Анатолий Спесивцев - Атаман из будущего. Огнем и мечом
– Много, – вздохнул Петр. – В Германии страшный голод, своего хлеба из-за войны там мало сеют, раньше в Польше докупали, а теперь… большие отряды, говорят, не за плату, за кормежку готовы зимой к кому угодно перебежать. Там и грабить-то некого. А королю есть чем их кормить. Хлопы и мещане и дальше будут вымирать, но на прокорм армии он зерна найдет. Владислав уже и надежду потерял настоящим королем стать, а тут такой случай…
– Еще что-то по Польше имеешь сказать?
– Основное сказал. Разве… вот еще неприятная новость: пули Минье они тоже уже научились делать. Так что в дальнобойности у нас уже преимущества нет.
– А пули Нейсслера? – встрепенулся Аркадий.
– Вроде бы пока нет, гладкоствольные ружья заряжают свинцовыми шариками, как раньше. Мне говорили, что и ракеты, подобные Срачкоробовым, пытались сделать, только ничего у них не получилось. Обосрались с этим, можно сказать. Если основное, так, пожалуй… все.
– Тогда садись, – сделал приглашающий жест рукой Свитке Хмельницкий и встал сам. Обвел взглядом присутствующих, заулыбавшихся при фразе о ракетах, и негромким голосом начал излагать:
– Считаю, что весной, думаю, в начале мая, к нам явится не менее двухсот пятидесяти тысяч врагов. Да в обозе у них тысяч сто будет, многие тоже оружные. Пускать их в наши земли нельзя, разорят все хуже татар. Значит, надо встречать где-то на Волыни. Лучше бы вообще в Польшу выдвинуться, да не успеем, потому как будем ждать подмогу от вас, донцы, калмыков, черкесов, молдаван. Самим нам, как я говорил, с такой армией не справиться.
– Сколько думаешь в поле сам вывести? – поинтересовался Татаринов.
– Запорожцев тысяч пятьдесят будет. Половина – опытнейшие бойцы, остальные – хоть год, да повоевали, знают, за какой конец саблю держать. Из них тысяч двадцать конные. Карпо вон грозился привести… Сколько?
– Семьдесят тысяч, больше никак не получается. Пятьдесят пешими, двадцать конными. Правда, воевали всерьез… где-то около половины. Остальные разве что беззащитных жидов и католиков резали, каковы будут в бою – сам не знаю.
– Ну и я на Правобережье, – продолжил Богдан. – Соберу еще тысяч сто двадцать. Конных тоже около двадцати тысяч, большая часть на татарских лошадках и верхом раньше не воевала, из пешцев в боях участвовать приходилось где-то трети. Как и говорил, армия вроде бы большая, только польской не соперница. Одна радость, пушек у нас более сотни будет и пороху на один бой с лихвой хватит. Но без помощи не выстоим. Лупу обещал прислать пятнадцать тысяч конницы и столько же пехоты. Всего, значит, двести семьдесят тысяч, конных из них семьдесят пять. Что у вас? – Хмельницкий сел и ожидающе посмотрел на Татаринова.
Теперь уже встал со своего места донской атаман:
– На Дону и людей столько не живет, сколько вы в армию собираете. Я с атаманами городскими переговорил, в этом году все в войне участвовать пожелали. Так что… думаю, тысяч двадцать пять конных, из них пятая часть на хороших конях и хоть как-то одоспешенная, и тысяч тридцать пеших, почти сплошь новики, приведу. Черкесы… они сами не знают, что у них завтра случится. Но, полагаю, тысяч пятнадцать, все окольчуженные и на добрых кабардинских конях, придет. Еще три-четыре тысячи шапсугов на ладьях явятся, как договаривались, южнее порогов в засаду сядут, Литву стеречь.
Татаринов замолчал, отхлебнул из чашки пару глотков уже остывшего сбитня и продолжил:
– Зато калмыки придут, куда в большем числе, чем в прошлом году. Тысяч шестьдесят, а может, и семьдесят, в том числе – много одоспешенных. Сам Хо-Урлюк поехал на родину, на встречу с другими монгольскими князьями, и старших сыновей с собой прихватил, а на хозяйстве оставил троих – Сюнке-батура, Лоузана и Санжина. Пока отца и наследника его, Дайчина, нет, они хотят завоевать сердца воинов богатой добычей. После победы нам надо будет Польшу так обезлюдить, чтоб еще сто лет они от одного упоминания слова «казак» вздрагивали и крестились.
– Царь помощь не пришлет? – с надеждой спросил Скидан.
– Войском – нет! – замотал головой Татарин. – Но обещал выдвинуть дворянскую конницу к литовской границе, чтоб Литва сдуру нам в спину не ударила. Ну, и хлебом, свинцом, порохом нам он помогает. И на том спасибо.
