Константин Калбанов - Концерн
— В таком случае, разрешите откланяться. Утро только началось, так что я с помощниками успею проделать кое-какой путь, а может и до места еще сегодня доберусь. Счастливо оставаться.
Путеец Путилов, вот же фамилия, она сама по себе как бы уже определяла его род деятельности, также поспешил откланяться. Ему предстоял несколько иной маршрут. Если инженер Шварц направлялся вдоль реки Сучан, по кратчайшему маршруту, то Ивану Петровичу предстояло несколько отклониться, выполняя прихоть нанимателя.
Антон обернулся к бухте, любуясь открывшимся пейзажем. Красиво, практически первозданная красота. Здесь людей еще совсем немного, нет и самого населенного пункта с названием Находка, это название пока принадлежит только бухте. Имеется небольшой рыбоконсервный заводик, рыбное хозяйство, есть весьма процветающий хутор с полями и огородами. Все это разбросано на довольно большой территории и не может являться одним населенным пунктом, так, проживают люди небольшими кучками. Но если все срастется, то жизнь здесь изменится и населения прибавится, и сам городок Находка появится несколько раньше известной истории. Должно срастись, не можете не получиться, потому как если он не добьется положительного результата, то не сможет добиться уже ничего. Не даст ему жизни Гродеков, если он не наладит добычу угля, просто не простит, так как сделал на него ставку. Господи, сказал бы кто, почему все происходит именно так?
Тяжко вздохнув, Антон направился к берегу, где его ждала шлюпка со шхуны. Здесь ему пока больше делать нечего, нужно возвращаться во Владивосток.
* * *
Берег Гижигинской губы был все так же суров и неприветлив, есть вещи которые никогда не меняются, вот и эти места, сколько человек ни пытается их обжить, остаются по-прежнему неприступными. Наличие на берегу баржи-плоскодонки, при помощи которой и осуществляется собственно выгрузка, нисколько не придавало оживленности пейзажу, а даже наоборот, делало его более унылым.
— И здесь ты собираешься ставить поселок, сын мой? — Антон посмотрел в сторону назначенного епархией попа, который ему честно признаться не понравился сразу. Уж больно бандитская морда, от такого в самую пору благословение не на благое дело получать, а на разбой или иное лиходейство, самое оно.
— Нет батюшка. Здесь мы выгрузим людей и снаряжение, так как прииск находится вверх вон по той речке. А уже потом будем определяться, кому здесь оставаться, а кому в бухту Волк, ставить поселок.
— А там поприветливей будет?
— Честно говоря, не больно-то и отличается.
— Господи, грехи наши тяжкие, — вздохнул поп, — и как тут подвигнуть чада на новое место жительства.
— С новым местом жительства, мы разберемся сами, батюшка, вы лучше позаботьтесь об утверждении на этих берегах истинной веры.
— Это как водится сын мой, как водится.
Работники прибыли к новому месту двумя шхунами, набитыми людьми как бочка селедкой, пятьсот человек это вам не баран чихнул. Однако корейцы не больно-то отличались от тех, что были знакомы Антону по прошлой жизни. Такие же непритязательные, безропотно сносящие всяческие неудобства, распределяясь, чуть не на головах друг у друга. Ничего, на прииске будет повольготнее, Песчанин решил не менять порядок быта на Авеково, кто знает, может этот восточный народ будет более благодарен. К слову заметить на такое огромное количество работников приходилось только пятьдесят русских. Не хочет народ-богоносец трудиться в суровых условиях и срываться с насиженных мест, даже если сидит он там впроголодь.
— Кто первым будет высаживаться, Антон Сергеевич?
Антон бросил взгляд на подошедшего Зубова. Вид у парня был озабоченный. Оно и понятно, ведь здесь оставался его друг, как он перезимовал, было неведомо. Их никто не встречал, так как точная дата была неизвестна, до прииска и фактории верст пятьдесят, не проделывать же этот путь каждый день в ожидании судна. Глупо. Вот и сидели они на прииске. Если по-хорошему, то Зубову была прямая дорога на КВЖД, вместе с Гавриловым, по боевой подготовке он если и уступал, то только Фролову. Но Гризли сам настоял на том, чтобы парень остался при Антоне, вместе со своим десятком. Понятно, что здесь оставались четверо из их первого десятка, а потому новичками командовать было бы кому, но Семен настоял. Как там обстоят дела неизвестно, а командир парням необходим, к тому же он имеет среди них непреложный авторитет, наработанный не за один месяц изнурительных тренировок, новичку придется добиваться его вновь.
