Гений АвтоВАЗа (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

— Чёрт! Глаза потекли!

Попробовала исправить урон кончиком длинного когтя. Я отдал ей носовой платок.

В приёмной спросила:

— Лев Иосифович не приглашал вас зайти по селектору? Из его кабинета кто-то выходил?

— Вас спрашивал, но не нас. Нет, не выходили, — отрапортовал Михаил Степанович, Катя таращилась на нас с совершенно бесстыжим любопытством.

Оксана уселась на прежнее место, достала маленькое зеркальце, критически себя осмотрела снова. Удовлетворившись техосмотром, тиснула селектор:

— Я здесь.

— Где ты была?

— Выходила покурить.

— Хорошо. Сейчас завершаю. Зови их.

Дальнейшее полностью оправдало предположения миссис Гринберг. Её супруг подготовился прекрасно. В манерах и речи не проскользнуло ни единой ноты, заставившей предположить сведение счётов с бывшим любовником супруги.

— Товарищи! Я заранее скажу: примем как факт, что вы выдержите заявленные характеристики — сухую массу в пределах 1080 кг, динамику не хуже чем у ВАЗ-2103, уложитесь в розничную цену 12 тысяч руб. при той же рентабельности для производителя и торгующей организации, как и на «жигули». Допустим, такая машина появилась и выпускается от 30 тысяч в год с перспективой роста до 60 тысяч.

— Именно! — согласился Высоцкий, мы с Катей молчали на втором плане.

— А теперь давайте оценим влияние её выхода на внутренний потребительский рынок, к примеру — в 1979 году. Вы знаете, какой неоднозначный подарок принесли нам продажи «жигулей». Народ стоит за ними в очередях, в то же время со сбытом продукции АЗЛК и Ижмаша возникли проблемы. Я вынужден выкручивать руки торгующим организациям: выделю фонды на «жигули», если выполните план по реализации «москвичей».

Вот откуда бриллианты в ушах королевы приёмной. С распределения дефицитных «жигулей». Золотое дно!

— Но, быть может, стоило бы улучшить потребительские качества «москвичей»? — аккуратно ввернул Михаил Степанович.

— Без снижения объёмов выпуска — невозможно. А если бы в Тольятти появилась новая москвичёвская линия, аналог ижевской, не знали бы проблем. Вы сейчас намереваетесь поломать товарную структуру в целом. До сих пор у нас чётко: «запорожцы» для беднейших слоёв. Далее, основная масса населения довольствуется малолитражками «жигули» и «москвич», этими же машинами закрываем нужды организаций. «Волги» предназначены для начальства и такси, наконец, высшее начальство пользуется «ЗиЛами» и «Чайками». Всё логично! И вдруг появляется новая категория, доступная, как вы предполагаете, и населению, и организациям, по ряду потребительских качеств куда лучше «волги», но дешевле. И что? Способный накопить на вашу 3301 будет кататься на чём-то лучше, чем у первого секретаря обкома партии? Как тогда будут позиционироваться «волги»? Я вам скажу — как дорогой и тяжёлый хлам для неудачников. Вы не подумали, товарищи, но тем самым способны подорвать саму идеологическую основу советского государства. Я готов хоть перед товарищем Гагариным отстаивать свою точку зрения: ваша машина — это политическая диверсия. Как бы она ни была хороша технически и экономически. Ещё вопросы?

Как же он жалок! Стареющий импотент, готовый целую страну лишить первоклассного автомобиля из-за одной лишь ревности и комплекса неполноценности.

— Думаю, мы всё услышали, — подытожил Высоцкий. — Ситуация ясна. Выпуск этой машины мы наладим, только средства будем искать иначе, а реализация внутри страны будет осуществляться, минуя предприятия Министерства торговли. Вы разминайтесь с «москвичами» и прочими пережитками прошлого, удачи.

Не думал, что он такой едкий… Но сказал правильно.

Оделись в приёмной, я помахал Оксане рукой, стараясь, чтоб спутники не видели этот жест. Она чуть опустила ресницы.

Потеряв полдня в министерстве, мы выкатились из Москвы часа в три дня и до темноты не успели даже до Смоленска. Там, за поворотом к городу, в сумерках остановились на заправку. Я предупредил, что поеду первым, всё же самый опытный водитель среди четвёрки, и не быстро: зима. Остальным смотреть на красные огни переднего и держать дистанцию.

