Александр Афанасьев - Исток зла
Они шли по какой-то аллее. Везде валялся мусор: сигаретные пачки, пустые пластиковые бутылки, какие-то клочки бумаги — и никто это не убирал. Что хозяин в поместье, что командующий в части, увидев такое, поставил бы всех в «позу номер раз» и приказал бы всё вычистить до блеска. На вытоптанной траве то тут, то там лежали студенты, в одиночку и парами. Читали конспекты и книги. Кто-то работал на ноутбуке. Обнимались. Целовались.
— Что вы думаете насчет свободного обучения, пан граф?
— Просто Ежи. Безумие всё это.
Профессор хмыкнул.
— Не скрою, я горячий сторонник этого проекта и активно участвую в его внедрении в жизнь. Вас не затруднит объяснить свою позицию?
— Не затруднит. Я окончил военное училище, там есть разные специальности — и на каждую имеется набор лекций, курсов и практических занятий. Всё это придумано не просто так. Например, если я прохожу подготовку на командира роты, то я должен уметь управлять ротой и каждым взводом по отдельности в обороне и в наступлении, получать задачи от вышестоящего штаба с помощью технических средств, пользоваться ротными средствами разведки, обрабатывать разведданные и передавать их в вышестоящий штаб, маскировать на местности приданные мне силы и средства, использовать приданные средства огневого усиления. В общем, говорить можно много, что должен уметь командир роты. И все эти знания и умения являются, безусловно, необходимыми. Что, если я, например, решу, будто мне не нужно знать, как использовать средства разведки? Тогда мои люди попадут в засаду и погибнут. А если я не смогу передать разведданные в штаб, тогда может погибнуть еще больше людей. Если бы мне чего-то не следовало знать, этого бы и не было в курсе. Понимаете, о чем речь?
Профессор кивнул головой.
— Понимаю. Но здесь не армия.
— А в чем разница? Что, на гражданке знания не нужны? Это что за специалист такой, который то одно знает, то другое?
— Ну… мы должны предоставлять свободу выбора. Существуют разные специальности, и студенты сами должны это понимать и выбирать из списка возможных курсов то, что им действительно надо.
— А как же они узнают, что им надо, что им не надо в будущей профессии, пока они не окончили университет? Ведь пока они не прошли весь курс обучения, их нельзя считать профессионалами, и откуда им знать, что может понадобиться в будущем?
Профессор задумался — аргумент был сильным. Это и неудивительно — в училищах, готовящих Гвардию, преподавали и риторику. Лейб-гвардеец должен быть не только отменным военным, но и отменным кавалером и собеседником, благо в дворянских родах немало девиц на выданье, а брак с офицером лейб-гвардии считался никак не мезальянсом независимо от происхождения жениха.
— Возможно, если им будут нужны новые знания, они получат их на курсах и семинарах, существует такая вещь, как постдипломное образование.
— Интересно… Насколько мне известно, профессор, за обучение по специальности университет берет полную плату — что с казны, что со студента — неважно. Если студент, после того как он обучится… свободно, так, что половину необходимого знать не будет, начнет работать по специальности, поймет, что мало что знает, и станет ходить на эти ваши курсы. А они, как я рискну предположить, тоже платные. Таким образом вы будете брать сначала деньги за обучение, а потом еще и деньги за исправление своих огрехов… интересно, весьма интересно, пан профессор.
От полного разгрома в диспуте профессора спасла дверь кафедры — пришли…
На кафедре органической химии было свободнее, чем в других кабинетах, потому что кабинет химии в обязательном порядке оборудуется рукомойниками, и к нему пристраивается лаборатория. Как раз у ряда рукомойников все и собрались, сдвинув парты, чтобы освободилось достаточно места, и поставив полукругом стулья. Народа было человек двадцать, одеты все по-разному, кто в костюме, а кто и в рваных джинсах, у одной пани волосы в розовый цвет покрашены и хохлом поставлены — если бы не это, ее можно было бы назвать привлекательной. Еще у одной пани, покрасившей волосы в радикально черный цвет и подобравшей такую же черную, как деготь, губную помаду, на футболке было написано: «Трахни меня прямо сейчас», хотя сидела она в объятьях не пана, а другой паненки. Паненок вообще было большинство, примерно две трети от общего количества собравшихся. Появление графа Ежи произвело среди них фурор: не может быть, чтобы они не знали, что он москаль, однако офицер императорской Гвардии всегда привлекательнее местного студиозуса, от которого разит потом, дешевым пивом, а то и коноплей и который, «дабы самовыразиться», одевается, как с помойки.
Была там и пани Елена, демонстративно болтающая с подругой и на него столь же демонстративно не обращающая никакого внимания.
