Сергей Чекоданов - Гроза 1940
Авиация была одной из основных составляющих победы. Основательно потрепав за первые два дня соединения четвёртого и второго воздушных флотов немцев, не ожидавших от советской авиации такого «"хамского"» сопротивления, авиадивизии третьей воздушной армии Центрального фронта прочно завоевали господство в воздухе. С третьего дня они буквально «"ходили по головам"» немецких войск, не давая тем ни минуты покоя. И даже ночью те же самые смешные У-2 засыпали немцев мелкими осколочными бомбами, с дьявольской точностью укладывая их прямо в разожжённые костры.
Но нужно отдать врагу должное. Немцы серьёзный и опасный противник, к которому нужно относиться с осторожностью, даже когда он прижат к стенке.
В Румынии румынские войска начали разбегаться на второй день такой обработки, бросая оружие и технику. Сдавались в плен целыми батальонами и полками. Был даже анекдотичный случай, когда рота тридцать четвёрок шестого танкового корпуса привела в плен целую дивизию во главе с генералом. Причем шествовали румыны с развёрнутыми знамёнами парадным строем и под духовой оркестр. По последним слухам румынские дивизии даже перестали распускать, просто развели в места постоянной дислокации и поселили по казармам.
Немцы же сопротивлялись отчаянно, что в Румынии, что здесь. Этих удалось сломать только на шестой день, перебив более половины личного состава их войск. И то организованная сдача происходила только по приказу командования.
Наибольшим шоком, конечно, для немцев явилось появление на фронте тяжёлых и средних русских танков. Немецкие танкисты сходили с ума пытаясь подбить тяжёлые КВ, всаживая в них раз за разом бронебойные болванки, ясно видя четкие трассеры попаданий, они с ужасом наблюдали как те продолжают двигаться, отхаркиваясь своим огнём от немецких панцеров, как от назойливых насекомых. Как юркие тридцать четвёрки раскатывали в блин их противотанковые пушки, с недосягаемой, даже для пушек Т–4, дистанции расстреливали панцеры, не неся при этом никаких потерь.
Когда же на поле боя показывались русские самоходки, в панцерах оставались только те танкисты, кто решил закончить свою жизнь самым достойным образом, сгорев в танке. Все остальные, кому ещё не надоела эта глупая штука под названием жизнь, немедленно выскакивали из башен и разбегались в разные стороны. А что ещё прикажете делать, встретившись с противником, который за километр прошибает тебя насквозь, как русские СУ-85, или обыкновенным фугасным снарядом отрывает башню танка, как тяжелые СУ-152.
Именно благодаря техническому превосходству, Катуков сумел уничтожить гораздо более многочисленного противника. Имея в своей группе тысячу машин, Клейст ничего не сумел противопоставить его танковому корпусу с чуть более чем двумястами танками. Правда в каждом механизированном корпусе были также полки КВ по сорок машин, да батальоны тридцать четвёрок по двадцать машин, но всё же главной ударной силой был его корпус. Конечно было в их механизированной группе и почти три с половиной сотни БТ, но в открытых столкновениях с немецкими панцерами их старались не применять, только из засад. Впрочем, быстро прикинув соотношение машин, Катуков всё же признал что Механизированная группа имела почти столько же танков, около восьмисот против тысячи, но сильно проигрывала в численности пехоты. И только быстрое маневрирование подразделениями позволяло создавать иллюзию превосходства, в которую немцы поверили и, в конце концов, проиграли. От размышлений его отвлек толчок командира Восьмого мехкорпуса Богданов.
– О чем задумался Михаил Ефимович? – Спросил тот.
– Да вот прикидываю, как нам в две недели уложиться. – Решил сказать Катуков.
– Уж как–нибудь постараемся. Надо, значит надо! – Сделал вывод Богданов.
Катуков одёрнул себя и сосредоточился. Доклад продолжал начальник штаба Первой танковой армии генерал-майор Ротмистров. Он отдавал чёткий приказ, судя по всему разработанный ещё в штабе Механизированной группы, о дислокации и порядке пополнения всех бригад танкового и механизированных корпусов. Катуков начал записывать цифры, но вспомнив, что является теперь командармом, остановился и постарался внимательно вслушаться в произнесённые цифры. Бригады раскидывали как можно ближе к железнодорожным станциям, но с таким расчётом, чтобы они не мешали друг другу при получении техники и маршевого пополнения. Чёткий график давал возможность надеяться, что всё будет выполнено в срок и с минимальными потерями. Судя по всему, начштаба знал своё дело очень хорошо.
