Варлорд. Политика войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

Мы начали, не дожидаясь полной готовности — Арагонский фронт атаковал позиции мятежников под Сириа, штаб Саликета без поддержки итальянцев заметался и принял это за главный удар. Как только с фронта под Агредо сняли два батальона, Пабло ударил от Сан-Фелисес на юг, в тыл позициям мятежников.

Рафаэль дель Рио и Филип Кортизо перебросили все наши бомбардировщики на аэродром Сарагосы и долбили националистов — к вечеру войска Саликета дрогнули и начали отступать.

— Не пора вводить в прорыв вашу группу, товарищ Кабез? — Пабло повернулся к Махно, сидевшему за дальним углом штабного стола.

— Пока нет, мы можем упереться в Сьерра-дель-Мадеро.

Пабло померял расстояние на карте:

— Десять километров. Если не останавливаться ночью, к утру будем на равнине.

— Вот тогда и начнем.

И начали.

Половину грузовиков с пулеметами и танков Дуррути повел в преследование отступающих по направлению к Сориа, до которого оставалось километров тридцать. Вторая же половина под командой Махно рванулась на юго-запад, где ее совсем не ждали.

Под Мадридом же дела шли все хуже — итальянцы атаковали Ториху, в которой из последних сил держались интербригадовцы. Если их выбьют, то часа за два макаронники дойдут до Гвадалахары, а за ней до Мадрида — ровное широкое пространство.

Мы делали, что могли: перенацелили бомбардировщики на шоссе Сарагоса-Мадрид, по которому наступали итальянцы, но это стоило нам потери двух самолетов. Один сбила авиагруппа «Фиат», а второй — свои же, действовашие от Мадрида.

Вечером в штабе, занявшем алькальдию Агредо, ожила рация — на связь вышел Махно.

— Мы в Непасе, противник не показывался, видимо, решил дождаться рассвета. Считаю необходимым продолжать движение, но у нас мало горючего.

Колонну снабжения всего за три часа по наполовину зачищенной местности и по раскисшим от снега дорогам довел до Нестора Ивановича капитан Паблито. Мы выдали ему последний танк в сопровождение и несколько пулеметных джипов «Атлантико».

К утру колонна Махно вошла в Альмазан, разнесла вдребезги слабую оборону, освободила сидевших в тюрьме, а на их место устроила взятых в плен офицеров. У солдат линейных частей отобрали оружие и отпустили с миром.

Следующие три дня итальянцы пытались выбраться из мешка, в который сами и залезли, но горючее и боеприпасы у них понемногу заканчивались, а Северный и Арагонский фронты уже атаковали Сориа и Сигуэнсу. Оборона под Гвадалахарой тоже уплотнялась с каждым часом, эскадрилья «Фиат», имевшая базой грунтовые аэродромы, все больше уступала нашим летчикам, взлетавшим с бетонных полос в Сарагосе и Мадриде…

Капитуляцию «Черного пламени» и «Литторио» омрачила только нелепая гибель Махно — он стоял в кузове грузовика с биноклем, когда рядом разорвался шальной снаряд. Осколок ударил точно в висок, под густую шевелюру.

Его похоронили в Барселоне, и похороны стали грандиозной манифестацией за республику — вместе шли коммунисты и анархисты, социалисты и автономисты. А в Овьедо разгоряченная толпа ворвалась в тюрьму и расстреляла всех арестованных мятежников, включая генерала Молу.

Не знаю, почему Панчо не удержал ситуацию под контролем, но спрашивать у него (и с него) я не стал, сделанного уже не воротишь. Тем более, что он подкинул мне новую срочную задачку:

— По сведениям из Бургоса, итальянцы готовят рейд возмездия на Овьедо.

— Погоди, они лишились двух дивизий, какой рейд?

— Воздушный. Через Кадис доставлено около двадцати истребителей Fiat CR.32, в Ла-Корунью через день-два прибудут по два штаффеля истребителей и бомбардировщиков «Кондора».

— Блин, а хорошие новости у тебя есть?

— А как же! — невесело ухмыльнулся Панчо. — В Хихон пришел американский корабль из Гавра, прибыли около тридцати советских летчиков.

Сквозь заводскую территорию и поселок, где уже ставили дополнительные «эрликоны», закрывали стекла фанерой и готовили песок для тушения пожаров, мы с Ларри проехали без остановок и уже у последнего КПП застали Сурина, надзиравшего за разгрузкой с платформ свежей партии стали из Ла-Фельгуэры.

