Анатолий Логинов - «Попаданец» Сталин. Вождь танкистов из будущего
– Взяли всех, тепленькими. Хорошая штука эти новые гранаты. Кое-кто даже обделался от неожиданности. Сопротивления никакого.
– Рация цела?
– Цела. И радиста, похоже, взяли. Вон тот, чубатый. У него в кармане шифрблокнот был.
– Отлично. Лейтенант, вызывайте комендачей, будем увозить засранцев.
«Соединенные Штаты и Англию на Тегеранской конференции представляли более крупные делегации. Вот их состав:
От Соединенных Штатов: президент Ф. Д. Рузвельт, специальный помощник президента Г. Гопкинс, посол США в СССР А. Гарриман, начальник штаба армии США генерал Д. Маршалл, главнокомандующий военно-морскими силами США адмирал Э. Кинг, начальник штаба военно-воздушных сил США генерал Г. Арнольд, начальник снабжения армии США генерал Б. Сомэрвэлл, начальник штаба президента адмирал У. Леги, начальник военной миссии США в СССР генерал Р. Дин.
От Великобритании: премьер-министр У. Черчилль, министр иностранных дел А. Иден, посол Англии в СССР А. Керр, начальник имперского Генерального штаба генерал А. Брук, фельдмаршал Д. Дилл, первый морской лорд адмирал флота Э. Кеннингхэм, начальник штаба военно-воздушных сил Великобритании главный маршал авиации Ч. Портал, начальник штаба министра обороны генерал X. Исмей, начальник военной миссии Великобритании в СССР генерал Г. Мартель».
В. И. Белоусов. Коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны. Роман-хроника.15 июля 1943 г. г. Тегеран.
Советское посольство[38].
Тов. Сталин
Маршальская форма на мне, несмотря на все усилия портных, сидит, как на корове кавалерийское седло. Ужасно неудобный этот стоячий воротник. Или мне это кажется? Привык к полугражданской униформе? Еще и трубку не закуришь, врачи советуют как можно меньше курить. Подхожу к столу и беру из пачки «Герцеговины Флор» папиросу. Пока еще их курить разрешают, а то бы совсем плохо было. Вот и переводчик пришел. Здороваемся, и, пока он раскладывает на столике свои письменные принадлежности, я закуриваю папиросу.
– Отдохнули после дороги, товарищ Бережков? Готовы переводить? Беседа будет очень ответственной.
Отвечает сразу, не задумываясь:
– Готов, товарищ Сталин. За ночь хорошо отдохнул, – значит, считаем, что готов.
Подхожу к столу и объясняю, кто и где будет сидеть. Заодно раскуриваю потухшую папиросу и отхожу от стола. Пока Рузвельта нет, вспоминаю полет от Москвы до Тегерана. Летели «бортом особого назначения» номер один, а фактически – переделанным под пассажирский самолет бомбардировщиком Пе-8. Комфорт на нем относительный, единственное утешение, что салон сделали обогреваемый. Зато сопровождавшие его истребители мне понравились. Новые, Поликарпова и Гудкова, «ястребки» И-185. Красивый самолет всегда хорошо летает. Я не выдержал и во время посадки в Баку с летчиками поговорил. Гвардейцы, певеошники, воевали над Черниговским выступом. Командир – Герой Советского Союза. Вот куда надо Василия отправить, пока совсем не замучил меня просьбами перевести из инспекции на фронт. Точно, и времени пить у него не будет…
Дверь открывается, и слуга-филиппинец вкатывает коляску с сидящим в ней Рузвельтом. Улыбается во все тридцать два, но на подлокотники опирается тяжело. Старается болезни не поддаваться, уважаю. И характер чувствуется, первым здоровается и протягивает руку.
– Хэлло, маршал Сталин. Я, кажется, немного опоздал, прошу прощения.
Перехватил инициативу американец, перехватил. Ничего, отыграемся.
– Нет, вы как раз вовремя. Это я пришел раньше. Долг гостеприимства обязывает, все-таки вы у нас в гостях, можно сказать, на советской территории…
Смеется. Понял, но не придал значения. Отличный мужик. Подружился бы с ним.
– Я протестую. Мы ведь твердо условились встречаться на нейтральной территории. К тому же тут моя резиденция. Это вы мой гость.
– Не будем спорить. Лучше скажите, хорошо ли вы устроились, господин президент? Может, что-то требуется?
– Нет, благодарю, все в порядке. Я чувствую себя как дома.
Это хорошо. По крайней мере, часть задачи решена. Создать впечатление и расположить к нам американского президента – многого стоит. Ко всему прочему Лаврентию намного проще, будем знать позицию одного из важнейших участников переговоров.
