Алексей Рюриков - В бездне времен. Игра на опережение
– Оставь нас. – Дождался, пока хозяин квартиры выйдет, и обернулся к Григулявичусу:
– Юзик, слушай сюда. Тебя гонят псы натасканные. По твоему следу могут и нас зацепить невзначай, согласен? Так вот, – не дожидаясь ответа, продолжал Мельников, – в этот раз ты на экс не идешь, а из Парижа надо срочно убираться. Но дело для тебя есть, тебя будут ждать в Роттердаме, это Голландия. Вот деньги, мало, но на дорогу хватит. Встретишься с человеком, он из иностранцев, сочувствующий. Много партии помогает, в эмиграции, сам теперь знаешь, без помощи местных плохо приходится. Расскажешь ему все про бумаги Никишова, запоминай пароль и место.
Убедившись, что парень запомнил адрес и условную фразу, Борис продолжил:
– Потом выбирайся в Германию, там жандармы себя не настолько вольготно чувствуют. В Гамбурге, возле порта, найдешь бюро партии, они открыто расположились, свяжешься с ними, там будут ждать. О нашей группе никому ни слова, даже своим.
– Слушай, Инженер!
– Да знаю, знаю, ты конспирации обучен. Но напомнить не лишнее, не обижайся. В Париже на поезд тебе садиться нельзя, вокзалы под наблюдение элементарно ставятся. Такси тоже брать не стоит, выбирайся в Сен-Дени, оттуда в Амьен, там уже на поезд сядешь. Медведь! – крикнул он, обернувшись. – Проводи его, заодно от слежки проверитесь вместе.
– Докуда проводить? – уточнил Горев, возвращаясь в комнату.
– Докуда сможешь, но до Сен-Дени минимум. Потом сюда, и по плану.
– Начинаем? – не сдержался бомбист.
Мельников бешено взглянул на него, но тут же отыграл ситуацию:
– Нет, на всякий случай меняем квартиру, экс отложим пока. – Он вновь обернулся к Григулявичусу, хлопнул его по плечу: – Бывай, товарищ Юзик. Не вешай нос, в следующий раз повоюем вместе. Может даже, и в самой России!
Проводив товарищей, Борис прошелся по квартире, проверяя, не оставил ли своих вещей, и, сдвинув на бровь франтоватое кепи, вышел в туман Парижа. Горев, вернувшись, свернет явку и уедет. Савинкову нужно послать ответ по поводу Роттердама, пусть обрадует англичан. Это будет последняя связь с подпольем до конца операции, Хиллу подтверждающий сигнал он отправил до прихода сюда.
19.12.1932 г. Голландия. Роттердам
Далтон спокойно изучал сидящего в кресле террориста. Парнишка выглядел прилично: вычищенные ботинки, костюм, подобранный в тон галстук, короткая щеточка усов на чуть полноватом лице, аккуратная стрижка, недурной французский.
«На русского не похож совсем, скорее на латиноамериканца, – отметил резидент. – И на революционера не очень смахивает, нет в нем этой их экзальтированности, порыва какого-то. Этот спокойнее, вежлив, старается говорить уверенно».
Выдержав паузу, Хью начал задавать вопросы. И после первых же ответов совершенно ошалел.
«Мензис, старина, – подумал майор. – Ты попал в центр мишени с первого выстрела».
Григулявичус излагал, что при убийстве жандармского чина достал из кармана его пальто два небольших листка бумаги с русскими буквами «Л» и «К» в левом верхнем углу, что, как известно любому стажеру Службы, означает «совершенно секретно, вскрыть только лично». И коротким текстом на английском языке. Из слов сидящего перед Далтоном боевика выходило, что первый листок представлял собой записку, в которой некто подписавшийся «Арно» указывал реквизиты для перевода денег в Швейцарию на какие-то непредвиденные расходы, Юзик по слабому знанию английского не мог сказать, на какие именно. Второй документ был обычным, хотя и абсолютно секретным, разумеется, отчетом о переводе денег от частного лица, в роли которого по фальшивому паспорту, видимо, выступал убитый, другому частному лицу. В принципе ничего особенного, эмоции вызвало упоминание всего двух слов. В отчете, написанном, видимо, убитым, получатель денег именовался без клички. Просто «Foreign Office».
«Курьер, – сообразил британец. – Нашему «Кроту» понадобились деньги, в Швейцарии, на нечто срочное. И русские перевели от имени подставного лица на номерной счет, или, может, прямо в оплату каких-то расходов. Тот, кто переводил, в псевдонимах не нуждался, сами данные адресата секрет куда больший, так что написал, как, наверное, привык – по месту источника».
О поисках предателя в Foreign Office резидент в Голландии, разумеется, знал. И теперь понимал, почему этого Юзика русские ищут, не считаясь с возможностью дипломатического скандала. Еще бы! В Петербурге не могли рассчитывать на плохое знание иностранных языков и недостаток времени для запоминания текста, а попади документы в руки MI-5, и арест изменника станет делом дней, если не часов.
