Николай I Освободитель // Книга 9 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич "Funt izuma"

2 города перевалили за показатель в миллион человек. Дальше шла большая пропасть, ни одного города больше 500 тысяч человек в стране не было, зато в категорию от 100 до 500 тысяч попало аж двадцать четыре города, из которых только один Екатеринбург находился за Уралом, остальные населенные пункты располагались в европейской части страны. Всего поселений, имеющих статус города, насчитывалось 711 — не знаю много это или мало — из которых 632 находились опять же в европейской части империи.

Резко вырос уровень грамотности. За прошедшие десять лет мы сделали очень приличный рывок и довели общеимперский — без Африки, и Средней Азии — процент грамотных людей до 24. Почти четверть населения и +8% за десять лет. Были у меня определенные сомнения в том, что заявленная цель — полная ликвидация безграмотности к 1870 году — с такими темпами действительно реальна, но даже если нет, результат все равно более чем солидный.

При этом если брать центральную и западную Россию, то тут процент грамотных — опять же очень условно грамотных — мужчин старше 9-летнего возраста вплотную приближался к 50%. Учитывая темпы строительства новых школ и скорость естественного замещения населения, в течение следующих 20 лет центральные губернии действительно имеют шанс полностью распрощаться с безграмотностью. Хотя бы в разрезе умения читать, писать и считать в пределах четырех действий. А там уже можно будет подумать и над расширением школьной программы хотя бы до 4 классов и введением более сложных общеобразовательных предметов.

Положительную динамику показал процент населения, считающего своим родным языком русский. Таких стало 78% против 74% десять лет назад. При этом резко снизился процент польскоговорящих подданных империи — с 5 до 3%. Связано это было с валом польской эмиграции, начавшейся после принятия дискриминационных законов в конце 1830-х и вынудивших католиков либо менять веру, либо эмигрировать. За десять лет из империи — в основном в США, но также и соседние европейские страны включая Пруссию, Венгрию, Австрию и Францию — выехало больше полутора миллионов католиков-поляков, вместо которых на освободившиеся участки земли были посажены православные русские крестьяне.

Это же стало причиной изменения в структуре населения по вероисповеданию. Если в 1840 году католиков в стране было около 8%, то теперь их число сократилось до 3%. Около 5% было мусульман — их количество с присоединением Средней Азии должно было резко вырасти, но пока оставалось примерно неизменным, — 3% иудеев, 2% протестантов разного толка, 1% старообрядцев и около 2% всяких прочих включая буддистов и язычников. Православных же — включая римо-православных униатов и старообрядцев, принявших верховенство Московского Патриарха — насчитывалось около 82%.

Империя на глазах становилась более гомогенной, а значит более крепкой и устойчивой к разного рода внешним влияниям и кризисам.

Ну а в начале сентября 1850 года в Николаев прибыл с визитом первый американский лидер — президент Мексики генерал Хосе де Урреа. Не то чтобы это было каким-то действительно значительным событием, в конце концов видали мы у себя в гостях политиков и покрупнее, однако повод для визита — официальный и неофициальный — делал его как минимум достойным упоминания.

Прибыл мексиканец на корабле «Игнасио Альенде», названном в честь героя мексиканской войны за независимость. Немого раньше этот корабль носил имя «Гридень» и плавал под Андреевским флагом, однако у нас намечалось в скором времени вступление в строй нового поколения крейсеров — пока еще все так же парусно-винтовых — и в 1848 году мы этот вымпел за умеренные деньги сбагрили мексиканцам, где он стал флагманом их не слишком могучего флота.

Встречали «эль президенте» максимально громко, изо всех сил показывая, на сколько большое значение Россия предает сотрудничеству с дружественной центральноамериканской республикой.

— Доброе утро, господин президент, — я встречал де Урреа прямо на дворцовом причале, благо глубина Бугского лимана, на берегу которого и стоял Николаев, позволяла заходить сюда кораблям с любой осадкой. Не зря же здесь в далеком будущем-прошлом строили советские авианосцы. — Рад вас видеть.