– Значит, вам здесь нравится? Это хорошо.
– Очень благодарен вам за предоставленный мне дом.
Отвечает искренне. Похоже, мне удалось наладить с ним взаимоотношения. А это очень важно, по крайней мере до сорок пятого года.
– Ну что вы, господин президент. Это мой долг. Прошу вас поближе к столу, – показываю, слуга устанавливает коляску на указанное место, разворачивает, затягивает тормоз и уходит.
Предлагаю Рузвельту папиросу, но он, поблагодарив, отказывается. Достает портсигар, вставляет сигарету в мундштук, закуривает. Предлагает мне, но я тоже отказываюсь. Курит сигареты, которые в ТО время назвали бы очень крепкими. Какая-то смесь табаков, судя по запаху.
– Привык к своим, – обезоруживающе улыбается и пожимает плечами. – Где же ваша знаменитая трубка, маршал Сталин, которой вы, как говорят, выкуриваете своих врагов?
Улыбаюсь в ответ и, прищурившись, отвечаю с той же долей иронии:
– Я, похоже, почти всех их выкурил. – Смеемся, даже переводчик улыбается. – Но, если говорить серьезно, врачи советуют мне поменьше пользоваться трубкой. Но я ее захватил сюда и, чтобы доставить вам удовольствие, обязательно возьму ее с собой в следующий раз.
– Надо слушаться врачей, – серьезно отвечает Рузвельт, – мне приходиться это делать.
Перехожу на серьезный тон и спрашиваю, что хотел бы обсудить президент сегодня.
– Не думаю, что нам следует сейчас точно очерчивать круг вопросов для обсуждения. Можно просто ограничиться общим обменом мнениями относительно нынешней обстановки и перспектив на будущее. Мне было бы также интересно получить от вас информацию о положении на советско-германском фронте.
– Готов принять ваше предложение, – отвечаю сразу. Затем, чтобы немного собраться с мыслями, перебираю папиросы в коробке, закуриваю. – Если кратко, то в настоящее время мы продолжаем наступление сразу на трех участках фронта. Нашими войсками освобождены крупные города Житомир, Двинск и Херсон. Но немцы не прекращают попыток контрнаступления, подтягивая резервы из Европы.
– Я хотел бы отвлечь с советско-германского фронта тридцать-сорок германских дивизий, – сочувственно замечает Рузвельт. Ты, может, и хотел бы, только вот англичане и кое-кто у тебя в стране – нет, думаю я, улыбаясь собеседнику.
Дальше мы обсудили сложности, встающие перед американцами, перспективы вторжения в Италию. Рузвельт в общих чертах развивал мысль о послевоенном сотрудничестве между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Я его поддержал, заметив, что СССР после войны может стать обширным рынком для промышленности США. Рузвельту эти перспективы понравились, а я печально подумал, что строить воздушные замки легче, чем осуществлять их на практике. Обсудили еще многое, неплохо подготовившись к первому заседанию. Очень хорошо, что мы достигли практически полного единства взглядов по вопросам колоний. Понятно, что планы на дальнейшую судьбу освободившихся стран у нас принципиально различные, но это уже не столь существенно. Жизнь покажет…
15 июля 1943 г. Тегеран.
Советское посольство. Зал заседаний
Пленарное заседание конференции происходило в большом зале, декорированном в стиле ампир. Посредине стоял большой круглый стол, покрытый скатертью из кремового сукна. Вокруг были расставлены обитые полосатым шелком кресла с вычурными подлокотниками из красного дерева. В центре стола стояла подставка с государственными флагами трех держав – участниц конференции. Перед каждым креслом на столе лежали блокноты и отточенные карандаши. Первой в зал вошла самая малочисленная советская делегация. Впереди шел И.В. Сталин, за ним, чуть приотстав – В.М. Молотов и С.М. Буденный. Вслед за ними вошли американская и английская делегации. Непосредственно у стола занимали место главные члены делегаций и переводчики, остальные, включая технический персонал, размещались в своих секторах на стульях, расставленных в несколько рядов. За столом справа от Черчилля сидел его личный переводчик – майор Бирз. Рядом с Рузвельтом разместился его переводчик Чарльз Болен, первый секретарь посольства Соединенных Штатов в Москве.
Заседание было предложено вести президенту Рузвельту. Он и выступил с первой приветственной речью.
– Я думаю, – заканчивает свое выступление Рузвельт, – что это совещание будет успешным и что три нации, объединившиеся в процессе нынешней войны, укрепят связи между собой и создадут предпосылки для тесного сотрудничества будущих поколений…
