Меченый. Том 5. Линия разлома - Савинков Андрей Николаевич "Funt izuma"

— На две копейки? Что там отливка из пластика, что тут, разница минимальна.

И да, у нас на всех парах готовился выпуск первой полноценной советской приставки, «клона» — плохое слово, тем более что там имелась куча нюансов и отличий, так что скорее идеологического аналога — японской NES.

О том, что рынок готов, показали нам «Тетрисы», разлетающиеся как горячие пирожки, несмотря даже на то, что в 1988 мы планировали выпустить 300 тысяч таких игрушек. «Тетрисы» благодаря рекламе и «продакт плейсменту» в нескольких советских фильмах мгновенно стали культовыми, такой игрушкой хотели владеть все дети в возрасте от трех и до тридцати трех лет. Плюс они отлично пошли на экспорт при себестоимости производства в 12 рублей за штуку — самая дорогая часть там была сам 8008 процессор, но и он при миллионных тиражах выходил что-то около 3 рублей за единицу — позволить себе подобную игрушку могли даже в откровенно небогатых странах Азии и Африки.

Вообще, ставка на 8008 процессор себя полностью оправдала. Его было достаточно для всех «повседневных» задач в рамках автоматизации промышленности, создания станков с ЧПУ и даже военной техники. Туда, правда, шла отдельная «керамическая» серия — я даже не пытался разобраться, что это означает, работает, ну и ладно — с себестоимостью в 15 примерно рублей, но, тем не менее, линии производства все равно были общими.

Благодаря «Тетрису» мы смогли нарастить свои мощности по производству чипов чуть ли не в два раза за два года и уже приступили к промышленному освоению — массовому, потому что мелкими партиями их производили и раньше — 8086-го процессора, а уже в 1990 году по плану во все персональные компьютеры планировалось ставить 80286. Ну и советский аналог 386-ого уже тоже был на подходе. Короче говоря, мы в чипах отставали от американцев примерно на 5–7 лет, и я, если честно, не видел в этом такого уж большого горя. Ничего, придет время — догоним, а пока нам и этой вычислительной мощности хватит.

— Так, ладно, — потратив минут двадцать на уничтожение катающихся по экрану танчиков, я с некоторым сожалением отложил контроллер в сторону. — Поиграли и хватит, пойдем смотреть на нашу приставку. Как вы ее хотите назвать?

— Рабочее название «Электроника-Вектор-8», — «электрониками» обзывались все приборы, выпускаемые советским министерством электронной промышленности. Это можно было уже назвать в некотором смысле полноценным брендом.

— Почему «Вектор»? — 8 — это, видимо, имелось в виду 8-битная начинка приставки.

— Просто так. Ну и латиницей надпись выглядит хорошо, если мы будем на экспорт их отправлять, — мы вышли из комнаты отдыха и двинули по коридору куда-то вглубь здания. Сами «игроделы» окончательно переехали в новую «штаб-квартиру» буквально несколькими неделями ранее, на стенах еще были видны следы ремонта, отчетливо попахивало краской.

Идея сделать «силиконовую долину» — тупейшее, да еще и содержащее в себе фактологическую ошибку название, ставшее расхожим штампом — для игроделов родилась как-то сама собой. Ее даже не я, кажется, высказал первым. Так или иначе, в Алабушево — это за Зеленоградом, где еще в конце 1985 года началось строительство нового комплекса по производству чипов — оперативно возвели группу административных построек и переместили туда все «игровое» хозяйство.

— Сколько вас здесь?

— Около тысячи человек.

— Всех вместе?

— Да. Программисты, инженеры, дизайнеры. Плюс административный и технический персонал, начиная от сторожей, заканчивая бухгалтерией.

— А именно программистов?

— Четыре сотни. Отдельно команда, работающая над «Тетрисом-2», — было бы странно, если бы ставшая мегауспешной первая модель не потянула за собой желание сделать «больше и лучше». Там до сих пор не понятно, что должно было выйти в итоге, видимо, что-то похожее на тот же нинтендовский «Game Boy», но пока имелись проблемы с жидкокристаллическим экраном, разрешения которого решительно не хватало, и все висело в стадии «или да или нет». Плюс отдельно игры для приставки, отдельно игры для персональных ЭВМ. А кроме того команда, работающая со стационарными автоматами.

