Андрей Посняков - Черные плащи
Опаньки! Куда это ее черт понес? Неужели в лавку? Да не в какую-нибудь — ювелирную! И что сей барышне, скажите на милость, там делать? Брильянтовые диадемы покупать? Бижутерией в подобных бутиках едва ли торгуют.
Естественно, Саша в лавку заходить не стал, оперся спиной о толстый ствол росшего напротив платана, прикрыл глаза. Отдыхает человек — а кому какое дело?
Стоял долго — и что только мадемуазель в ювелирной лавке делает столько времени? Неужто грабит? Долго… долго… Ага — вот! Ну ничего себе, однако!
Александр аж глаза прижмурил — лучик солнечный в пекторали золотой отразился! Несомненно, настоящее золото — еще и эмаль разноцветная, вандальской, похоже, работы, уж на что варвары, но такие вещи делать умеют. Глаз не оторвешь, насколько искусно!
Хм… интересное кино! Что же она там, отдалась всем подряд ювелирам, включая оценщика? Или…
А посмотрим-ка, что будет дальше!
А дальше было еще интереснее! После посещения ювелира мадемуазель Юдифь прямым ходом отправилась на рынок, а именно — к тем его рядам, где константинопольские купцы продавали самые дорогие ткани: парчу, аксамит, панбархат и прочее. По пути у башмачных рядов остановилась. Давно пора — а подайте-ка, мол, сапоги югославские! Как нет? Ах вы, прощелыги, я на вас жалобу в прокуратуру подам! Так… вот примерила… покупает… Стильные штиблеты — небольшой каблучок, открытые носы, красная кожа. Оплетка, между прочим, позолоченная, так на солнышке и сверкает, огнем горит, прям глазам больно. В сих купленных штиблетах гражданка Юдифь, кстати, и проследовала дальше, а старые тут же и бросила. Да! Подумала, поморщила лоб, прикупила большую корзину… Огляделась задумчиво.
— Госпожа, отнесу что хошь! — К ней мигом бросился беспризорник из рыночной ватажки.
Но Саша тоже сообразил, что к чему, — парню подставил подножку, бедолага полетел наземь, нос в кровь разбил, заплакал — и поделом! Нечего тут бегать. И без тебя для такой красивой девы помощнички найдутся… вот хотя бы тот…
Саша тут же и свистнул, позвал:
— Эй, соломенная башка! Вон ту молодую госпожу видишь? С корзинкой…
— Понял. — Тут же кивнув, Мартын, ничего не спрашивая, ринулся со всех ног.
И вот уже шествует чуть позади Юдифи, гордо таща корзину, пока пустую.
А вот когда она наполнилась всякой полезной (и не особо) для молодых девиц ерундой, Александр, уже не спеша, шел себе потихонечку сзади. И когда мадемуазель с беспризорником свернула к приземистому особнячку на перекрестье двух нешироких улиц, ухмыльнулся. Особнячок-то сильно напоминал доходный дом, каким, вне всяких сомнений, и являлся.
Мартын, надо отдать должное, ждать себя заставил недолго. Минут через пять уже выбежал, без корзины, довольный. Поискал глазами Сашу — нашел, подскочил, отрапортовал бодренько:
— Купила дорогих тканей, сняла две комнаты — гостиную и спальню. Хорошие комнаты, дорогие, а мебель — закачаешься. Даже зеркало есть, в спальне висит — медное. Попросила меня портного позвать с соседней улицы. Я знаю, там их много, так она сказала — мол, отыщи лучшего. И вот — дала!
— Ох, ничего себе! Денарий! Наверное, перепутала.
— Добрая женщина… Еще что-нибудь, господин? Нет? Тогда я побегу за портным.
— Не надо за портным. — Молодой человек решительно придержал парня за локоть. — По своим делам беги… А портного… считай, что ты его уже отыскал.
— Но, господин…
— На вот тебе еще денарий. Что смотришь, глазами хлопаешь? Беги, пока не передумал!
Поначалу Саша решил прикинуться портным, а там как пойдет, может, удастся втереться в доверие, необходимое для долгого и вдумчивого разговора. Но тут же и передумал — а как же?! Все ж Александр парень был видный, не замухрышка какой-нибудь! Под два метра ростом, косая сажень в плечах. Брови вразлет, очи карие… Любая женщина заприметит… Так что навешать Юдифи на уши лапши — мол, портной, а как же! — по здравому размышлению представлялось Саше делом почти безнадежным.
Что ж, пришлось брать нахрапом.
Подкинув на ладони последний оставшийся солид, молодой человек вошел в располагавшуюся на первом этаже доходного дома таверну и, подозвав хозяина — юркого лупоглазого старичка, — протянул ему золотой:
— Бери!
— Э… — Хозяин озадаченно прищурился и теперь напоминал съежившийся за сухую осень гриб, этакий старичок-моховичок. — Что угодно, мой господин?
— Ты присматриваешь за апартаментами?
— Я, господин, я.
