – Я, может, пару-тройку лет назад тоже в капитанском кителе щеголял и фунт за деньги не считал, а как Фортуна зеро выкинула, так я и лишнему фартингу радуюсь. Так что и вы не зарекайтесь, сэр, удача – девка подлая, в любой момент улыбку на козью морду сменять может. Сегодня ты на коне, а завтра – в каталажке шконку задом полируешь…
Не дожидаясь, пока хобо закончит философствовать, Арсенин бросил оборванцу пару мелких монет и зашагал в сторону города. Попытка хоть немного исправить отвратительное настроение видом морского простора закончилась сокрушительным фиаско. Сначала вид «Одиссея», сиротливо покачивающегося посреди акватории, а следом попрошайка с философскими сентенциями наполнили сердце унылым отчаянием и окончательно испортили душевный настрой, сделав его из отвратительного – паскудным.
Неторопливо бредя мимо бесконечной череды крытых гофрированным железом пакгаузов, Арсенин неприязненно покосился на редут береговой батареи, где беспорядочно копошились два десятка солдат в красных мундирах. Желание прийти назавтра в порт во главе экипажа и, завладев проклятой батарей, устроить англичанам кровавый фейерверк, настолько захватило Всеслава, что он, замерев посреди дороги, некоторое время пристально рассматривал укрепление, прикидывая возможные пути подхода для внезапной атаки.
Неизвестно, до чего бы он додумался, если бы вежливый окрик проходивших мимо грузчиков не вывел его из ступора. Осознание того, что проливать кровь, ни свою, ни чужую, не хочется, да и менять реноме законопослушного капитана на облик бандита с большой дороги желания нет, заставило Арсенина отказаться от кровожадных прожектов и двинуться дальше.