— Что Максим, переживаешь за Панкова?
— Не только за него. Да и как не переживать, расстались-то мы с местными, не сказать что тепло.
— Что правда, то правда. Первыми мы пойдем. На лошадях быстро должны обернуться. Подготовь троих.
— Впятером не мало будет?
— Не впятером, а вчетвером, ты останешься здесь. Возражения не принимаются. Кто-то из нас должен остаться. Займись выгрузкой и организацией временного лагеря. Хорошо бы уже сегодня двинуть по маршруту, но боюсь это нереально.
Путь до прииска занял около шести часов, и изрядно вымотал. Что ни говори, но на шхуне отдохнуть по-нормальному не получалось, теснота и скученность этому не способствовали. Потом переход верхом, вроде сам и не идешь, но верховая езда, с непривычки, сама по себе выматывает чуть не больше пешего марша, так что к фактории они прибыли изрядно выжатыми. Пока наматывали версты, Антон лишний раз убедился, что устроить грунтовую дорогу не составит особого труда, местность поднималась полого до самого прииска без больших перепадов, имеющиеся небольшие ручьи даже не требовали возведения мостов, так как легко преодолевались вброд. Нет, все же дорогой нужно будет озаботиться, телега куда удобнее вьюков и волокуш.
Едва показалась ограда фактории, как от сердца тут же отлегло. Подворье никак не выглядело заброшенным, а к броду тянулись тропки с различных направлений, сходясь на правом берегу, на левом уже имела место широкая тропа, ведущая непосредственно к воротам. Как видно местечко пользовалось успехом и посещалось часто. Еще бы, редкими посещениями такую "дорогу" не набить. Ворота открыты, как видно хозяева никого не опасаются и рады гостям.
Оставался вопрос, все ли благополучно пережили зиму. Все же края суровые, кроме осерчавших чукчей, вдруг решивших вернуть долг крови, вполне мог пошалить и забредший медведь, а здесь в зимнюю пору вполне себе встречались и белые, отличающиеся не только большими размерами и белой шкурой, но и своей плотоядностью, помноженной на свирепость.
Когда они приблизились к распахнутым воротам, дверь жилого дома отворилась и на крыльце появился улыбающийся во все тридцать два зуба Панков, а вслед за ним толкаясь и пихая друг друга повыскакивали остальные обитатели. Песчаниным овладело беспокойство, так как среди встречающих не наблюдался Задорнов. Если с инженером что-то случилось, то это будет тяжелая потеря, где он сейчас найдет ему замену, да и жалко мужика, который сам себя считал уже человеком пропащим и вдруг обрел вторую жизнь.
— Петр, что с Глебом Георгиевичем, — не скрывая волнения, вместо приветствия поинтересовался Антон.
— Ничего, — растерянно пожав плечами, ответил Панков.
— А чего же вы высыпали на крыльцо, а он не появляется? — это уже куда спокойнее. От сердца отлегло.
— Так нет его. Вы ведь говорили, что на этот год планируете увеличить добычу и количество людей. Он примерно прикинул, что вскорости вы должны появиться, вот и пропадает на реке, прикидывая как да что. Сегодня пошел на дальнюю россыпь.
— А почему один? Места-то глухие и время уже к вечеру.
— Дак не впервой.
— Чтобы это в последний раз.
— Понял, Антон Сергеевич, — с серьезным видом кивнул парень.
Понятно, инженер что говорится, проникся ответственностью за порученное дело и решил скрупулезно выполнять свои обязанности начальника партии. Ну-ну. Он бедолага еще не знает, что иметь дело ему придется не с сотней и не с двумя, рабочих, а с полутысячной оравой. Ничего, разберется.
Прошли в дом. Антон осмотрелся. Вполне себе просторные комнаты, специально так задумывалось, оно понятно, что для отопления большие помещения не очень, но с другой стороны, стены не давят холодной зимой, когда на улицу и нос показывать не хочется. Едва переступив порог, Антон тут же почувствовал, что, что-то не так. Ну не походили эти комнаты на медвежью берлогу пятерых холостяков, вот хоть режьте. Все чисто, прибрано, столы, коих тут три, отскоблены, специфического кислого запаха, характерного для подобных помещений нет и в помине. Пахло кожей, чаем, табаком, иным товаром, что имелся в наличии, но неприятных, вызывающих отторжение запахов не было. А ведь эта зала использовалась и как помещение магазина, где осуществлялись сделки, и как правило здесь же обмывались их результаты.