— Моя супруга только что сняла у вас комнаты и велела приготовить самый изысканный ужин. На целый солид!
— Ах вон оно что, господин, — обрадованно закивал моховичок. — Не сомневайтесь, мой господин, сделаем все в лучшем виде.
— Тогда я поднимусь пока к жене, и… — Саша наклонился к старику ближе и подмигнул. — Прошу, чтоб никто нас до самого вечера не беспокоил.
— Понятно, понятно, — заулыбался домоправитель. — Дело молодое… Да вам и не будет никто мешать — на втором этаже вы пока единственные наниматели.
Единственные… А вот это неплохо.
— Да! Веревочки у тебя не найдется? Супруга спрашивала, не знаю уж и зачем.
— Веревочка? А вот, пожалуйста… Крепкая!
— Благодарю.
Поднявшись по узенькой крутой лестнице, такой же, как в дешевых парижских отелях, молодой человек прошелся по коридору и, остановившись у приоткрытой двери, вежливо постучал в косяк:
— Портного звали? Мальчишка сказал — сюда.
— Да-да, ты не ошибся, заходи…
Пожав плечами, Саша вошел, плотно затворив за собой дверь. Сразу сделалось темно — ставни-то оказались закрытыми, впрочем, небольшой солнечный лучик пробивался сквозь щели, обращая темноту в приятный полумрак.
— Подожди пока в гостиной, портной. — Юдифь сейчас находилась в спальне, прихорашивалась или просто прилегла отдохнуть. — Можешь присесть.
— Благодарю. — Саша опустился на софу и замер, положив руку на меч, которым обзавелся вчера во время схватки.
— Мне для примерки раздеться?
— Да-да, конечно, лучше раздеться. Мы, портные, ведь как врачи. Чего нас стесняться-то?
— Вот и я говорю, чего уж тут стесняться?
Выйдя из спальни, Юдифь подошла к окну и распахнула ставни настежь, впуская в комнату яркое желтое солнце. Обернулась — нагая, с медною распущенной шевелюрой…
— Ой!
— Тсс! — Саша поднял острие клинка к побледневшему лицу девушки. — Садись… быстро. И не вздумай кричать — я отрублю тебе уши и украшу лицо шрамом… рваным уродливым шрамом, поняла?
— Да, господин. — Девчонка облизала губы.
Впрочем, не такая уж она и девчонка — лет двадцать пять есть, вполне зрелый возраст.
— Узнала меня?
Юдифь молча кивнула, со страхом глядя на острое жало меча, маячившее перед ее глазами. Пухленькая…
— Ты и в самом деле хочешь…
— Садись! Нет… сначала повернись…
— О мой господин! — Девушка вдруг улыбнулась, лукаво и несколько вызывающе. — Может быть, мне будет лучше нагнуться?
И ту же нагнулась… изогнулась, словно большая кошка, аппетитно покачивая ягодицами… Обернулась:
— Ну, господин? Как я тебе?
Не говоря ни слова, Александр крепко связал ей руки хозяйской веревочкой и, ухватив за талию… ммм… а ничего… усадил на софу.
— Ты-ы… — В глазах женщины на мгновение сверкнула ненависть. — Что ты хочешь? Имей в виду, «черные плащи»…
— Нет, они за тебя вряд ли вступятся, на черта ты им нужна?! — Молодой человек расхохотался прямо в лицо Юдифи. — Тем более что ты слишком дорого обходишься, я слышал, как они говорили. Что, думаешь, никто из «плащей» не видал, на что ты тратишь деньги? Один из них как раз мне про тебя и рассказывал.
— Черт… — Девушка выругалась. — Это, верно, Захария тебе наплел? Землячок… из Тапса.
— Постой, постой! Откуда ты знаешь, что я из Тапса?
— А-а-а… Этот твой дружок рассказал. Ну, тот, усатый, с проплешиной. Он вообще много чего рассказывал про тебя, и не только мне, а и…
— Не ври! — Саша снова поднял опущенный было клинок. — Вижу, у нас с тобой никак не выходит честной и доверительной беседы. Что ж… Веришь, что я сейчас отрублю тебе кончик носа?
— Верю! — Юдифь вздрогнула. — С тебя станется, ты же варвар — я вижу.
Александр взмахнул клинком… лишь слегка поцарапав пленнице левую грудь, повыше соска, так, чуть-чуть… а некогда сейчас было играть в благородство!
Юдифь резко отпрянула, но не закричала — боялась! — очень боялась, лишь тихонько завыла, из уголков глаз ее потекли крупные слезы.
— Не ной! — прикрикнул молодой человек. — Догадываешься, что я еще только начал? Хочешь продолжения?
— Нет! О нет, господин.
— Тогда говори! Скажешь правду — я тебя… нет, не отпущу, просто уйду так же, как и вошел. А ты оставайся, мне до тебя не будет уже никакого дела.
— Господин, я не верю, — обреченно мотнула головой Юдифь. — Ты ведь все равно меня убьешь — ты же варвар!