Не знаю… От всего происходящего вокруг я испытывал практически физический кайф. От возможности сконцентрировать в одном месте столько молодых умов, столько энергии. Здесь же, в Алабушево, разместили и факультет игровых программ Института ВМиК при МГУ, и теперь студенты могли стажироваться буквально без отрыва от производства. Черт его знает, чем закончится моя работа, получится ли сохранить СССР, но уверен, что вот эти зерна, брошенные в землю, обязательно прорастут и дадут обильные всходы. Обязательно, не могут не прорасти.

Для примера, в той же «Нинтендо» работало в эти времена примерно 150 прогеров, а условную игру «Марио» собрала команда из 10 человек. Это для понимания масштаба. Я надеялся, что за счет концентрации ресурсов наш игропром просто улетит вперед на реактивной тяге.

— Может, какие-то просьбы? Пожелания? Предложения?

— Есть просьба. Нам бы вопрос с транспортом решить. У нас все же и семейные есть, кто в Москве живет, приходится кататься туда-сюда. Вечером в забитом автобусе это то еще приключение. Да и электрички у нас тоже… Сомнительные.

— Метро к вам будут тянуть. Ну, не то что к вам, а вообще на север. Через Химки и Шереметьево, — это тоже было еще одним последствием моих действий. Помнится, в моей истории метро на севере Москвы, за пределы городской черты, тянули очень неохотно. А тут вместе с присоединением к городу значительного куска области планы по развитию инфраструктуры достаточно оперативно пересмотрели. Впрочем, строительство подземки — дело не быстрое, поэтому я чуть-чуть подумав добавил, — а пока посмотрим, что можно сделать. Или дополнительные автобусы пустим, или дополнительные электрички. Решим вопрос. Составь список отличившихся, с машинами поможем…

Пройдя по нескольким длинным коридорам и пару раз отметившись на постах охраны — а как же, все по-взрослому — зашли в местный «сборочный цех». Фактически это было небольшое экспериментальное производство, где из готовых компонентов собирали приставки в разных конфигурациях. Проверяли разные варианты корпусов, разъемов и так далее, причем, судя по отдельно собранной куче битого пластика, проверяли будущие игровые приставки весьма жестко.

— А с играми что? — Поинтересовался я тем, в чем хоть немного разбирался. Ну, правда, от того что мне покажут готовый «Вектор», ничего не изменится, я в электронике все равно не разбираюсь особо, разве что по дизайну могу свое мнение высказать. А вот игры — это совсем другое.

— С играми полный порядок, — Пажитнов в первый раз за встречу действительно довольно улыбнулся. — Уже два десятка считай готовы к выпуску хоть сейчас. У нас тут такой отдел тестировки собрался, что обзавидуешься…

И, конечно, игры — это была только самая верхушка айсберга, позволяющая просто немного «отбить» затраты на программу цифровизации страны. Пусть не полностью, пусть на копеечку, но все же.

В «Цифровизацию» мы вкладывали просто невообразимые средства. Больше, чем в сороковых в «ядерный проект». Для сравнения: на создание ядерного комплекса в 1949 году было потрачено 4,9 миллиарда рублей «старыми» при общем бюджете СССР порядка 400 миллиардов. То есть там тратилось где-то 1,2% всех средств.

Мы только в 1988 году на цифровизацию и все, что с ней связано — начиная от съемки детских мультиков соответствующей тематики и увеличения мест в вузах, заканчивая фундаментальными исследованиями по теме — собирались потратить 7,3 миллиарда рублей. Можно сказать, что все сэкономленные на сокращении военных программ средства целиком и полностью уходили в развитие электроники.

Сразу в нескольких городах — Куйбышев, Минск, Киев — строились новые производства. Строго по одним спецификациям и одинаковым техпроцессам, чтобы внедрять унификацию прямо «от корней». Осваивалась нарезка и обработка 150 мм кремниевых пластин, создание на их базе экспериментальных чипов по заявкам различных производств. Во всю шла борьба за чистоту, разрабатывались системы вентиляции и протоколы работы с персоналом, которые позволили бы в будущем окончательно решить этот вопрос.