— Алексей Михайлович!

— А? — заполошно обернулся инженер.

— Дело есть, со сталью и без вас справятся.

— Слушаю, — вздохнул Сурин, привыкший к многочисленным вводным, порой весьма неожиданным.

— Сколько мы можем выделить грузовиков?

— Новых или вообще всех?

— Всех. И сколько у нас пушек на зенитных лафетах?

— Ну… машин двадцать, а пушек с учетом снятых с танков… — он выудил из внутреннего кармана потертую записную книжечку и пролистал ее, — тридцать две и еще четыре неисправных.

— Их срочно в ремонт, а машин придется выделить не двадцать, а тридцать две. В пожарном порядке устанавливайте зенитки в кузова, нам нужна подвижная ПВО.

— А танки?

— Пока подождут, если итальянцы разбомбят заводы, нам будет не до танков.

В Йанере только что закончился холодный дождь и бетонные полосы блестели от влаги, отражая фары аэродромных автомобилей. Вода из-под колес разлеталась белыми усами, от них с ругательствами отпрыгивали техники, летчики, радисты, зенитчики и прочий люд авиабазы. Тонкий запах авиационного бензина смешивался с выхлопом двигателей, от столовой тянуло фасолевым супом, из нее нестройной толпой выходили молодые люди в кожаных куртках и беретах.

— Советские, — четко определил Ларри.

Да, судя по тому, как непривычно им было в полугражданской одежде, как они с интересом рассматривали топливозаправщики, антенны, пожарные машины, как курили «в кулачок», это наше пополнение. К счастью, чья-то толковая голова в Москве додумалась перед отправкой дать ребятам возможность полетать на «кобрах», так что двадцать пять из тридцати уже познакомились с машиной, на которой им предстоит воевать.

Это ненамного, но уменьшило общую суматоху, связанную с экстренной постановкой в строй прибывших из СССР летчиков. Сева и вызванный по моему требованию Билл Келсо уже натаскивали их на непривычную тактику «бей и беги», а радиотехники обучали пользованию рациями. Вот и сейчас пилоты, закончив перекур, разошлись по классам.

Ларри провез меня по всей базе, чтобы я смог проверить спешно развернутые новые позиции зениток, а потом зарулил к радарам, где ждал Термен и куда я выдернул Панчо, Севу, капитана Идальго и Петра. Два последних не сильно понимали в радарах, но специалистов в обрез, ну и заодно познакомятся с передовой техникой и тактикой ее применения.

Вот эту самую тактику мы и придумывали.

— Силы и средства противника мы примерно знаем, теперь вопрос — как они будут действовать?

Термен молчал, советские задумались, а Сева, потеребив подбородок, выдал:

— Ну, я для начала разбил бы всю армаду на три-четыре группы, так управляться проще. И провел налет с нескольких сторон.

— Откуда именно?

— Самолетов много, jefe, нужен быстрый взлет, следовательно, надо смотреть, где вокруг есть не грунтовые, а твердые полосы.

— Панчо?

— Корунья, Леон и Бургос.

— Леон это хреново, слишком близко… Минут за двадцать долетят…

— Значит, надо выдвигать станции как можно дальше, — решительно отрубил Сева.

Как ни боялся я ставить РЛС почти на передовую, а иного выхода не было — три мобильных на угрожаемые направления, а базовая станция в Йанере, бившая по заверениям Термена уже на пятьдесят километров, отследит подходы с моря.

Когда начали обсуждать координацию станций, я вспомнил фильмы про «Битву за Британию», где показывали Командный центр авиации ПВО. Большой стол с картой нам за день сделали в столярных мастерских, в планшетисты определили раненых или больных летчиков, а также всех, кто понимал разницу между «пеленгом» и «дистанцией». Сева предложил делать метки самолетов разноцветными, Термен придумал магнитное крепление для дополнительной информации на метках.

Примерно неделю на всех фронтах стояло затишье — республиканцы считали трофеи, мятежники зализывали раны, мы напряженно готовились. Ежедневные тренировки Командного центра, интенсивная учеба «новеньких», ударный выпуск ЗСУ на шасси «Атлантов», рассредоточение ценного, обваловка зданий — задач больше, чем людей и времени.