Александр Афанасьев - Сожженные мосты
Сделав заговорщическое лицо, я достал из кармана пятидесятирублевую банкноту и вручил ее Вали.
— Все это не просто так, Вали. Я хочу, чтобы ты рассказывал мне каждый вечер о том, куда ездит моя жена, понимаешь? Эта история с графом Арено… Я ей, конечно, верю, но… ты же мужчина, сам понимаешь, женщинам никогда нельзя верить до конца.
Вали просветлел лицом, схватил банкноту.
— Я все понял, эфенди Искандер. Куда бы ни пошла Марина-ханум — я буду следить за ней.
— Нет, Вали, этого делать не надо. Если госпожа Марина увидит, как ты следишь за ней, — она поймет, о чем мы с тобой разговаривали, и обидится на меня…
— Но как может жена обидеться на мужа? — недоуменно спросил Вали.
— Может, и еще как. У нас другие законы, жены более самостоятельны и могут обижаться на мужчин. Иногда я завидую правоверным, ибо их жены слушаются вас беспрекословно. Но, увы, Вали, я не правоверный. И мне нужно только, чтобы ты запоминал, куда ездила моя жена, и потом рассказывал об этом мне. Если ты увидишь рядом с ней постороннего мужчину, графа Арено или кого-либо еще, как это уже было, — запомни и потом расскажи мне, как он выглядит и как госпожа Марина вела себя с ним. Ты все понял?
— Все понял, эфенди Искандер. Все сделаю!
Какого-либо серьезного разочарования по поводу того, что возить меня он больше не будет, Вали не высказал. Интересно, может, он и впрямь простой водитель?
…В здании посольства Кондратьев сначала принес мне на подпись кучу документов, потом кратко и по делу доложил о работе посольства и о шагах, им предпринимаемых. Двое нетрезвых русских устроили бузу и попали в полицейский участок — вытащили, засунули в самолет, депортировали на Родину. Следом пойдет записка, которая дойдет до местного полицейского чина в месте проживания этих обормотов, чтобы внимательнее присмотрелся. Бузить в пьяном виде, тем более в чужой стране — не дело.
У одного из поставщика труб, какого-то там товарищества, возникли проблемы — местный покупатель не расплатился. Выяснили — товарищество, купившее трубы, существует, направили официальное письмо на бланке посольства с просьбой вести себя честно и не задерживать оплату. Обычно это помогает.
Снова задержка с рефрижераторами — и самое главное — с рефрижераторами, поставляемыми по государственному заказу. Это уже не лучшим образом характеризует нас. Варфоломей Петрович лично звонил поставщику и прояснял отношения — там ссылались на нестандартные спецификации, но обещали «принять меры».
Вот такова работа посольства — девяносто процентов времени в дружественной стране Персии уходит именно на это — налаживание и развитие двухсторонних торговых связей. И это правильно, потому что двадцать первый век показывает — экономические связи удерживают страны вместе куда прочнее вассальных договоров. Да и толку от таких отношений гораздо больше, чем от тупого принуждения.
Наконец слово решил вставить и я.
— Варфоломей Петрович, нас обстреляли.
Он даже не удивился.
— Где?
— Недалеко отсюда.
— Кажется, я даже слышал. Не придал значения. Все целы?
— Целы. Варфоломей Петрович, что происходит?
Мой товарищ[134] по посольским делам долго думал, прежде чем ответить.
— Много чего здесь происходит. Попробую объяснить образно — если закрыть крышкой скороварку и поставить ее на огонь, то рано или поздно произойдет взрыв.
— Понял, — сказал я. — Варфоломей Петрович, я решил больше не ездить на «Руссо-Балте». Слишком приметная цель.
Кондратьев кивнул.
— Возможно, вы правы.
— Я хочу купить бронированный внедорожник. И водить его буду сам. Не посоветуете, где можно приобрести подобный транспорт?
Варфоломей Петрович взял листок бумаги, черканул адрес.
— Здесь. Не вы первый, не вы последний, ваше превосходительство, многие приходят к тому же решению, что и вы. Только мой вам совет — не покупайте «Егеря» или «Датсун».
— Почему?
— И тот, и другой закупает правительство. Будет печально, если вас с кем-то спутают.
Зазвонил телефон, я поднял трубку, послушал.
— Посол Северо-Американских Соединенных Штатов внизу. Видимо, решил отдать визит первым, не дожидаясь моего. Я должен что-то знать?
