Рожденные в СССР. Прорыв (СИ) - Коруд Ал

Вот тут надо признать, что именно отечественная оборонка, достигшая на пике экономической активности больших циклов Н. Д. Кондратьева колоссальных успехов, явилась той потенциальной базой, которая легла в основу реформы Косыгина-Либермана, и вполне могла лечь в основу несостоявшейся реформы тотальной информатизации народного хозяйства Глушкова В. М. Что интересно, несмотря на то, что Н. С. Хрущев был далек от науки, по своей природе он был склонен к новаторству. Его природное чутье и настойчивость блестящей плеяды отечественных ученых того времени позволили не только правильно определить главные направления в оборонительной стратегии страны, но и обеспечить поддержку их развития.

Именно в 1950-е годы были созданы стратегически важные и самые передовые отрасли оборонной промышленности, в том числе по направлениям радиоэлектроники, ракетной техники, автоматизированных систем управления, средств связи и передачи данных. Были созданы сотни конструкторских бюро и сформированы тысячи исследовательских лабораторий. Советскую оборонную промышленность 1950–1960-х отличала подлинно научная организация труда и не использовать этот потенциал было глупо. И сейчас Косыгин с новым правительственным «мозговым центром» попытался привести в некий баланс задуманное в шестидесятые, привнеся в них послезнание из будущего. Ведь без реформированной экономики у страны не было будущего. Это он как хороший экономист отлично понимал, а неудачи только утвердили его в верности планирования.

Именно поэтому Косыгин примкнул к «обновленцам». Без застрельщиков с верхов партии прогнуть систему партократии и номенклатуры было невозможно. Она съест любые благие начинания. Типичный советский руководитель — это функционер, чиновник, в совершенстве владеющий правилами аппаратной игры. Он не очень образован, подча, несмотря на диплом о высшем образовании, почти безграмотен, марксизм знает в объеме «Краткого курса» и сталинской политграмоты, нетерпим к инакомыслию и новым идеям. Непривычен к ответственности и не любит ее. Но именно через этих функционеров, по вертикали от начальника к подчиненному шла координация всех усилий по построению советской централизованной экономики.

Вот и сейчас на совместном заседании застрельщиками оппозиции реформам выступили партийные бонзы из ЦК. Они боялись утратить тотальное управление экономикой. Зайти слишком далеко по пути внедрения рыночных механизмов. Тогда аппаратчиков запросто отодвинут от реальной власти. И у них перед глазами был наглядный пример недавней «Пражской весны». Только вот как раз внутрипартийные группировки в том будущем в итоге и погубили Союз, а вовсе не проблемы в экономике.

Не особо отставал от партийных Байбаков, который жаловался на проблемы, что вставали перед Госпланом. На ухудшение управляемости предприятиями при использовании старых методов централизованного планирования. Да и Тихонов не упустил момента пнуть ПредСовмина, обратив внимание на обнажившиеся в ходе реформы недостатки:

— Интерес к увеличению стоимости привел к варварскому расходованию материальных ресурсов. Например, металлургические предприятия были заинтересованы выпускать прокат, содержащий как можно больше металла, т. е. по максимально допустимой толщине. Следствием стало снижение количества произведенной продукции в натуральной форме. Зачем уменьшать затраты на производство, если можно планомерно увеличивать себестоимость конечной продукции? И выписывать себе премии!

Байбаков потрясал перед собравшимися листками:

— Да я вам таких примеров целую коробку привезу.

Но особенно старался Суслов. Непонятно, зачем Брежнев его пригласил, зная его предвзятое отношение к «обновленцам». Он буквально завизжал в конце длинного и бестолкового спича:

— Это прямой отход от линии Ленина-Сталина! Это чистой воды троцкизм, товарищи! Косыгин и его компания ведут нас не туда. Их так называемые реформы развивают в трудящихся частнособственнические инстинкты. Как с таким порывом нам дальше строить коммунизм? Это даже не шаг назад, а тотальное отступление, товарищи!

