Андрей Бондаренко - Звонкий ветер странствий
Подчинённые встретили известие о том, что их старательно ищут, достаточно спокойно, но и без особой радости.
– Сколько нам ещё предстоит пройти до места впадения Рио-Рохо в Ла-Плату? – невозмутимо спросил Лаудруп.
– Наверное, миль семьдесят-восемьдесят, – предположил Егор.
– Два с половиной дня пути, – через Фролку сообщила Исидора.
Уже в полной темноте Егор разрешил – на очень короткое время – развести небольшой костёр. Лаудруп ещё днём умудрился подстрелить из арбалета жирную дикую индюшку. Весь день у путников не было во рту даже маковой росинки, есть хотелось – просто нестерпимо. Но не сырой же индюшатиной питаться, в конце-то концов?
«Дурак ты, братец!», – пожурил строгий внутренний голос. – «Подковы и кожаные туфли прихватил с кухни поместья? Молодец! А почему не поискал какого-нибудь продовольствия? Недотёпа!».
После завершения нехитрой трапезы Егор велел:
– Костёр необходимо притушить, но так, чтобы оставались угли, от которых можно будет быстро зажечь факел. Вот, я тут парочку изготовил – на скорую руку. Не Бог весть что, но всё же.… Итак, предлагаю всем ложиться спать, ибо утро вечера всегда мудренее. У тлеющего костра дежурим по очереди, примерно часа по два, по два с половиной. Первым бодрствует и старательно бдит Ухов-Безухов, за ним – подполковник Иванов, следующим дежурит адмирал Лаудруп, я, соответственно, последний в этом списке…
Проснулся он, судя по темноте, гораздо раньше своей очереди – от достаточно громкого разговора где-то рядом. Вернее, говорил только один человек – на испанском языке, очень быстро и монотонно.
– Вы что там, с ума все сошли? – зашипел Егор злым и хриплым со сна шёпотом. – Прекратить немедленно, так вас всех и растак…
– Это Джо, отец Исидоры. Он отходит, командир, – долетел из темноты негромкий и взволнованный голос Фролки. – В смысле, кончается и даёт нам с Исидой последние наставления и благословения. Пусть, уж, говорит, не затыкать же ему рот…
– И, в самом деле, не затыкать же…, – пробормотал Егор, поднимаясь на ноги и отходя в сторону по нужде.
Когда, минут через пять-шесть, он вернулся к едва тлеющему костру, то монотонный и прерывистый мужской голос уже затих, а ему на смену пришли чуть слышные женские рыданья и всхлипывания.
– Что там с ним? – присаживаясь рядом с Фролом, спросил Егор.
– Умер бедный Джо Тупи. Били кабальерос его очень сильно, даже несколько рёбер были сломаны, – также тихо ответил Иванов.
– А что он вам говорил на прощанье? Какие наставления давал?
– Можно, Александр Данилович, я об этом потом расскажу? – неожиданно замялся подчинённый. – Ну, когда окончательно выберемся из этой переделки…
На рассвете они – без всякой формальной ерунды – похоронили старого гаучо. Никаких надгробных речей и молитв не произносили, только Исидора спела в полголоса короткую и душещипательную испанскую песенку.
А еще через два часа Ванька Ухов, шедший первым, предостерегающе поднял руку вверх и тихонько доложил подошедшему Егору:
– Господин командор, там, на речной косе кто-то есть. Слышите, голоса? Один из них, честью клянусь, женский…
На разведку отправились втроём: Егор, Фрол Иванов и Исидора, которая, с минуту послушав далёкие голоса, тут же выразила жгучее желанье составить мужчинам компанию.
Они, старательно пригибаясь и прячась за высокими зарослями чертополоха, медленно поднялись на невысокий пологий холм, с которого открывался отличный вид на акваторию Рио-Рохо.
В двухстах метрах ниже по течению реки к берегу прижимались три длинных плота, связанные из очень толстых древесных стволов. На плотах, надёжно закреплённых к прибрежным камням и корягам, расположились просторные шалаши, а на берегу горел яркий и весёлый костёр, над которым висели разномастные котелки и кастрюльки. Вокруг костра, беззаботно пересмеиваясь между собой, сидели шестеро оборванцев-мужчин самого разного возраста и одна пожилая, очень тучная негретянка.
– Что это такое у нас? – поинтересовался Егор.
