Андрей Посняков - Шпага Софийского дома
– Какая ж это зборовка? – втолковывал он багроволицему. – Зборовка совсем на другой мотив… и слова другие, клянусь воротами Мариацкого костела!
– Нет, зборовка! – упрямо качал головою толстяк.
– Нет, не зборовка!
– Матка Бозка Ченстоховска!
– Эй, эй, панове! Утихомирьтесь! Нам тут еще не хватало доброй драки. Лучше выпьем… Корчмарь! Эй, корчмарь! А ну, тащи сюда еще вина!
Желтолицый старик-корчмарь в засаленном переднике вмиг поставил на стол кувшинчик:
– На здравье, паны!
– А вот и не подерутся, – взглянув в их сторону, пошутил Гришаня. – Жаль, если не подерутся, – скучно…
Олег Иваныч лишь хмыкнул. Ишь, скучно ему.
– Ой!
Вдруг, словно увидев что-то страшное, отрок резко нырнул под стол. Олег Иваныч обернулся: в корчму вошел давешний смуглый фрязин… И чего его так напугался Гришаня?
– О, прошу к нам, пан Гвизольфи! – наперебой заорали шляхтичи, видно, они неплохо знали фрязина. Тот не заставил себя долго упрашивать, уселся за стол, с ходу намахнув изрядную чарку, совсем по-русски, залпом. Потом что-то крикнул монахам, помахал шляпой. Те отвернулись – мол, знать тебя не знаем. Впрочем, фрязин к ним и не напрашивался, вполне довольный теплой компанией шляхтичей.
Гришаня осторожно высунул голову из-под стола.
– Ты что там забыл, отроче?
– Так…
Олег Иваныч все-таки вытребовал у Гришани ответ, чем ему так не нравится фрязин Гвизольфи, что и под столом спрятаться не зазорно.
Еретик? Это кто говорит-то? Тот, кто со стригольниками якшается и языческие богопротивные игрища с удовольствием посещает? Тот, кто кощуны да глумы вместо молитв почитает? Тот, по ком… Олег хотел сказать – по ком костер плачет, да постыдился, пожалел отрока, и так сильно наехал.
– А и еретик, нам-то что? Вон, ты в Новгороде-то со стригольниками не боялся знаться.– Олег Иваныч небрежно пожал плечами. Зря, между прочим…
В ответ услышал от Гришани целую речь. Про то, что он, Олег Иваныч, человек, конечно, неглупый, но, великодушно извините, дикий и с чужими обычаями не знакомый, поскольку всю жизнь свою в глуши прожил, никуда за границу не выезжая. (Ну, с этим, конечно, можно было согласиться – действительно, за границей Олег Иваныч не был, не сподобился как-то, ну, а насчет глуши… если считать Санкт-Петербург глушью, то и тут все верно!)
– Ты, кормилец, верно, думаешь, мы тут сами по себе эдак тишком сидим? – распалялся Гришаня. – На-кось, выкуси! Вон, глянь на монахов… Инквизиция – слыхал такое слово? Слыха-а-ал?! Откуда, интересно? Только не говори, что от вель-блуда… Тут тебе не Новгород! Вот, попомни мои слова, Олег Иваныч, запросто нас тут могут имать из-за еретика этого, Гвизольфи, да на дыбу… Хочется на дыбу, батюшка? Вот и мне не хочется… А вон, монахи-то так и смотрят. Да и корчмарь этот тоже никакого доверия не вызывает. Пошли-ка отсель побыстрее, Олег свет Иваныч, покуда живы!
С этими словами Гришаня вскочил с лавки и, стараясь не попасться на глаза Гвизольфи – предосторожность, по мнению Олега Иваныча, явно излишняя, – куницей проскользнул на улицу. Олег – за ним. Чуть поотстал, расплачиваясь, поэтому так быстро, как у Гришани, не получилось. Как-то странно вел себя кобзарь – Олег Иваныч только сейчас это заметил… Даже не заметил, скорее – почувствовал. Было такое ощущение, что нищий слепой старик его пристально рассматривает. Нет, чушь, конечно. Но вот если внимательно присмотреться… Такое ощущение… Действительно – голова старика поворачивается… в ту же сторону, куда движется Олег Иваныч! Та-ак… А ну-ка…
Олег Иваныч зацепился ногой за скамью и завалился на ближайшего шляхтича. Того, кудрявого…
Даже извиниться не успел, как шляхтич схватился за саблю.
Ах, так? Ну, у Олега Иваныча тоже не зря шпага у пояса болталась! Сейчас посмотрим, кто из нас «хлопья крев»!
– Может, на улицу все-таки выйдем? – запоздало предложил Олег Иваныч, не без некоторого удовольствия парируя удар…
– Изволь, пес московитский!
– В таком разе – новгородский. Эт ву прэ? Готов? Ну – алле – начали!
Атаковать изволите? Ну-ну… А мы – так… отбивом… А теперь выпад влево – а гош… обманный финт… По идее, должен бы раскрыться… Ага… А теперь – рипост – ответная атака… А, не нравится!
