Сергей Шхиян - Нити судьбы
— Мама, сейчас Алексей тебя осмотрит, а я пока схожу в магазин за едой. Извини, у нас мало времени.
— Да, да, конечно, — виновато сказала Марина, — я все понимаю, только напрасно все это. Видно я своё отжила.
— Ничего не напрасно, тебе ещё жить и жить! Я быстро, — сказала она мне, — тут все рядом.
Электра ушла, а я пододвинул стул к постели больной и начал свои шаманские штучки. Когда я простер над ней руки, женщина вся напряглась, Я поводил над ней ладонями и не нашёл в её состоянии ничего особенного. Обычные возрастные хворобы, высокое давление, повышенный сахар в крови, невралгия.
— Сейчас вам станет значительно лучше, — сказал я, начиная лечение.
Перебатько во все глаза наблюдал за моими пассами, и даже пододвинул стул, чтобы ничего не упустить из виду. Больная сначала вела себя инертно, потом начала вздрагивать и, наконец, откинувшись на подушке, закрыла глаза. Я тоже облокотился о спинку стула и расслабил мышцы.
— Ну и что, помогает? — спросил больную генерал.
Женщина открыла глаза, но посмотрела не на него, а на меня. Потом начал приглаживать волосы.
— Ну, что, помогло? — опять спросил генерал.
— Помогло, помогло, — не глядя на него, ответила она. — Я только ничего не понимаю. Это ты или не ты? Ты — Алеша?
— Ну, да, меня зовут…
Она внимательно смотрел мне в лицо и мне самому стало казаться, что я её тоже где-то видел. Лицо у Марины было полным, расплывшимся и я никак не мог ни за что зацепиться.
— Ты Алексей Крылов? — опять спросила она.
— Да, — подтвердил я. — А вы… ты… господи! Марина?!
— Узнал, — вымучено улыбнулась она. — Сильно постарела? А ты совсем не изменился! Сколько же лет прошло!
На этот вопрос я не ответил, смотрел, вытаращив глаза, на свою бывшую соседку по лестничной площадке. От такого совпадения легко могла поехать крыша.
— Но почему ты Неелова? — начиная приходить в себя, спросил я.
— Ты забыл, что женщины при замужестве меняют фамилии, — ответила она, удивленная неожиданной встречей не меньше меня самого. — Был у меня такой муженек Неелов, был, да сплыл.
— Слушай, это, ты знаешь… Значит Эля твоя дочь…
— Моя, родилась, уже после того как я уехала из нашего дома. Моя и вот этого типа, — кивнула она на генерала. — Он, как только узнал, что я беременна, сбежал как последний трус. Да ещё и стащил все деньги, которые я получила за квартиру и твою саблю. Помнишь, саблю, что ты спрятал у меня в шкафу!
Я посмотрел на Перебатько. Он сидел с открытым ртом и держался рукой за сердце.
— Я, я… — пробормотал он и начал заваливаться на бок, — … я не брал…
Я едва успел его подхватить и уже в бессознательном состоянии перетащил на свободную кровать.
— Что с ним? Неужели умер? — испугано спросила Марина, вставая с постели.
— Живой, просто сердце прихватило, — объяснил я, прощупав у генерала пульс. — Есть у тебя что-нибудь сердечное, вроде валидола?
— Есть, сейчас дам, — ответила она и пошла к столу.
В это момент из магазина вернулась Эля. Обозрев непонятную картину, она бросилась в матери:
— Мама ты зачем встала, тебе же нельзя!
— Можно, ничего мне не сделается, — ответила та, протягивая мне какую-то облатку с пилюлей. — Вот сердечное, засунь ему в рот.
— А что это с генералом? — спросила девушка.
— Сердце не выдержало, — усмехнулась Марина, — узнал о себе слишком много нового.
Я разжал Перебатько зубы и пропихнул в рот лекарство. Он открыл глаза и бессмысленно на меня посмотрел. Потом жалостливо прошептал:
— Умираю, — и опять попытался потерять сознание.
— Может быть, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?! — возмутилась девушка.
— Ничего особенного, — ответил я, — обычное индийское кино. Бедная девушка неожиданно встречается с папой генералом.
— Какое еще кино, какой папа? — совсем рассердилась Электра.
— Дочка, ты хочешь посмотреть на своего родного отца? — спросила Марина. — Вот он, перед тобой, собственной персоной!
— Который из них? — спросила девушка.
— Тот, который седенький, — сказал мать, и я окончательно узнал в ней свою легкомысленную соседку.
Глава 20
Генерал вздыхал глубоко и редко, как больная лошадь. После всех перипетий сегодняшнего дня мы оба никак не могли уснуть. Марина с дочерью устроили нас ночевать в своей комнате, а сами ушли спать к соседям. Мы лежали рядом на узких кроватях, и каждый думал о своем. Перебатько все еще переживал встречу с прошлым и внезапно обретенной дочерью.