Получив необходимые указания, командиры корпусов отправились их выполнять. Оставшись в палатке штаба армии втроём с Рокоссовским и Ротмистровым, Катуков окончательно осознал, что очередной этап военной службы остался позади, и пора привыкать к новому положению. Он пересел на место командующего, которое ему тактично освободил Рокоссовский, и спросил.
– Константин Константинович, а кого прочат на моё место?
– А кого бы ты хотел? – Ответил ему вопросом на вопрос бывший командир Механизированной группы.
– Я бы, товарищ командующий, хотел командира шестнадцатой танковой бригады Петрова. – Сказал Катуков и уточнил. – Но он только подполковник.
– Пусть тебя его звание не волнует. – Сказал Рокоссовский. – Приказом командующего Центральным фронтом сегодня утром подполковнику Петрову за образцовое выполнение своих обязанностей при уничтожении противника присвоено следующее звание полковника. Тем же приказом он назначается командиром Второго танкового корпуса. Тебе осталось только завизировать этот приказ.
Катуков довольно кивнул. Кажется на его бывшую должность назначен самый достойный. Всё–таки война даёт возможность выдвинуть того, кто действительно может выполнять свои обязанности наилучшим образом, а не того, кто лучше всего улавливает желания своего начальства.
– Ну удачи вам генералы. – Поднялся со своего места Рокоссовский. – Работайте. А мне пора ехать.
– Константин Константинович, а ужин? – Спросил Ротмистров уже на правах хозяина.
– Некогда Павел Александрович. Мне ещё у Жукова дела принимать. Как–нибудь в следующий раз поужинаем, когда приведёте армию. Провожать меня не надо, не заблужусь.
Рокоссовский попрощался с командиром и начштаба создаваемой армии и вышел из палатки. Вскоре раздался гул двигателей. Эмка командующего и бронетранспортёры сопровождения тронулись в путь.
Катуков и Ротмистров переглянулись и сели за стол. В следующие две недели у них будет чрезвычайно много работы, которую необходимо обязательно выполнить, и выполнить хорошо. Чтобы потом не жалеть о том, что мог сделать, а не сделал из–за лени или самоуверенности.
27 мая 1941 года
Северная Африка
Знойный южный ветер перегонял песок пустыни через приморскую дорогу ВиаБальбоа исполосованную гусеницами танков и бронетранспортёров. Обтекал наполовину засыпанные тем же песком брошенные британские автомобили. Коегде горки того же песка обозначали не убранные, высохшие под знойным пустынным солнцем, трупы, скорее всего англичане, или кто там у них держал оборону на этом участке. Порой Роммель и сам не знал: с кем ему придётся столкнуться в очередной раз. Кого только не нагнало в эти богом проклятые места английское командование. Весь многолюдный и многоцветный колониальный сброд со всех концов пока ещё необъятной империи, в которой как хвастались англичане, «"никогда не заходит солнце"». С кем только не приходилось сталкиваться за эти недели его солдатам. Южноафриканцы, австралийцы и новозеландцы, как самые стойкие войска использовались против него чаще всего, но попадались и сипаи и гуркхи из Индии, поляки и чехи, сбежавшие в своё время в Англию от победоносного вермахта. А теперь пытающиеся свести с Германией счёты в этих никому не нужных песках. Были среди солдат противника и французы, и бельгийцы, и голландцы, и, даже немцы, из антифашистов, побоявшихся отправиться к русским. Говорят, что где–то в пустыне в одном из оазисов у англичан есть даже еврейский батальон. Это сообщение доставило офицерам его штаба несколько минут искреннего веселья.
– Эрвин, а почему вы не используете трофейную технику? – Паулюс сидящий рядом с Роммелем указал на, стоящие вдоль дороги коегде впритык друг к другу, английские машины.
– У нас это барахла столько, что не знаем куда их девать. – Отмахнулся рукой Роммель. – Когда Уэйвелл «"победоносно выравнивал линию фронта"», как утверждали английские газеты с подсказки Черчилля, он нам оставил столько техники, что хватило переформировать в моторизованные все мои пехотные части. Одних танков мы захватили почти пять сотен. А уж автомобили и не считал никто. Вот и выбирали из них самые лучшие и пригодные для нас. А потом когда подошло к концу топливо и их брать перестали. Слили бензин и бросили за ненадобностью. Даже если бы я захотел их использовать, всё равно сдвинуть их с места нечем. Бензина с трудом хватает для танков – парировать удары англичан, которые здесь напоминают сказочную гидру. Чем больше мы их тут бьём, тем больше у них техники и солдат. Черчилль перебросил сюда все войска из Азии и Африки с расстояния в две тысячи километров.