Испанский на простом разговорном уровне я знал еще в прошлой жизни, тут — вместе с французским и немецким это было сделать не сложно — подучил его до относительно свободного. От обращения на родном языке де Урреа мгновенно расплылся в улыбке и протянул мне открытую для рукопожатия ладонь.

— Ваше императорское величество, — президент выглядел достаточно крепким пятидесятилетним мужчиной, седые короткие волосы, жесткие черты лица, не слишком высокий рост. Его, наверное, когда-то можно было даже назвать красивым, но многочисленные морщины и несколько шрамов на лице делали мексиканца визуально старше своего возраста. Было видно, что генерал не всю жизнь провел во дворцах, а положение свое добыл, что называется «от клинка». — Спасибо за приглашение, для меня лично и для всей Мексики это значит очень много.

Действительно, хоть прошло уже добрых тридцать лет с начала освобождения испанских колоний от владычества погрязшей во внутренних проблемах метрополии, далеко не все страны Европы решились установить с латиноамериканцами полноценные дипломатические отношения.

В этом варианте истории процесс деколонизации Южной Америки пошел иным путем и Мадрид в итоге умудрился сохранить за собой достаточно приличный кусок территории вокруг озера Маракайбо и на Тихом Океане. При этом испанцы продолжали иногда делать попытки вернуть себе часть былых владений, без особого успеха, надо признать. Ну и при формальном признании бывших колоний прямых дипломатических отношений у Мадрида со странами Латинской Америки все равно не имелось. Соответственно и часть других стран Европы союзных Испании и Франции — Парижу, впрочем, не мешало это иметь достаточно тесные экономические связи с той же Аргентиной — были в этом отношении с пиренейцами солидарны. Не то чтобы та же Мексика от такого отсутствия дипломатических связей сильно страдала, но все же контакт на самом высоком уровне с одной из сильнейших стран мира должен был изрядно добавить самому де Урреа легитимности. Как внутри страны, так и снаружи.

— Прошу вас, — я указал рукой в сторону стоящих чуть поодаль повозок почетного конвоя и поинтересовался, — как доплыли? Без особых проблем?

— Никаких проблем! — Мексиканец, хоть и пытался не показывать это слишком уж явственно, был очевидно рад наконец сойти на твердую землю. Все же сорокадневный переход через полпланеты — от Веракруса до Николаева не много не мало четырнадцать тысяч километров пути — для непривычного к таким путешествиям человека — это достаточно тяжелое испытание. Физически и морально. — Скажем так, я ожидал гораздо худшего.

— О да! — Усмехнулся я, — еще лет двадцать назад такие путешествия были гораздо более долгими и куда менее приятными. Паровая машина воистину великое изобретение.

— Воистину.

Так перекидываясь ничего не значащими фразами, мы не торопясь дошли до подготовленного транспорта, погрузились в кареты — кроме самого президента в состав мексиканской делегации входило добрых три десятка человек, спасибо телеграфу всю информацию мы имели заранее, так что могли хорошо подготовиться к приему гостей — и двинули в сторону дворца.

Де Урреа принял на себя откровенно диктаторские полномочия еще во время техасской войны — при этом фактически переворот против Санта-Анны произошел в том числе и с участием некоторых российских агентов — и потом переизбирался без больших усилий уже два раза на общереспубликанских выборах. Следующий тур народного волеизъявления в Мексике должен был состояться в 1852 году, и действующий президент практически не скрывал своего желания сделать свои полномочия бессрочными.

При этом авторитет генерала у себя на родине при всей любви латиноамериканцев к восстаниям и прочим беспорядкам, был подавляющий. Достаточно сказать, что за пятнадцать лет существования Мексиканской республики до де Урреа успело смениться больше тридцати президентов. Тот же Санта-Анна успел позанимать этот пост раз пять, если мне память не изменяет. Естественно, такая политическая чехарда и на жизни в стране отражалась не самым лучшим образом.