Дмитрий Шидловский - Мастер
Мир задрожал перед глазами. Откуда-то сверху навалилось ощущение: все, что окружает и окружало его — лишь иллюзия, скрывающая настоящее и важное. Его подлинный дом. Этот дом всегда был рядом, но только сейчас он готов вернуться туда. Окружающий мир растворился во внезапно окружившей его белый дымке, и Басову почудилось, что сквозь эту дымку начал проступать другой пейзаж — с мирно плещущими волнами неизвестного моря, широким песчаным пляжем и прекрасным благоухающим садом, раскинувшимся сразу за песчаной кромкой. Каким-то необычайным покоем и радостью веяло оттуда.
«Есть еще одно незаконченное дело», — неоном зажглось в голове, и мгновенно пелена спала с глаз. Перед ним снова лежала дорога в Нагасаки.
Этим вечером Басов достиг своего дома в Нагасаки. Он поднялся по деревянным ступенькам, снял обувь, передал меч слуге и прошел внутрь. В большом зале его встретил Федор, чуть растрепанный и обескураженный.
— Сегодня днем у тебя был поединок, а сейчас ты собрался к гейше, так что я вернулся некстати, и тебе не хотелось бы задерживаться для отчета о делах фактории. Я угадал?
— Ага…
— Хорошо, иди, — кивнул Басов. — Но завтра днем сядешь за приведение всех бумаг в порядок. Мы продаем факторию и уезжаем.
— Куда? — удивился Федор. — И как вы собираетесь распорядиться деньгами?
— В Петербург. А деньги… Думаю, тебе стоит открыть там школу фехтования.
— Мне? — удивлению Федора не было предела. — А вы?
— Я помогу тебе… Поначалу. А там посмотрим. По крайней мере, я бы не хотел сейчас сам обучать многих учеников. Мне достаточно возни с тобой — растяпой.
— Вы будете еще учить меня?
— Столько, сколько будет нужно, — улыбнулся Басов. — А сейчас ступай к своей гейше. Когда мы покинем Нагасаки, таких наслаждений испытать тебе больше не придется.
Глава 58
ОТБОР
— Проходи, девочка, — Петр постарался изобразить приветливую улыбку.
Хотя дверной проем был достаточно широк, девушка как-то неловко, бочком, проскользнула в кабинет. Дверь за ней тут же закрылась.
— Проходи, не бойся, — секретарь Петра, Тыну Мери, стоявший рядом со столом хозяина, прошел вперед, подхватил ее за локоток и провел в центр комнаты.
На улице стоял солнечный летний день, но свет в комнате был приглушен шторами, отчего все происходящее словно линяло в серые тона.
— Знаешь, кто я, детка? — ласково произнес Петр.
— Д-да, — неуверенно произнесла девушка. — Вы министр внутренних дел, барон Петр Назаров.
«Чертов шрам, узнают все, кому не лень», — с сожалением подумал Петр.
— Расскажи о себе.
— Грета Лотер, — девушка сделала книксен. — Дочь купца Мартина Лотера, разорившегося в прошлом году и скончавшегося два месяца назад от апоплексического удара. Матушка отдала Богу душу еще три года назад, во время моровой язвы.
Она всхлипнула и утерла глаза платочком, извлеченным из рукава.
— Дальше, — мягко попросил Петр. — Мне сказали, ты ищешь работу горничной. Так?
— Да, ваша светлость, — просияла девушка. — Если ваша светлость согласны меня нанять, я готова делать все. Стирать, убирать, мыть посуду — все, что прикажете. Я готова работать за еду и кров и лишь самое маленькое денежное вознаграждение. Поймите меня правильно, я бы не просила денег вообще. Но у меня два младших брата, восьми и одиннадцати лет. Они голодают, ваша светлость, а других родственников у нас нет, и только мое содержание…
Петр поднял руку, и девушка испуганно замолчала.
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать.
— Ты девственница? — тем же тоном спросил Петр.
При этих словах девушка густо покраснела и кивнула.
— Не слышу ответа.
— Да, — еле слышно произнесла она.
— Мне врать негоже.
— Честное слово, ваше сиятельство!
— Ну кто же сейчас верит на честное слово, — Петр переглянулся с Тыну. — Даже купцы в лавках проверяют товар. У меня есть для тебя хорошая работа. Если я поручу тебе ее, ты не только будешь обеспечена. Позже я найду тебе состоятельного мужа — с положением и даже, возможно, дворянина. В зависимости от того, как хорошо ты будешь выполнять мои поручения. Кроме того, твои братья не только никогда больше не лягут спать голодными, в нетопленой комнате, но и могут быть зачислены в кадетское училище, приписаны к престижному полку и, возможно, даже заслужат дворянство, отличившись в боях за короля.
Краска мгновенно сошла с лица девушки и сменилась бледностью.
— Какую… работу?
— Горничной в королевском дворце, — гордо произнес Петр. — Теперь ты понимаешь, почему я так придирчиво расспрашиваю тебя? Мне нужна честная, порядочная девушка, которой можно доверить переступить порог королевских покоев. Личных покоев, заметь.
Петр наставительно поднял палец.
— О да, вы можете мне доверять, — Грета снова сделала книксен, и в глазах у нее отразился восторг.