— Это Ежи… — простецки представил его пан Ковальчек, — я про него вам рассказывал. Он служит в армии.
На это никто особо не отреагировал — здесь личная свобода ценилась дороже всего, и если кому-то сдуру пришла в голову блестящая идея послужить Отечеству, то это исключительно его личное дело и ничье больше.
Для графа моментально нашелся стул, поставили его не рядом с Еленой, а рядом с другой паненкой, довольно привлекательной и одетой без излишнего эпатажа. Граф Ежи сразу понял нехитрую уловку — поделиться с подругой. Сразу вспомнился поручик Скидельский… пан весьма охочий до женского пола, он рассказывал, что когда-то выехал по службе в Иваново-Вознесенск… а там, известное дело… ткацкие фабрики, мужеска полу не хватает… вот и не ночевал он в гарнизонной гостинице ни дня, потому как отчаянные пани ткачихи его тело белое, как трофей, одна другой передавали. А он, конечно, потом эту историю всему полку поведал… в самых откровенных подробностях. Тогда сослуживцы откровенно позавидовали, и Ежи, грешным делом, тоже, а вот сейчас… когда собрались передать из рук в руки его самого… как-то нехорошо на душе стало, будто плюнул кто.
Кого ждали, выяснилось довольно скоро. Пан Ковальчек отзвонился куда-то по сотовому, уточнил у некоей дамы, где она пропадает, а через некоторое время появилась и сама дама. Типичная североамериканка (или британка, там такие же взгляды) — мужеподобная, непривлекательная и одетая так, чтобы эту самую непривлекательность не скрыть, а, наоборот, показать и подать как какую-то особенность. Нет… скорее британка, типичное британское «лошадиное», вытянутое лицо — там оно почему-то именуется «породистым», типичная косметика — ужасающий розовый оттенок помады. На ногах не туфли, а ботинки, сработанные под мужские, грубой выделки и на тяжелой платформе. «Докеры» — не иначе так называются.
— Это леди Алисия Гисборн, из университета Карлайла, — представил даму аудитории пан Ковальчек, — она из Великобритании и хочет рассказать нам про политическую систему и обычаи этой страны. А потом мы всё это обсудим, и леди Алисия ответит нам на вопросы. Леди Алисия, вы готовы?
Ничего не скажешь, подходящая тема для внеклассного факультатива на факультете химии!
— Да, конечно… — милостиво кивнула дама.
— Тогда прошу…
Леди Алисия рассказывала талантливо, не придерешься, и она отлично владела как русским, так и польским. Свободно переходя с одного языка на другой, умело подбирая аналогии, которые можно подобрать, только если знаешь язык в совершенстве. Граф Ежи слушал ее вполуха, но запоминал, откладывал для себя аргументы и грешным делом вспоминал про себя другую пани — пани Марию, которая вела у них риторику. Для них, пацанов, пани Мария была недостижимым идеалом женского совершенства, и они не пропускали ни единой ее лекции по риторике, а потом еще и спрашивали, что можно почитать по этой теме факультативно. Конечно, эта леди… непонятно откуда, хотя нет, как раз очень даже хорошо понятно, пани Марии даже в подметки не годилась.
А всё-таки интересно будет ее проучить. Хотя бы на глазах Елены.
Леди Алисия вещала убедительно — это если не вдумываться в смысл. Прежде всего дикостью было то, что подданная (не гражданка, а подданная) Ее Величества столь вдохновенно вещает о некоей демократии. Можно много говорить про демократию, но власть монарха есть власть монарха, и какими бы ширмами она ни обставлялась, всё равно это единоличная и несменяемая власть. Британская монархия была уникальна тем, что в Соединенном королевстве создалась не существующая ни в одной другой монархии система сдержек и противовесов, и власть «конституционного монарха» была скорее тайной, нежели явной. В Российской империи монарх правил открыто, не имея обязанности с кем-то советоваться или делиться полномочиями иначе, как по собственному выбору, но он же единолично и отвечал за то, что происходило в стране. Единоличная власть позволяла быстро и оперативно принимать решения, длительная, с самого детства, подготовка Наследника Престола к принятию Короны делала эти решения осмысленными и опирающимися на нужные знания, а осознание своей ответственности делало эти решения осторожными и взвешенными. В Британии вроде бы всё то же самое — монарх, аристократия со своими закрытыми и полузакрытыми учеными заведениями, тайные фонды, институты — один Королевский институт международных отношений, известный рассадник разной заразы, чего стоит. Не было только ответственности — вся ответственность ложилась на Парламент и Кабинет министров, оболваненные подданные ходили на выборы и считали, что, голосуя за ту или иную партию, они чего-то решают, хотя на самом деле они не решали ровным счетом ничего[81]…
