Григорий Рожков - Американец. Неравный бой
Посему наше исследование окрестностей ограничилось прогулками по прилегающей к посольствам территории. Скудно и опять-таки скучно, но зато все ямы, кусты, камни и прочие природные укрытия и пути подхода к посольствам, способные послужить врагам, были внимательно изучены, занесены на самодельную карту и взяты под особое наблюдение. Сами же посольства перешли на некое подобие осадного положения. Во всех комнатах, выходящих окнами на улицу, были навалены мешки с песком. На крышах обоих зданий выросли укрепленные теми же мешками позиции наблюдателей (а по сути, это были позиции для двух имеющихся у нас автоматических гранатометов Таубина, которые ждали своего часа в оружейных комнатах посольств). В просторных подвалах зданий оборудовали убежища с запасом провианта, медикаментов и боеприпасов. Кто знает, что тут может стрястись! Вдруг с моря корабли подойдут да начнут из пушек стрелять? Куда послов прятать?..
За все это «самодурство» и «маниакальный милитаризм» нам влетело и от Кэффери, и от Богомолова. Они очень и очень эмоционально восприняли наши нововведения. Им показалось, что французы могут просто не понять этих выходок и испугаться. Люди, от которых они ждали помощи, – строят укрепления! Любой союзник призадумается, если у него в тылу званые гости роют окопы и строят бункера. Неловко выглядит, согласитесь! Однако Карпов сумел убедить товарищей, что французы даже не узнают об укреплениях, – ведь снаружи посольства выглядят точно так же, как и до нашего заселения, исключением являются лишь выросшие на крышах позиции.
Вот так, в трудах и легком беспокойстве, шли дни нашего пребывания в Марокко. Послы мало-помалу договаривались с де Голлем (о чем можно договариваться несколько недель, мне неизвестно, но с каждым днем Кэффери и Богомолов выглядели все веселее и веселее), мы несли службу по охране посольств, французы все так же копошились в Касабланке, а враги и их прихвостни – затаились.
Ничего особенного не происходило вплоть до седьмого декабря. Этот день волею судеб стал одним из поворотных дней Второй мировой. Только мне тогда это было неизвестно…
Я, мой брат и друзья с раннего утра ждали плохих известий из США. Седьмое декабря – черный день календаря американского народа. День нападения на военно-морскую базу Перл-Харбор. Это однозначно не двадцать второе июня, несопоставимы жертвы и ужас. Но тьма войны – она что в Белоруссии, что на Гавайях, одинаковая.
– Чего ты такой хмурый, как туча прям! Что стряслось, друг? – Аверьянов, чутко следивший за моральным состоянием всех солдат охраны посольств, прочувствовал и мое состояние. За все те дни, что мы просидели здесь, в этих стенах, наши отношения с Аверьяновым стали по-настоящему дружескими.
– Ты ведь знаешь, откуда я пришел? – Вопрос ошеломил товарища старшего лейтенанта, и он почти минуту молчал, просто глядя мне в глаза.
– Знаю, – медленно, по буквам произнес Леха.
– Седьмого декабря одна тысяча девятьсот сорок первого года ранним утром силы морской авиации японского флота нанесли сокрушительный удар по военно-морской базе США – Перл-Харбор… – Друг вздрогнул. – Утоплены четыре линкора, десяток кораблей тяжело повреждены, на аэродромах базы уничтожены почти две сотни самолетов. На земле и воде погибли две с половиной тысячи американских военнослужащих…
И тишина. Я молчу, и Леха молчит. Прошло минуты две, прежде чем сидящий рядом товарищ смог вновь заговорить:
– Эмм… Этот ужас произошел у вас? Там?
– Да.
– Боишься, что подобное случится… – Короткий взгляд на часы, и секунда промедления. – Случилось здесь?
– Да.
– Майкл. Я, может, удивлю тебя, но… Тот самый Перл-Харбор по заказу американцев строили японцы. Это достоверная информация. Тебе известно, что мы и американцы активно торгуем с Японией? – Резкая перемена с угрюмо-подавленного состояния на бодрое меня удивила.
– Ну конечно… Кое-что мне об этом мире известно. Но все же я далек от точной информации о политических взаимоотношениях крупных держав.
– Не беспокойся. В Японии дураков нет, у них сейчас есть все, мы, – стучит себя в грудь Леха, – даем им все. Топливо, ресурсы, технологии. Их народ трудится на наших островах и строит лучшие морские базы. Они производят лучшую радиотехнику, и мы ее покупаем. Ты лично рискнул бы ввязаться в войну против тех, кто тебе всеми силами помогает?
– Нет. Леша, я все прекрасно понимаю. Я же не дурак какой, вижу кое-что. Но тревога не уходит. Муторно на душе. Отчего так, понять не могу. Эх, жаль, Серега с остальными в город уехал.