– Это деревья всяких ценных пород – палисандр, розовое дерево, чёрное дерево, другие всякие, – через Иванова доходчиво объяснила Исидора. – Они растут в сельве, так называется местный тропический лес. А в сельве никаких дорог нет. Поэтому ценная древесина вырубается по берегам больших рек, по ним же срубленные стволы и сплавляется к Буэнос-Айресу, где сейчас строятся три больших католических собора. Ну, обожают святые отцы – до желудочных колик – роскошь разную.… А, ведь, это идея! – уже от себя добавил Фрол. – Давайте, господин командор, попросим плотовщиков, чтобы они взяли нас собой? Доплывём по Рио-Рохо до Ла-Платы, а там уже быстро найдём подходящий попутный транспорт…
Егор недоверчиво помотал головой:
– По реке шастают лодки, набитые – под самую завязку – вооружёнными кабальерос. Подплывут они к плотам и строго так спросят, мол: – «Не встречали ли вы, часом, на берегу незнакомцев европейского облика?». Мы, понятное дело, в этот момент спрячемся в шалашах, что расположены на плотах. А плотовщики, они же ребята честные и благородные, ни за какие деньги нас не выдадут. Так получается? Не верится мне что-то… По-честному купить у бродяг один из плотов? Тоже не выход. Расскажут они об этом факте кабальерос, которые, наверняка, к ним подплывут – рано или поздно…
– Может быть, господин командор, это самое…, – Фрол неуверенно провёл ногтем большого пальца по горлу. – А сами переоденемся – для полной и окончательной достоверности – в их одежду. Чем не козырный вариант? Нехорошо это, конечно, но времена нынче такие – жестокие и тёмные…
Неожиданно Исидора, совершенно правильно истолковав жест своего русского возлюбленного, что-то горячо залопотала по-испански. Послушав её несколько минут, Фролка начал переводить:
– Исида говорит, что эти плотовщики – те ещё субчики. Бродяги, пропойцы, воруют всё, что плохо лежит, могут и человека убить. Если встретят в пампе одинокую женщину, то обязательно изнасилуют.…Четверо из этих ребятишек – чистокровные индейцы кечуа. То есть, это их соплеменники вчера подло убили пеона Пепе. Остальные двое – метисы. А толстая пожилая негритянка выполняет в этой несимпатичной компании две важные миссии. Во-первых, она – повариха. А, во-вторых, является общей женой – для всех членов банды… Короче говоря, убить этих оборванцев и пройдох – совсем, даже, и не грех. Как уверяет Исидора, это благо для всех и, более того, долг каждого честного гаучо. Мол, благородный воздух пампы будет чище. А верить плотовщикам нельзя, продадут за дёшево – при первом же удобном случае… С оружием у этих гадких отщепенцев, кстати, совсем и небогато – один пистолет находится за поясом у усатого метиса, который, очевидно, у плотовщиков за главного, а второй – у их всеобщей жены.
К удивлению Егора, и все остальные его соратники высказались за кардинальное решение данной проблемы. А тут ещё и свежий ветерок любезно принёс с верховьев Рио-Рохо сильный запах гари…
– Похоже, что кабальерос решили нас выкурить из прибрежных зарослей, – вопросительно поглядывая на Егора, предположил Ухов-Безухов. – То есть, подожгли прибрежные леса, справедливо надеясь на то, что в пампе нам будет уже не спрятаться.
Скрипя сердцем, Егор согласился, что убить бродяг-плотовщиков – лучший выход из создавшейся ситуации.
Само действо прошло просто и буднично. Егор, не доползая до костра метров восемь-девять, мгновенно вскочил на ноги и метнул нож, попав в спину усатого метиса под пятое (а может, и под четвёртое?) ребро. Это, в свою очередь, послужило сигналом для Лаудрупа, который тут же надавил на спусковой крючок арбалета, и меткая стрела послушно вонзилась в грудь жирной негретянки. Дальше не было абсолютно ничего сложного: для троих умелых бойцов – пятеро неподготовленных лохов – семечки. Опять же, сработал пресловутый эффект неожиданности…
Потом трупы раздели и оттащили подальше от берега, в густые заросли чертополоха. После чего путешественники разбрелись по прибрежным густым кустам и переоделись, не проявляя при этом излишней брезгливости.
Егор босиком, закатав до колен старые холщовые штаны, покрытые многочисленными неаккуратными заплатами, направился к реке – чтобы хорошенько умыться. Но Исидора, одетая в живописные лохмотья покойной негретянки, неожиданно бросилась ему наперерез, остановив буквально в двух метрах от уреза речной воды, и что-то жарко залопотала по-испански, тревожно махая рукой в сторону Рио-Рохо.
– Она не советует тебе, Данилыч, босиком заходить в эту речку, – невозмутимо сообщил Фролка.
– Почему это, вдруг?
– Потому, что у тебя на правой ноге имеется свежая ссадина, а на левой – кровоточащий мозоль. Дело в том, что в Рио-Рохо водятся очень злые рыбки, которые называются пираньями. Если эти рыбёшки чувствуют, что в воду попала кровь, то тут же набрасываются – всей немаленькой стаей – на того индивидуума, из которого эта самая кровь вытекает, капает или сочится… Бывали случаи, когда эти маленькие кровопийцы насмерть загрызали коня – вместе со всадником. Так что, командир, Исида тебе не советует – в таком виде – принимать водные процедуры. Для начала, хотя бы, надень крепкие и недырявые сапоги… Хотя, что тут скрывать, моя Исидора любит иногда и немного пошутить…
