Константин Калбазов - Бульдог. В начале пути
– Простите. Алексеевич.
– Ага. Петр Алексеевич, вы очень странный, знаете ли.
– Странный?.. – Не найдясь, что еще можно сказать, он сделал небольшой глоток, ощутив терпкий аромат вина.
– Разумеется. Как можно не следить за последними веяниями моды, да еще и в вашем возрасте? Я из Псковской провинции, проживаю в усадьбе, но и то овладела искусством танца и в курсе всех новых веяний. Отсюда я делаю вывод, что вы из еще более глухой тмутаракани. Что же ваши родители не придерживаются указов его императорского величества об образовании своих чад? Если о том прознают, то…
– Позвольте, а кто говорит о том, что я не образован? – возмущенно произнес Петр на латыни и продолжил по-французски: – Я получил весьма приличное образование. – И закончил на английском: – Ученых степеней не имею, но ведь я все еще в начале пути.
– Первый, кажется, латынь?
– Это так.
– Прилично. И сколько еще языков вы знаете?
– Немецкий. Начал изучать турецкий.
– Похвально. Уж не зубрилка ли вы, коли не любите развлечения?
– Да мне, собственно, некогда развлекаться. – Петр весьма охотно отвечал на вопросы, убедившись, что девушка и впрямь не знает, с кем разговаривает. Ну или она просто великолепная актриса. – Дела родовой вотчины требуют моего непременного участия. Благо полученного образования уже достаточно, чтобы не подпасть под государев рескрипт о недорослях. Здесь же я оказался скорее из любопытства. Кстати, я заметил некоторые изменения в дамском туалете. И париков почти на половине нет, хотя прически весьма изысканны и сделаны с мастерством.
– Нынче парики выходят из моды, во всяком случае в России. Те, кто в париках, приверженцы европейской моды. Но не кажется ли вам, что негоже русским, за столь малое время заставившим прислушиваться к ним всю Европу и сделавшим стремительный рывок во многих областях, во всем подражать иноземцам?
– Хм. А вы знаете, я с вами соглашусь. Погодите-погодите, так этот танец тоже из новой волны?
– Именно.
– И кто же сей русский, кто переложил и танец и музыку?
– Иоганн Гольц.
– Немец?
– Немец, уже тридцать лет состоящий на службе российскому престолу и на всех углах утверждающий, что он больший русский, чем, к примеру, даже мы, князья Тумановы.
– И насколько он прав?
– Ну его порой заносит, и изрядно, но Россию и наш народ он и впрямь полюбил всем сердцем. Вслушайтесь в музыку. Посмотрите на отточенность и плавность движений танца. Он называется «Тихая заводь». А есть еще «Говорливый ручей».
– Это как-то похоже на игру ручеек?
– Это тоже есть, – прикусив губу, задумчиво произнесла девушка. И вдруг сменила тему: – Алексей Михайлов. Хм… Вряд ли он опасается вас. Алексей Михайлов. Нет, имя вашего батюшки у меня не вызывает никаких ассоциаций.
– Вы сейчас о чем, Анна Александровна? – слегка склонив голову, поинтересовался Петр.
– Видите вон того молодого дворянина, что столь старательно делает вид, будто не замечает нас, и все время крутится подле?
Вообще-то Петр ничего такого не замечал. Даже когда девушка попыталась описать того дворянина, не понял, о ком идет речь. Сразу несколько молодых людей, отиравшихся неподалеку, старательно изображали безразличие. Тот же, на кого указала княжна Туманова, более предметно описав платье и парик, вел себя иначе. Похоже, он действительно не обращал внимания на их парочку. Впрочем, прикинув, что княжна Туманова, пожалуй, единственная, для кого император оставался инкогнито, Петр согласился, что парень переусердствовал, стараясь казаться равнодушным.
– И чем же примечателен сей дворянин? – поинтересовался Петр.
– Это мой старший брат, князь Туманов Иван Александрович. Собственно, я и пригласила вас, воспользовавшись тем, что его отвлекли. Я подумала, что коли уж так случится, то он не станет поднимать скандала и мне удастся потанцевать, – вздохнула девушка. Ну да, скорее всего, повторной оплошности брат не допустит, а тут такое разочарование. – Я впервые оказалась на ассамблее, до этого мне доводилось танцевать только с учителем танцев.
– Простите. Похоже, я был вашей последней надеждой, но не смог оправдать оказанного доверия.
– А может, вы завзятый дуэлянт? – пребывая в плену собственных раздумий, в очередной раз невпопад произнесла девушка.
– Кто? Я-а? Нет, я, конечно, не робкого десятка. Но дуэлянт? – Петр даже покачал головой, подчеркивая абсурдность предположения собеседницы.