Донской атаман сел, а как бы председательствующий хозяин дома обратил внимание на скромно молчавшего большую часть беседы попаданца:
– А у тебя, Аркадий, есть для нас что-нибудь?
По примеру предыдущих ораторов Аркадий встал:
– И да, и нет. Как много мне приходится работать, рассказывать не буду, здесь бездельников нет, всем приходится крутиться. К сожалению, ничего нового и чудесного до весны мне сделать не удастся.
– А до лета? – не сдержал любопытства Карп.
– И до лета, и до зимы. Да и до следующей зимы… оно только появится, если все будет в порядке.
– Что появится?!
– Какое чудо?!
– Не томи!
Аркадий садистски подержал паузу, потом не спеша вытащил из подмышечной кобуры ТТ:
– Все помнят, что это такое?
– Помним!
– Не дразни!
– Да разве такое забудешь?
И чуть позже остальных отреагировал Хмельницкий. Почему-то полушепотом:
– Неужто и нам такие сделаешь?
На тишину, которая воцарилась в комнате, вероятно, можно было вешать тяжелые вещи. Все атаманы дружно, с нескрываемой надеждой, уставились на попаданца.
– Ну, честно говоря, не совсем такие. Этот уж очень сложен в изготовлении, здесь его еще не одно десятилетие массово выпускать будет невозможно. К концу будущего года я надеюсь, если получится, начать выпуск первых револьверов. Да я вам рассказывал и чертежи рисовал, помните, наверное?
Все помнили, о чем каждый из присутствующих не преминул рассказать. В комнате на короткое время воцарился привычный казацкий гармидер (беспорядочный шум). Радостно-возбужденный, с явно приподнятым настроением всех участников. Видные государственные деятели, уже ведущие переписку с коронованными соседями, сразу превратились в кучку мальчишек, предвкушающих получение долгожданных игрушек.
«Н-да… только они сразу по получении «игрушек» не преминут воспользоваться ими по самому что ни на есть прямому назначению. И для своих ребят попросят».
– Аркадий, ты же и для казаков этих… леворверов наделаешь? – как бы отвечая на мысли попаданца, поинтересовался Татаринов. Вокруг опять повисла тишина. Вопрос был очень животрепещущим и касался всех. Тот невольно хмыкнул по поводу своей так быстро сбывшейся догадки:
– Не сразу. И оружие будет дорогим, особенно поначалу.
– Не дороже денег. Кому надо – добудет, что ж это за казак, если на ТАКУЮ ВЕЩЬ деньги не найдет? – Судя по тону Скидана, он и человеком подобное существо не считал.
– Это точно, Карп, – поддержал его Шелудяк. – Настоящий казак за доброе оружие что хошь отдаст, а уж за энтот… леворнмент…
– Ре-воль-вер! – по слогам внятно и громко повторил Аркадий.
– И палить он будет тоже без дыма? – поинтересовался Свитка.
– Увы, но бездымный порох мне в ближайшее время не осилить. Разве что…
– Что «разве что»?
– Если удастся наладить производство… некоторых веществ, то, возможно, выпущу небольшую порцию, то есть… немного, в общем, для пластунов, снайперов и разведчиков. Очень уж дорого обойдется. Хотя… мороки тогда… ведь под бездымный порох и оружие особое нужно… не знаю, стоит ли возиться.
– Стоит!
– Надо!
– Делай!
– Обязательно!
Мнение о производстве нового смертоносного девайса у присутствующих атаманов оказалось на редкость единодушным.
«Вот по серьезным бы вопросам они так. Ведь по любому поводу друг другу в глотки вцепиться готовы. Эх, надо переводить казачьи сообщества на диктатуры! Богдан к этому и сам идет, а вот Татаринов… воин, а не политик. Калуженин или Шелудяк бы больше подошли. Ладно, авось как-то все образуется».
– Помимо револьверов можно будет наладить выпуск казнозарядных дальнобойных ружей. Это в боях на суше куда важнее. И делать куда более удобные гранаты. И противопехотные мины, чтоб наступил кто на нее – и гаплык ему и всем, кто рядом случился. В общем, много чего. Главное – прорыв по производству капсюлей случился, с чем всех и поздравляю. Надеюсь, к большой войне с турками у нас уже будет много оружия, основанного на капсюлях.
– Считаешь, война будет, и скоро? – посерьезнел Богдан.
– Обязательно и вряд ли только с турками.
– А с кем еще?!!
– Потом про это. Сначала о том, что хоть немного облегчит вашу битву с поляками. Мы к ней изготовим немало трехфунтовых кулеврин. Они тяжелее обычных пушек, зато нарезные и новыми снарядами будут пулять спокойно на две-три версты. Причем не просто пулять, а попадать. В корабль или там… башню, группу шатров. А снарядики у них не чугунные болванки, а бомбы. Или зажигательные… в общем, с зажигательной смесью.
Попаданец задумался.