— Хорошо, слушаюсь… товарищ ловелас! — поддела меня Катюха. — Признайся, мутил с секретаршей Гринберга?

— Да ты что! Никакой не ловелас. Любовник-неудачник. Она меня бросила и вышла замуж за этого торгашного чиновника!

— Но глазки тебе строит, до сих пор неравнодушна, её папик брызжет желчью от ревности, а нас послал подальше, сводя с тобой счёты. Я всё угадала верно? Не сердись. Правду говорю, просто жалко наших трудов.

— Они не пропали, — встрял Высоцкий, слышавший наш разговор. — Независимо от того, наставил ли рога этому индюку наш Серёжа, торгаш прав: 3301 задаст новую планку рынка, остальные машинки, даже «пятая», враз окажутся устаревшими. Не поверите, я примерно такого и ждал. Значит, новая пойдёт на экспорт и очень ограниченно — в СССР. Гарантирую, дожмём! Запустим!

Почему-то я ему поверил. Очень хотелось верить. Советские люди достойны ездить на лучших машинах, а не объедках мирового автопрома. Наша новая будет паровозиком, тянущим в будущее модельный ряд отечественных малолитражек.

Приехали под утро, рассосавшись по домам. А к двенадцати собрались и устроили постановочный въезд на МАЗ после успешной московской презентации. Режиссёр белорусского телевидения, организовавший съёмку, возбудился, заметив, что одну из «пятёрок» привела женщина. Просил Катю стать в картинную позу, опираясь рукой на капот и сказать несколько слов телезрителям, та наотрез отказалась.

— Ну во-от… — с досадой произнёс телевизионщик. — Смотришь у буржуев, там тётки как картинки машины рекламируют.

— У вас симпатичной дикторши нет?

— Представь, ни одной! — поделился он. — Надо же, чтоб не только рожа-кожа, фигура там. Дикция ещё, общая культура, умение двигаться, если ведёт репортаж стоя, а не сидя на попе. Не смущающаяся камер. Были — разбежались по замужествам и декретам. Попробуй найди…

— Жильё предоставите?

— Служебную однокомнатную! На Макаёнка! А что, есть на примете?

— Надо с ней поговорить. Живёт в Москве, но сама подумывала о переезде в Минск. В феврале ей будет 21 год.

— Красивая?

— Упадёшь — не встанешь. Танцовщица, язык подвешен. Но сразу предупреждаю — с ней вопросы через постель не решаются.

— Мой муж тоже не решает вопросы через постель!

Вторгшаяся в приватный диалог дамочка не обладала искомыми внешними данными для дикторши, зато решительностью и хваткой — на двоих.

Кинув телевизионщиков, я отправился к конструкторам. Позвонил в Литву: ваши машинки откатали положенное, можете забирать.

Посмотрел на часы, полпервого, ещё не обед… Звонить или не звонить в Москву?

Не стал. Если бы нашёл ей подходящее пристанище в каком-нибудь Ленинграде или Киеве — одно дело. Но, позвав в Минск, приглашаю её, беру на себя ответственность за то, что сорвал с благоустроенного, хоть и морально некомфортного места. Согласившись на переезд, Оксана автоматически возлагает на меня обязанность обеспечить её жизнь на новом месте. Она ведь не просто поступает на новую работу, а сбегает ко мне от мужа.

«Серёжа, я не могу тебя забыть…» Романтик во мне завопил бы от восторга, проживший три четверти века циник скептически заметил: всё от того, что сам её бросил, а не она. Если бы отшила, как остальных бывших любовников или неудачных поклонников, остался бы в записной книжке под каким-нибудь номером 36 или 66, через несколько месяцев не вспомнить лица.

Скажем так, если действительно начнёт названивать, сорвётся из Москвы и прилетит просто повидаться, не гарантирую, что не дрогну. А пока…

Пришла Катерина, скинула зимнюю куртку и очаровала — впервые вместо балахонистого пиджака надела чёрный свитер, ниже — тугие брючки, заправленные в сапоги на каблуке. Недаром использовала время для поездки домой. Эврика, у неё, оказывается, грудь есть!

— Что будем делать?

Как зам главного конструктора я — её прямой и непосредственный начальник. Вот и должен думать. Причём не о груди и коленках.