После того, как Марина представила Электре отца, генерал сначала ушёл в глухую «несознанку», клялся и божился, что ничего не помнит, и Марину видит в первый раз в жизни. Потом заговорил о генетической экспертизе и шантаже. Когда мне всё это надоело слушать, я посоветовал ему посмотреть сначала в зеркало, а потом на девушку.
— И совсем мы не похожи, — возмущённо, сказал он, — сам посмотри, у нас нет ничего похожего! Разве у нее мой нос?
Потом внимательно вгляделся в Элю, замолчал на полуслове, и побледнел.
— Что, начал узнавать? — насмешливо, спросила Марина. — Я тебя, Саша, не пойму, ты думаешь, мы от тебя чего-то хотим? После всего, что ты сделал, я тебя ни знать, ни видеть не хочу. Я и раньше за тебя не держалась, теперь тем более. Да и Эля, как видишь, выросла без твоей помощи.
— Я разве что-нибудь говорю? — сказал генерал, хотя только этим и занимался добрых десять минут. — Только она на меня почти не похожа. Вы думаете, я изверг какой?
* * *— Не спишь? — спросил Перебатько, когда я уже начал засыпать и, не дожидаясь ответа, заговорил. — Ведь если подумать, я очень одинокий человек. Всю жизнь бился, служил, выслуживался, хапал где только мог, кажется, много достиг, карьера, счета открытые, тайные, по всему миру, а пришла старость, оказался никому не нужен. Ведь умру, все прахом пойдет, чужим людям достанется. Думаешь, я жене нужен? Деньги ей мои нужны, да и что взять с девчонки, у нее только тряпки и гулянки в голове. На молодое тело польстился, вот теперь все время и думаю, где она, с кем шляется. Живым останусь, выгоню, на что она мне коза драная? Сын был, не уберег, всю жизнь по бабам мотался, а настоящую семью не построил. Думаешь, я Маринку не узнал? Конечно, постарела, но все такая же. Хорошая она женщина, добрая, всем все прощает. А дочь, вылитая копия моей мамы, я как ее рассмотрел, едва не заплакал. Спишь?
Я промолчал, не зная, что следует говорить в таких случаях.
— Слышу, что не спишь, и знаю, меня осуждаешь. А что было делать? Жениться на ней, значит, на всю жизнь остаться участковым, и хорошо, если к пенсии получить майора! Тогда-то я считал, что карьера — самое главное в жизни, думал, вылезу наверх, и жизнь станет совсем другой. Господи, какая тоска… Маму вот вспомнил. Она для меня… Только ты все равно не поймешь, ты злой. Нет в тебе настоящей доброты. Я всё чувствую. Вот мама моя… я как Эльку увидел, будто в детство вернулся. Стоит мама и смотрит с укором: что, мол, ты, Сашок, со своей жизнью сделал! Что мне ей ответить? Сказать, что я за золотого тельца душу продал? Всё неправедно нажитое отдам, по миру с протянутой рукой буду ходить, а на чужую копейку не позарюсь!
Я начал засыпать, но еще долго слушал тихий шепот, вздохи и всхлипывания. Александр Богданович успокоился только под утро, когда начало сереть за окном небо. Когда мы встали, это был словно другой человек, так его переломала одна только бессонная ночь. Он бледно улыбнулся и попросил сварить ему крепкого кофе. К сожалению, кофе у меня не было. Я отправился в прихожую умываться, а генерал вздохнул и безропотно выпил чашку холодного чая. Потом мы с ним обсуждали наши дальнейшие действия. О том, что мне нужно сдаться в руки правосудия, Перебатько больше не говорил.
— Ну, как вы тут? — спросила, входя в комнату, Марина. — Выспались?
— Какой тут сон, всю ночь по коридору бегали какие-то люди и скандалили, я еле сдержался, чтобы не выйти, — пожаловался генерал. — Удивляюсь, как вы тут можете спать в таком шуме!
— За столько-то лет привыкли, тут всегда так, — спокойно ответила Марина.
— Я, как только освобожусь, — сказал генерал и покосился на меня, — сразу же займусь вашим квартирным вопросом. Есть сколько угодно вариантов поселить вас по-человечески. Все-таки мы не совсем чужие люди.
— А что с моей саблей? — спросил я, пока ночные раскаянья еще не выветрились из генеральской головы.
* * *…Моя сабля, которую молодой Перебатько когда-то украл у Марины, была совершенно уникальной. Она досталась мне еще в восемнадцатом веке. По моим прикидкам, было ей никак не меньше полутора тысяч лет. Клинок был выкован из индийского коленчатого булата, ножны украшены драгоценными камнями и стоила она просто нереальных денег. Когда ее бывшие владельцы устроили на меня настоящую охоту, я спрятал ее в шкаф в Марининой прихожей за старой одеждой. Там она ее, видимо, и нашла.