– Ну да. И по возрасту в бретеры не очень годитесь, – смерив Петра взглядом, вынуждена была признать княжна. – Но отчего-то же он вас опасается?
– Да с чего вы это взяли?
– С того, что он весь вечер отгоняет от меня всех ухажеров, прекрасно зная цену всем и каждому. И надо заметить, при этом не больно-то считается ни с положением, ни со званием.
– Значит, он…
– Нет-нет. Брат любит меня всем сердцем и готов жизнь за меня отдать. С тех пор как умерли батюшка и матушка, он мне за родителей. А потому хочет подобрать достойную партию. Но ведь я ни о чем подобном не думаю, а хочу просто потанцевать.
– Возможно, он опасается, что местные ветрогоны могут вскружить вам голову.
– Кто? Эти, что ли? – Девушка даже прыснула, словно Петр сказал неслыханную глупость. – Да мне не способны задурить голову даже купцы, а наше имение я и вовсе держу в ежовых рукавицах.
– И от кого же он тогда хочет защищать такую валькирию?
– А вы это у него спросите.
– Хорошо. Позвольте вас оставить.
Отвесив учтивый поклон княжне, Петр направился прямиком к ее брату и легким кивком попросил того отойти в сторонку. И брат повиновался. Анна Александровна в очередной раз попыталась понять, с кем же она разговаривала, но при всем том, что была далеко не глупа, разглядеть истину так и не сумела. Порой люди бывают слепы и глухи, не способные рассмотреть и услышать очевидное.
Вскоре брат вернулся, извинился за едва не испорченный праздник и повел Анну танцевать. Боже, как замечательно предаться танцу в кругу молодых людей, у которых энергия бьет через край! Пусть даже твоим партнером выступает твой старший брат. А потом и вовсе случилось невозможное. Иван благосклонно отнесся к тому, что ее пригласил какой-то расфуфыренный француз. Все так закрутилось, расцветилось в такие краски, что она и думать позабыла о странном молодом человеке…
Между тем вниманием Петра вновь завладел хозяин дома. Уж не на чарку ли из рук императора нарывался? Но, как оказалось, старого пройдоху на мякине не подловишь. Он и не думал оказывать особые знаки внимания коронованной особе. Однако никакие правила ассамблеи не могут помешать прихвастнуть личными достижениями, новинками или вести деловую беседу. Более того, во многом как раз для более широкого и свободного общения и вводились ассамблеи.
– Петр Алексеевич, мне известно, что хотя ты и отдалился от охотничьей забавы, но все же остался любителем бивачной жизни и простой, незамысловатой пищи, – когда они оказались в комнате с накрытыми столами, заговорил Механошин.
– Ты это к чему, Петр Семенович?
Хозяин сделал успокаивающий жест, мол, все помню и нарываться не собираюсь, и подал знак лакею. Вскоре в комнату вошел другой слуга, неся в руках серебряный поднос, на котором лежали эдакие шпажки с нанизанными на них картофелинами. Вот только запах от них исходил вовсе не картофельный.
– Во время персидского похода с покойным Петром Великим я познакомился с интересным блюдом кавказских народов, – начал объяснять Механошин. – Они маринуют мясо и готовят его над древесными угольями. Но сырое мясо плохо хранится в походе. А вот картофель и засоленное сало дело иное. Если на шпажку или тот же прутик нанизать картофель, перемежая его кусками сала, то получается, что последнее пропитывает картофель. И просто, и вкусно, и сытно, даже без хлеба. Кстати, если сало достаточно соленое, то и картофель солить не приходится.
– Может, хватит объяснений, Петр Семенович? Пора и угостить, – не без хитринки произнес император.
– А кто тебе мешает, Петр Алексеевич? Ешь на здоровье, – с лукавой улыбкой ответил Механошин.
Петр шутливо погрозил ему пальцем, мол, я тебя, шельму, еще подловлю. Что-то он сегодня слишком в хорошем настроении и много веселится. Может, сказывается напряжение последних дней? Очень даже может быть.
Картофель и впрямь получился на славу, пропитавшись топленым салом. Да и само сало после готовки на жару угольев весьма аппетитное кушанье. Вроде и не жареное все, а хорошо пропеченное и вместе с тем с дымком. Тут уж не до игры и не до хитростей, Петр буквально наслаждался новым блюдом.
Надо заметить, что этот земляной плод в России оказался прямо-таки камнем преткновения. Мало того что народ воспротивился этой культуре, оказавшейся необычной на вкус, сильно отличающейся от привычной репы, так люди еще и имели поддержку со стороны церкви. Причем в данном вопросе отчего-то священники проявили завидную солидарность со старообрядцами. А казалось бы, никогда и ни на какие вопросы у них не будет общих взглядов. Впрочем, это перегиб. Общего у них как раз очень много, а по факту так и все, за исключением частностей. Но именно эти частности…
