Назад в СССР: демон бокса 2 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

Я позволил Майку Роджерсу проявить себя во всём блеске красноречия, пусть укрепляет реноме фаворита, и он меня не подвёл. Он даже не говорил, скорее — пел в стиле хип-хоп. Или читал рэп, не сильно улавливаю разницу, сопровождая текст соответствующими танцевальными движениями и добавляя: йоу-йоу! А потом переступил черту.

— Какого хера ты приехал в нашу свободную страну, ты, отрыжка КГБ! Никому ты ни здесь, ни там не нужен. Даже жена от тебя отказалась. Нет стояка? Привози! Мы с парнями с улицы обслужим её по первому классу.

Я оглянулся на Дона, единственного, кто в курсе про мою бракоразводную проблему. Он настолько старательно хранил невозмутимый вид, что даже ребёнок догадался бы: умышленно слил сведенья конкурентам, чтоб этот щенок меня больнее уязвил и сильнее завёл.

А тот не унимался, и я почувствовал, как внутри меня открываются некие шлюзы и клапана, отключаются предохранители. Я не бросился на черную тварь немедленно, за что был подвергнут дополнительным насмешкам.

Наконец, один из журналистов удосужился спросить у меня: что обо всём этом думаю.

— Цирк низкой пробы. Бокс начнётся после команды «бокс». Тогда и посмотрим: умеет ли этот щенок драться или только тявкать. Я закончил.

— Ты кого, белая сопля, обозвал щенком? Твоя мама мой хер сосала!

Роджерс сделал вид, что бросается на меня, но легко поддался, когда его остановили секунданты.

На ринге перед тем, как вставить капу, он пальцем и языком показал неприличный жест, означающий минет. После гонга и команды «бокс» бросился вперёд безбашенно, словно нажрался наркоты.

Я легко принял на перчатки и локти удары его первой атаки и моментально достал в корпус на разрыве дистанции. Роджерс сто пудов не ожидал, что ему крепко прилетит на первых же десяти секундах, но я не дал ему обдумать неприятности и влепил тройку, все удары прошли.

Поплыл, опустил руки. Судья молчал, не останавливая бой.

Ну что тут попишешь… Простой и незамысловатый хук в подбородок.

Его отшвырнуло на канаты. Капа вылетела изо рта. Судья не вмешивался.

Я видел, что засранец сейчас упадёт. Но тот схватился левой за канат и, едва придя в чувство, снова показал языком грязный знак. А потом заржал:

— Твою жену я точно оттрахаю!

Следующая секунда выключилась из памяти. Я опомнился от сильнейшей боли в правой руке, Роджерс завалился с неестественно вывернутой головой… Всё как в замедленной съёмке… Судья кричит, наконец, своё «стоп» и, схватив за локоть, тянет меня в противоположный угол. Он ещё досчитал до десяти, и только тогда к телу кинулись секунданты. Думаю, к этому времени «уличный боец» уже не дышал.

Дон просто выл от восторга. Пат, улучив момент, вручил мне пачку долларов, не облагаемую никаким доходом. Трибуны скандировали «Кэй-Джи-Би-киллер!» без тени осуждения, зрителям понравилось быть свидетелями убийства на ринге.

Что угодно готов дать на отсечение, никто в Сан-Францисковском обкоме не произнесёт: «есть такое мнение товарищи, что жестокий бокс нам не нужен». Нет в Калифорнии обкомов, как и в любой стране с нормальным государственным устройством. Но в Советском Союзе пусть криво-косо, но всё же стараются, чтоб бокс в частности и спорт вообще носили какие-то благородные черты. Здесь этим не пахнет.

В чём-то Вика права, действительно не хотелось уезжать. Парадокс: Советский Союз — замечательная страна, но ублюдочное государство.

Теперь я один. Начисто. Работающие в шоу-индустрии спортивных развлечений мне чужды в той же мере, что и «Вышний».

Товарищи с холодными руками и холодным сердцем, зато с горячей головой, имею в виду ПГУ, ничуть моё одиночество не скрасят, а сделают его более хлопотным. Не исключаю, подставят под удар.

У меня одна цель, одна задача — демонстрировать верность «Вышнему», ибо от него зависит существование моих детей — Маши и Вани, сына я назвал в честь Вани Бутакова, не глядя на то, что надумает Вика с родителями.

Прекрасно понимаю, что для существа умершего и одновременно бессмертного, просуществовавшего в том или ином виде более двух тысяч лет, роман со смертной грешницей — всего лишь эпизод, о котором престало забыть и не вспоминать. Дети? Так был сын от жены Вани Бутакова, чьи следы потерялись во время фашистской оккупации Белоруссии.

Виктория — всего лишь обычная молодая баба, очень красивая, конечно, но не более того.

Надо отнестись к потере отрешённо и безразлично. Не получается.

Что-то особое произошло в этой жизни. Наверно, оттого, что не просто подселён в тело несчастного, ставшего одержимым демоном, а начал с рождения и в одиночестве. Редкие появления «Вышнего» просто ничто по сравнению с плотной ангельской опекой в прошлых заданиях.

Порой убеждаю себя: гормоны двадцатитрёхлетнего тела давят на сознание. Самообман. На самом деле, во мне гораздо больше от человека, чем от демона. И человеческие родительские инстинкты очень сильно влияют на мировосприятие, тем более — на принятие решений.

Ване будет около сорока, Маше — чуть больше, когда наступит девятое августа две тысячи двадцать четвёртого года. Детки! Ваш «папотька» сделает всё от него зависящее, чтоб этот день не стал последним для вас и всего человечества.

Хоть до сих пор понятия не имею, как это осуществить в реале.