Молчавший доселе Брежнев не выдержал и коротко обронил:

— А как же НЭП?

— Это было временный отход!

— Ну, мы об этом у Владимира Ильича уже спросить не можем. Временный или надолго запланированная политика.

Сидевший рядом с Генсеком Кириленко едко заметил:

— И товарищ Сталин все-таки оставил в стране частников, артели и кооперативы. Потому что знал, социалистическая экономика появится не вдруг. Нужны десятилетия развития.

— Это когда было? — встрял внезапно приглашенный на заседание заведующим Общим отделом ЦК КПСС. Черненко. — Нынче уже совершенно иная историческая реальность.

Кириленко тут же срезал:

— Как показали события будущего, мы ошибались.

Черненко вскинулся, но скосив глаза на своего патрона Брежнева, промолчал. Только его верность Генсеку помогала ему карабкаться наверх. А узнав, что в том будущем ему доверили страну, Константин Устинович внезапно ощутил честолюбие.

Снова встал нахохлившийся после критики Мазуров:

— Товарищи, не забываем, что наша страна и блок союзных социалистических государств ведет конкурентную войну с лучшими капиталистическими экономиками планеты. В их распоряжении финансы и сырье всего мира. А мы пережили две революции несколько опустошительных войн. Урон от Великой Отечественной по сути до сих пор не преодолен до конца. Нам нужны неожиданные ходы и свежие ресурсы.

— Но все равно мы были в космосе первыми! Это ли не победа нашей экономики!

— Но какой ценой, товарищ Суслов! — Косыгин смотрел на секретаря ЦК КПСС уничижительно. — Я же передавал всем перед заседанием статистический бюллетень. Десятки миллионов людей остро нуждаются в улучшении жилищных условий, в торговле у нас дефицит элементарных продуктов питания и вещей массового потребления. Я бы посоветовал товарищу Суслову съездить в любую развитую европейскую страну и походить там по их магазинам. По обычным, для рабочих, а не для богачей.

— Это все ложь и провокации.

Косыгин вздохнул.

«Дурак и есть дурак! Слава партии, у нас нынче имеется козырь!»

— Если бы это было так.

Его тут же поддержал Мазуров, то и дело бросая красноречивые взгляды в сторону Брежнева. Тот сегодня был на редкость молчалив. Любимая его позиция — стоять над схваткой, ради собственной власти усиливая ту или иную группировку.

— Мы не можем себе позволить и дальше держать такой низкий потребительский уровень для советских граждан. Чем они хуже западных пролетариев? Или мало трудятся? И я не согласен с низкой оценкой нашей производительности труда. Зачастую дело в плохом планировании и руководстве. И давайте не забывать, что в нашей стране огромное количество природных ресурсов. Это также пойдет в плюс. Поэтому мы и предлагаем радикальные меры, чтобы полновесно использовать наши преимущества.

И снова в дискуссию встрял Тихонов. Он любил вбивать клин между благоволящим ему земляком Брежневым и чуждым для него ленинградцем Косыгиным:

— Стоит ли для мнимой экономии идти на такие политические риски? Странам социалистического содружества не понравятся советские предложения по продаже им нашего сырья с иными расценками. Мы заранее ставим их неокрепшие экономики в неловок положение.

Его тут срезал первый зам ПредСовмина:

— А кто их будет спрашивать? Сотрудничество должно быть в обе стороны. Советский Союз нуждается во многом. Тем более, в свете послезнания из будущего мы ведаем настоящую цену их дружбы. Ну а с бестолковым интернационализмом также надо заканчивать.

— Ну, знаете!

— Михаил… — урезонил своего протеже Генсек. — Ты лучше глянь, какое нам спасибо впоследствии зарубежные компартии скажут. Неблагодарные твари! Мы еще поднимем этот вопрос на заседании международного отдела Центрального комитета. Но кто-то точно у меня вылетит со своего теплого местечка. Нам остро необходима полноценная ревизия международного сотрудничества. Но об этом мы будем говорить отдельно с товарищем Громыко и заинтересованными ведомствами.