— Прежде чем я доверю тебе более серьезные вещи, — строго произнес Петр, — я хочу проверить, не врешь ли ты мне уже сейчас. А именно — девственница ли ты.
В глазах у девушки появилась растерянность.
— Как… вы хотите это сделать?
— Ну как это обычно делают, — хохотнул Тыну. — Заглянуть тебе, куда следует.
— Я не могу, — Грета в испуге закрылась руками.
— А держать в голоде своих братьев и голодать сама можешь? — строго спросил Петр. — Считай, что это первая проверка твоей лояльности. Если боишься показать то, чем наделил тебя Бог, королевскому министру, можем ли мы считать, что ты не будешь утаивать чего-либо в дальнейшем? Решай: или небольшой позор сейчас, а потом хорошая работа, богатый муж и карьера для братьев, или сейчас же вон из дворца. Что ты выбираешь?
После минутного колебания, сопровождаемого покусыванием губ и тереблением в руках платочка, девушка наконец произнесла:
— Я согласна.
Петр кивнул Тыну, тот подошел к девушке и скомандовал:
— Раздевайся.
Медленно, будто во сне, Грета потянула шнурки, и платье с мягким шуршанием соскользнуло на пол.
За ним последовала длинная сорочка. В первый момент Грета попыталась прикрыть груди одной рукой и лобок другой, однако Тыну грубо оторвал ее руки от тела и скомандовал:
— Руки за голову.
Девушка подчинилась. Петр рассматривал упругие, стоящие груди девушки, ее стройную фигурку, будто выточенную из слоновой кости, длинные ноги, стройную талию. Краска заливала теперь не только все ее лицо, но и пунцовыми пятнами проступила на груди. Тыну зашел за спину девушки, полюбовался, потом снова отдал приказ уже подозрительно хрипловатым голосом:
— Поворачивайся… медленно.
Подчинившись, девушка начала медленно поворачиваться. С нарастающим возбуждением Петр наблюдал сначала за идеальным девичьим профилем, а потом, когда Грета повернулась спиной, восхитительными ягодицами, словно изваянными лучшим скульптором античности. Завершив крут, девушка остановилась.
— Хорошо, — неспешно произнес Петр. — Зови Евфросинью.
Тыну кивнул и, пройдя через комнату, открыл потайную дверь. Через несколько секунд оттуда вышла согбенная бабка в русском крестьянском платье. Что-то бормоча под нос, она направилась ко Грете. Не смея пошевелиться и даже опустить заведенные за голову руки, девушка с ужасом смотрела на приближающуюся женщину. Евфросинья опустилась перед ней на колени, положила узловатые руки на ее бедра и негромко произнесла:
— Ноженьки раздвинь, девонька, ноженьки. Она скользнула руками между девичьих ног и принялась их раздвигать. Несколько секунд длилась тишина, потом Грета вдруг вздрогнула всем телом и ойкнула. Старуха поднялась с колен, повернулась к Петру, поклонилась в пояс:
— Все точно, девка.
— Хорошо, — сказал Петр, делая знак Тыну. Тот подошел к старухе, вручил золотую монетку и повел к двери. Петр неспешно вышел из-за стола и встал перед обнаженной девушкой. Ни жива ни мертва от страха, та все еще стояла, заведя руки за голову и расставив ноги, с ужасом глядя на представшего перед ней министра.
— Слушай меня внимательно, Грета, — произнес Петр, испытывая странную смесь невольного сексуального желания и осознанного упоения властью, — ты будешь горничной в королевском дворце. В личных покоях наследника. Наследник — отменный жеребец и ни в коем случае не пропустит такой красотки, как ты. Он тебя непременно затащит в постель. Ты немного посопротивляешься, как и положено честной девушке, а потом удовлетворишь все его желания. Ты должна очаровать его, заставить влюбиться. Думаю, от твоих прелестей он потеряет голову месяца на два, на три. Каждый день обо всем увиденном и услышанном будешь тайно докладывать Тыну. Будешь говорить с наследником о том, о чем прикажет Тыну, и уходить от разговоров о том, о чем он запретит говорить. Будешь превозносить до небес тех, о ком скажет Тыну, и смешивать с грязью тех, на кого он укажет. Принц строптив и по-настоящему слушается только своего могучего сука, а стало быть, ту, которая оказывается на этот сук насажена. Но не обольщайся своей иллюзорной властью. Как я введу тебя во дворец, так смогу и снова вернуть на улицу, в голод и холод. Ты будешь действовать по моей указке — или я тебя уничтожу. После того как ты надоешь принцу, мы переведем тебя из дворца и через месяц-другой выдадим замуж за какого-нибудь офицера, переведя его на доходную и почетную должность подальше от столицы. Это произойдет еще скорее, если ты забеременеешь от принца. И ты, и тот мужчина, которого мы тебе найдем, не должны и под пыткой, и на исповеди, и на плахе никогда, ни словом, ни намеком не обмолвиться, кто истинный отец ребенка — даже ему самому. Ты должна понять, что это может погубить тебя, твоего отпрыска и всех его потомков — как сейчас, так и через двадцать и тридцать лет. Ты хорошо меня поняла?