– Где сейчас эти бумаги? – поинтересовался Хью у подпольщика.
Тот с любопытством посмотрел на англичанина и внезапно спросил:
– Я разговариваю с британцем, не так ли?
– В общем, да, – согласился резидент. – Вас это смущает?
– Наоборот. Мы могли бы заключить джентльменское соглашение?
– Безусловно, – кивнул Далтон. – А о чем?
Собеседник замолчал. Помогать резидент не собирался, его ситуация скорее забавляла.
«Интересно, сколько попросит? – лениво прикинул Хью. – Ишь, душевные муки по лицу бегают. И продешевить боится, и цену заломить не хочет, а то ведь выкину его вместе с его россказнями, да еще Савинкову отпишу. Что тогда делать станешь, а?»
Боевика беспокоило другое:
– Сэр, меня разыскивают даже за границей, наверное, из-за этих важных документов, как вы думаете?
– Возможно.
– Вы не могли бы сделать так, чтобы русские узнали, что бумаги я отдал? Иначе жандармы от меня не отстанут.
– Боюсь, что нет, – удивился разведчик. – Как вы себе это представляете, собственно?
– Так ведь, сэр, я беспокоюсь не только за себя, – чуть развел руками Юозас. – Если я попаду в охранку, а это страшные люди, поверьте мне, то долго молчать я не смогу. И вероятно, документы окажутся у них раньше, чем до них доберутся ваши люди, уж в таком месте они спрятаны неудобном.
– Спрятаны? – переспросил майор, не обращая внимания на остальное. – Вы, друг мой, хотите сказать, что вы спрятали документы в месте, где их не найдут и они не испортятся, я правильно понял?
– Да, сэр.
– Где? – все так же спокойно спросил британец, как будто не слышал предыдущего намека. Гость Далтону скорее нравился, резидент даже начал подумывать о вербовке. Парнишка выглядел умным, теракт за плечами, Савинков взял его к себе – неплохая рекомендация, шеф Боевой группы редко ошибается в людях, такой агент может пригодиться. Но Хью в принципе не собирался поддаваться на шантаж, и мальчишку следовало поставить на место с самого начала. Тем более, если все же доведется работать с ним дальше.
Григулявичус молча посмотрел на майора. Выдержал паузу, впрочем, всего пару минут, убедившись, что сидящий напротив человек будет хладнокровно ждать ответа, сколько понадобится, снова заговорил, без слов признав поражение:
– Я взял бумаги, сунул в карман. Собирался отдать в ячейку, мало ли, вдруг что важное? Дома зашил документы в пальто, в ватную подкладку, там бумага не прощупывается при неглубоком досмотре. Понимаете, я ведь жил на квартире у товарища, ему об акции не сказал, никаких тайников не имел, да и уехать собирался на следующий день. Билет на поезд я купил заранее, мне его предъявлять надо, я под надзором состоял. Менять не стал, подозрительно. И на следующий день, вечером, когда я уже выходить на вокзал собрался, на квартиру жандармы вломились, забрали меня и хозяина, он тоже из наших. Облава по делу Никишова как раз шла, всех левых в Петербурге гребли. Привезли на Литейный, там сразу и городское управление, и главный штаб Корпуса, только подъезды разные. В городском, как я слышал, все камеры уже забиты были, даже в коридоре вдоль стены стояли, под присмотром. Нас тогда перегнали в соседний подъезд, это штаб ОКЖ. Там камер то ли вообще нет, то ли свободных не оказалось, не знаю, а только выстроили нас тоже в коридоре, лицом к стене, прямо на первом этаже от караулки и дальше. Ну, а сзади жандармы прохаживались, чуть шелохнешься – сапогом…
Ну, вот я тогда и подумал, что тут шутки кончились, тут не то что пальто, тут всего по ниточке вывернут. А бумаги – верная петля считайте.
– Спрятал-то куда? – все так же невозмутимо, даже с некоторой ленцой, поинтересовался британец. – Или вообще документов не было?
– Да были. А спрятал просто: там, в коридоре, пожарный ящик висит. Красный, он один там такой, ну, шланг в нем вроде бы, еще чего-то. Он сверху на петлях, а низом к стене прижат, щель меж стеной и ящиком тонюсенькая совсем, на пару листов как раз. Я, пока очереди на допрос ждал, подклад расковырял и документы за этот ящик сунул. Два листа, бумага мелованная. Сверху в щель от петель спокойно прошли, а нижний угол к стене прирос уж поди, сколько лет висит. Вот. Там бумаги и застряли. Ящик пыльный весь, кто за него полезет? Снимать его не должны, если не пожар, сколько угодно там лежать будут. Но меня тогда это мало волновало, больше, чтобы при мне не нашли, и покуда я там – мои отпечатки пальцев у жандармов с тюрьмы имеются. Вот и все.