— Нет. Его зовут Джеффри Пикеринг. Он простой человек, да и задачи перед ним стоят такие же, как перед нами. Возможно, речь пойдет о долевом участии в модернизации нефтеналивных терминалов в порту Бендер Аббас. Это наш проект, и туда, на Аль-Фао, тянется труба из Междуречья, чтобы танкеры не заходили в залив, а грузились непосредственно там. Этот проект стопроцентно наш. Тяните время, в любом случае нам вряд ли стоит давать им хоть какую-то долю.
— Я понял. И еще, Варфоломей Петрович… пока посол поднимается…
— Да?
— Кажется… вы обещали русский паспорт одному молодому человеку.
Не давая Кондратьеву возможности смутиться или начать оправдываться, я продолжил:
— Все нормально. Если паспорт готов, занесите его мне, и я сам его вручу. Кстати, спасибо за рекомендации. Они мне очень помогают освоиться в этом городе.
Посол Северо-Американских Соединенных Штатов в Персии, господин Джеффри Пикеринг, больше напоминал британца, нежели североамериканца, — высокий, худой, с крючковатым носом, средних лет. Костюм дорогой, но надет небрежно, да еще и пеплом от сигары кое-где засыпанный. Голос гулкий, как в бочку говорит.
— Господин Воронцов, я раз знакомству с вами.
— Я тоже, господин посол. — Я поднялся, ответил на рукопожатие, кивнул в сторону кресел, переводя общение в неофициальную плоскость. — Приношу свои извинения, что не смог отдать визит первым.
— Господин фон Осецки интересовался вами…
Я сделал непонимающее лицо.
— Граф Конрад фон Осецки. Чрезвычайный и полномочный посол Австро-Венгерской монархии при дворе Его Светлости Шахиншаха Персии Мохаммеда, дуайнен[135] нашего дипломатического корпуса. Знаете его?
— Не имею чести.
— Не страшно, — Пикеринг махнул рукой, — со временем узнаете здесь всех. Про вас уже много говорят в салонах, я посылал вам приглашение на прием…
— Приношу свои искренние извинения. Я только вчера вечером прибыл из моей краткой поездки в Багдад.
Пикеринг навострил уши, и это было видно — только непонятно почему.
— Я к вам по конкретному вопросу, господин Воронцов, вы уж меня простите. Мне нужно ваше содействие в одном очень… щекотливом вопросе.
— Слушаю вас.
— Это касается поставок энергетического оборудования…
Переговоры с послом Северо-Американских Соединенных Штатов продолжались два с лишним часа. За это время я успел узнать, что посол Пикеринг и в самом деле простой и бесхитростный человек — это на первый взгляд, на самом деле, может быть, и не так! Родом из Техаса, не дурак выпить, любит пиво и поджаренное на углях мясо, имеет троих детей, которые остались на родине, поскольку уже взрослые и им надо учиться. Еще я узнал, что местные коммерческие компании — вещь в себе и дела с ними вести довольно сложно. Две любимые отговорки — незнание английского и затягивание сроков контрактов. Русских здесь, по-видимому, уважают и боятся, а североамериканцам приходится туго. Тем более что, в отличие от русского, североамериканский бизнес более склонен к риску и глобальной экспансии, а отговорки персов для него вообще дикость, учитывая еще то, как североамериканцы любят судиться. Договорились оказывать друг другу услуги при необходимости, про трубопровод и нефтяные терминалы разговора не было.
После этого взял «Руссо-Балт», в последний, как я надеюсь, раз и направил свои стопы к магазину бронированных транспортных средств.
Магазин этот находится на шоссе Тегеран — Юг в районе парка Туска — это южная окраина города, и дальше, за парком, тянутся сплошные промышленные зоны с их серыми бетонными оградами и непонятными непосвященным надписями на фарси. Здесь же, около парка, были и жилые районы, правда, заселенные в основном малоимущими.
Магазин этот представлял собой большой, быстровозводимый ангар армейского образца, только не зелено-камуфляжного, а светло-серого цвета. У самого ангара сиротливо притулилась конторка, на которой висел плакат: «Мы говорим по-русски, We speaks English» и еще что-то, кажется, на итальянском, которым я не владел, и на фарси, которым я не владел тем более.
Представитель сего почтенного заведения дрых как сурок, и, чтобы разбудить его, пришлось несколько раз сигналить. У нас хозяин уволил бы такого приказчика в мгновение ока — приехали клиенты, а он спит.
Навстречу вышел, судя по золотой цепи на шее и всему небрежно-шикарному виду, сам хозяин, открыл шлагбаум, запустил на территорию. Показал, где припарковаться, — парковочных мест было всего четыре, и одно уже занял новенький внедорожник «Тойота». Возможно, тоже бронированный.