Шляхтич зря пил вино в таких количествах. В руке его не было верности, а удары, хоть и быстры, и увесисты, – да глупы изрядно… Хотел б Олег Иваныч крови – давно б убил… Ну вот, опять раскрылся… Размахался саблей, что твоя мельница, что с ним будешь делать? Вообще, нельзя давать острых предметов пьяным людям, за себя не отвечающим… Ага… Поскользнулся… Меньше пить надо, ясновельможный пан…
Галантно подождав, пока изрядно разозленный пан шляхтич выберется из лужи, Олег Иваныч еле уловимым, изящным движением выбил из его рук оружие. В фехтовании такой прием называется – скользящий круговой захват. Вылетевшая из рук ясновельможного пана сабля, описав крутую дугу, с бульканьем скрылась в луже. В той же самой, откуда только что выбрался ее владелец. Судя по костюму последнего – лужа была глубокой. Стоявшие кругом зеваки дружно зааплодировали. Особенно старалась одна молодая особа в черном, шитом серебром, платье. Симпатичная сероглазая пани… Та самая…
– Прошу следовать за нами, уважаемый пан Ольшанский!
Олег вздрогнул, как, впрочем, и многие здесь.
Отряд копьеносцев с гербами Ягеллонов незаметно для буянов и зевак окружил небольшую площадку перед корчмой. Знатный магнат в блистающих латах, верхом на белом коне, усмехаясь, смотрел на враз поскучневших шляхтичей. Во всаднике рядом с ним Олег Иваныч с удивлением узнал новгородского посольника Кирилла Макарьева. Кивнув Олегу, Макарьев что-то шепнул магнату.
– Вы напали на нашего новгородского гостя, пан Ольшанский, так что не запирайтесь и вложите саблю в ножны!
– Была б она, сабля-то… – невесело усмехнулся Ольшанский. – Так вы в самом деле не московит, пан?
Олег Иваныч лишь покачал головой.
– В таком разе я бы даже мог извиниться, – Ольшанский почесал затылок. – Только, матка Бозка, забыл, из-за чего у нас брань-то?
– Кажется, я случайно упал на ясновельможного пана, – в свою очередь улыбнулся Олег Иваныч. – В таком разе прошу великодушно извинить! И, буде пан пожелает, готов со своей стороны, в знак примирения, распить с панами вина изрядно…
В толпе одобрительно зашумели. Последняя фраза Олега Иваныча очень понравилась шляхтичам, особенно толстому красномордому пану.
Ольшанский протянул руку:
– Я – Кшиштоф Ольшанский, из тех Ольшанских, что владеют землями в Мазовии и под Фромборком. Будем друзьями, пан!
Представившись, Олег Иваныч крепко пожал руку шляхтича. Кшиштоф Ольшанский… Где-то он уже слышал это имя… Ну как же!
– У вас, случайно, нет приятеля в Полоцке, пан Ольшанский?
– Есть… Федор.
– Похоже, нам здесь больше делать нечего, – пожал плечами воевода. – Вперед, орлы!
Он махнул рукой в латной перчатке, и отряд королевских копьеносцев, отсалютовав копьями честной компании, стройными рядами направился вдоль по мощеной улочке вслед за своим командиром.
Кирилл Макарьев тоже отъехал с ними – не остался, как ни звал Олег Иваныч, – были еще дела.
Для хозяина корчмы «У русалки», видно, сегодня был счастливый день. Заказали три больших кувшина рейнского – так, для разгону, хотя, если по правде, куда уж было разгоняться-то – вспомнив, послали хозяйских мальчишек к луже, вылавливать саблю.
– Ты знаешь французский, пан Олег? – наливая вина в объемную чашу, поинтересовался Ольшанский. Французский? Олег Иваныч удивленно пожал плечами, но тут же рассмеялся – похоже, фехтовальные термины, коими он пользовался, комментируя поединок вслух, ввели в заблуждение шляхтича. Нет, французского Олег не знал, просто этот язык являлся официальным языком фехтовальной федерации, и все термины, соответственно, были французскими: Ан гард – к бою, эт ву прэ, или просто – прэ – готовы? Алле – начинайте. Альт – стой. Ну, были еще и типично судейские словечки, присуждающие удары, – а друат – направо, а гош – налево, ку дубль – обоим и па конте – не считается. Последний термин Олег Иваныч не очень любил, особенно когда после шпаги приходила охота пофехтовать рапирой. А на рапирах, в отличие от шпаги, фехтование довольно условное – действительным считаются уколы, нанесенные только в поражаемую поверхность – туловище и спина до пояса. Уколы в руки, в ноги, в маску не засчитываются, более того, судья сразу орет «Альт», и бой останавливается. К тому же схватки на рапирах (как и на саблях) основаны на праве атаки – то есть атаковать самому можно только тогда, когда противник уже закончил свою атаку, а когда ваше нападение отбито – право на укол переходит к сопернику. И тут главное – держать фехтовальный темп – быть впереди противника хотя бы на одно простое действие: выпад, шаг вперед, финт. В общем, намучаешься. То ли дело – шпага, хоть она и значительно тяжелее и рапиры, и сабли. Те – по полкило весят, а шпага – семьсот семьдесят грамм. Зато поединок максимально приближен к жизни. Практически куда угодно колоть можно, главное – быстро. Выигравшим считается тот, кто уколет противника на четверть секунды быстрее, а при меньшем интервале укол засчитывается обоим. Исход шпажного боя определяется, таким образом, только на основе электрофиксатора – специального приспособления на конце шпаги. Три лампочки мигают в ходе рапирной схватки: зеленая с красной – уколы соперников, и белая – недействительные. При шпагах белой лампочки нет. Все удары действительны – главное быстрота и натиск. Вот, бывало…