– Отбрось терзанья и развейся! С братом твоим и друзьями все будет в порядке. Они все при оружии, да и товарищ подполковник с ними. Охрана посла Советского Союза – дело серьезное… Подпишут сегодня договор, и все. Через неделю прибудет смена. Домой поедем отсюда, а там и на фронт… – Успокаивающие речи друга не возымели эффекта, и я смог лишь криво ухмыльнуться в ответ. – Ох, что-то я увлекся. Ты, кстати, собирайся, через полчаса прибудет транспорт, поедешь с ребятами смотреть на французскую армию.
– Чего? Руководство договорилось о проведении инспекции?
– Лучше! Генерал де Голль, оказывается, сам предложил посмотреть на то, как живется французскому солдату. – Такие вести меня радуют. Это очень даже интересно – сами предложили! Я очень даже за. – Я-то чего тебя искал, сообщить эту весть хотел. С тобой могут поехать еще шесть человек. Из моих ребят бери Джулая, Кабайлова и Лопатина. Не хочу этих массовиков-затейников видеть! Хуже горькой редьки надоели… И вообще – выше нос, товарищ первый лейтенант!
Через полчаса к воротам посольства подъехали две машины – несуразный, страшненький, с выпяченным вперед двигателем штабной автомобиль «Лаффли» и здоровый, монстроподобный бронированный грузовик знаменитой фирмы Берле.
Охрана конечно же никого не пустила и вызвала дежурного офицера – Аверьянова, а тот сразу пригласил меня и Кейва. За воротами мы встретили французского майора, который уверенно шагнул вперед и вопреки уставу первым отдал честь и представился:
– Commandant Philippe Leclerc, 2e régiment de spahis marocains![68]
Ни хохо себе хохо! То сам де Голль нас встречает, а теперь – Леклерк в качестве сопровождения прибыл! Ай красота!
– Майор Филипп Леклерк, Второй полк марокканских спаги. – Кейв говорит быстро и четко.
– Первый лейтенант Майкл Пауэлл, первый батальон рейнджеров армии США.
– Старший лейтенант Алексей Аверьянов, первый батальон войск особого назначения НКВД СССР.
И Кейв затараторил, представляя нас офицеру. Молодец сержант, не знал, что он так хорошо французским владеет. Когда подошли наши бойцы, майор как-то странно на них посмотрел и обратился к нам с Лехой:
– Сэр, майор интересуется, почему ваши люди не вооружены. Он говорит, что врага можно не опасаться, но местных бандитов в округе Касабланки – предостаточно.
Ага, так я и поверил. Бандиты конечно же! Майор ведь в курсе дела о беглецах. И приказ у него, наверное, – беречь как зеницу ока всех иностранцев. Вон сколько в грузовике белых фуражек легионеров – человек десять, не меньше.
– Ну, раз предлагает, то отказываться не станем… Кейв, иди вместе со всеми, приоденься подобающим образом… Пусть союзники удивятся… – Отдав команду бойцам вооружиться, остаюсь один на один с Леклерком – Леха к тому моменту уже ушел обратно в посольство, оставив следить за воротами и гостями бойцов охраны.
Когда к воротам вернулись бойцы – французов можно было брать тепленькими, их жабы повесились от жесточайшего приступа зависти… Наш пафос и выпендреж сработал на все сто процентов!..
Первыми к машинам вернулись энкавэдэшники: у всех в наличии ППШ в «обвесе» (у Кабайлова даже подствольник установлен), в кобурах по пистолету, все в бронежилетах, касках, защитных очках, перчатках, наколенниках и налокотниках. Забитые боеприпасами, медикаментами и прочими важными расходниками подсумки разгрузок тяжело висели на ремнях. У Джулая даже рюкзак за спиной есть. Только что там у него – не знаю…
Вот тут легионеры, лениво наблюдавшие за нами из грузовика, повставали со своих мест и молча уставились на невиданное раньше чудо – бойца спецназа в полной выкладке. Леклерк выпучил глаза и невольно хохотнул. Удивленные лица союзников вызывали чувство глубочайшего удовлетворения. А уж когда пришли рейнджеры, у которых все снаряжение было аналогично советскому, только вот стрелковое оружие американское, да еще и ручной пулемет есть, и базука, – майора проняло по самое не хочу. Он медленно, явно подбирая слова, заговорил, глядя на меня как на безумца, а Кейв начал переводить:
– Сэр, майор спрашивает – не хотим ли мы наведаться в штаб Роммеля прямо сейчас?
– Хотим. Но сделаем это потом. Когда настанет время… – Широко улыбаясь, я чувствовал себя победителем. Хотя в глубине души мне все еще было тревожно… Что-то должно было случиться…
