Сергей Шхиян - Противостояние
Пришлось, так и не дотянув до счастливого конца, отложить книгу в сторону и приняться за сборник «Рассказов известных русских писателей». Увы, никто из этих писателей, кроме Владимира Ленского, мне не был известен, да и с Ленским вышла промашка, я вскоре вспомнил, что Владимир Ленский — это не смутно знакомый автор, а молодой человек, которого убил на дуэли «лишний человек» Евгений Онегин. Этот воскресший литературный персонаж и рассказал читателям жуткую историю под названием «Цветы первоцвета». Суть ее была в том, что чистая, юная невеста Юлия во время первой брачной ночи повела себя слишком расковано, чем разбила сердце своего впечатлительного супруга, рассчитывающего насладиться ее целомудрием, а не результатами богатого добрачного опыта. Мораль напрашивалась сама собой, и я, отложив и этот литературный раритет, взялся читать письма Антона Павловича Чехова. Мне как-то случалось предпринимать такую попытку, но я быстро заскучал от назиданий, которыми, тогда еще юный, будущий автор «Каштанки», воспитывал своего младшего брата Мишу, и чтение не задалось. Теперь же у меня выбор был скромный: между сироткой, красавцем герцогом и родственниками Антона Павловича; я выбрал последних.
Надо сказать, я ничуть не прогадал. Чем дальше я продвигался по жизни «Певца сумеречных настроений», тем больше он мне нравился… Чехов захватил меня настолько, что я забыл даже свой долг приготовить обед для увлеченных любовными играми товарищей.
— Алексей, можно к вам войти? — скромно проговорил, заглядывая ко мне в комнату, Аарон Моисеевич. — Что бы вы хотели съесть на обед?
— В каком смысле съесть? — растеряно спросил я, с трудом вырываясь из-под тенет Чеховского обаяния.
— Я хотел спросить, что приготовить на обед? — невинным голосом поинтересовался хозяин.
— А вы что, умеете готовить?
— Ну, в какой-то степени… Как вы отнесетесь к супу из бульонных кубиков с картофелем?
— Никак не отнесусь, — честно признался я. — А что Оля…
— Как вам не стыдно! — неожиданно вспылил Гутмахер. — Почему женщина должна быть закабалена кухней!
— Ааа, — только и нашелся, что протянуть я, начиная догадываться, откуда дует ветер. — Она, наверное, опять устала?
— Не нужно иронизировать! Олюшка действительно устала. Если бы вы знали, какая у нее была жизнь!
— Понятно. Я сейчас что-нибудь приготовлю…
— Почему вы, я тоже могу приготовить…
— Суп из бульонных кубиков, — повторил за него я. — Пускай им кормит свою семью ленивая тетка из рекламы. У нас достаточно продуктов для того, чтобы сделать нормальный обед.
— Ну, если вас это не затруднит, — проявил покладистость хозяин. — Олюшке нравится то, что вы готовите.
Меня это затрудняло и, главное, отрывало от прикосновения к бессмертным ценностям, но голод, как известно, не рекламная тетка, поэтому пришлось отложить Чехова и отправляться на кухню.
— Могла бы и поучаствовать, — прошептал я Ольге, когда ее поклонник оставил нас ненадолго одних.
— Я так не люблю готовить! — честно созналась девушка, пленительно улыбнувшись. — Тем более, у тебя, Алешенька, так все вкусно получается! А я испорчу любые продукты.
Меня эта грубая лесть не растрогала, но спорить я не стал и отложил выяснение отношений до более удобного случая.
— Изумительно вкусно! — уписывая за обе щеки мой фирменный борщ, хвалила меня тунеядка. — Лешенька, где ты так хорошо научился готовить?!
Я не обратил внимание на сомнительный комплимент и со скрытой угрозой в голосе поинтересовался:
— Кто будет мыть посуду?
— Я не могу, — первой откликнулась Ольга. — Я только перед обедом ногти лаком накрасила.
От такой наглости я даже оторопел, но излить праведный гнев мне не удалось, меня опередил хозяин:
— Бог с ней, с посудой, — задумчиво глядя в окно, сказал он. — Все равно у нас на нее нет времени.
— То есть как это нет! — зловеще поинтересовался я, с тайной надеждой пробудить у нашей дамы если не совесть, то хотя бы страх.
— Кажется вы, Алексей, были правы, нас, как вы выражаетесь, уже «вычислили».
Я вывалился из-за стола и подскочил к окну. Зрелище, открывшееся «моему потрясенному взору», было малоутешительное. По двору к дому со стороны забора кралось два одетых в камуфляж, обвешанных оружием человека.
— Действительно, помыть посуду мы не успеем, — стараясь, чтобы не дрогнул голос, согласился я.
Пребывать на свободе нам осталось от силы минут десять, покуда смогут выдержать милицейские кувалды старинные дубовые двери.
— Нам нужно поторапливаться, — будничным голосом, сказал Гутмахер. — Я не хочу, чтобы эти господа испортили входную дверь.
— Тогда пойдемте сдаваться.
— Ну, зачем же сразу сдаваться, я же вам говорил, что у меня в доме есть, где спрятаться.
— Вы это серьезно? — поинтересовался я.
— Вполне. Собирайте провизию и свои вещи и несите в эту комнату, — сказал он и указал на доселе закрытую дверь, на которую я раньше как-то не обратил внимания.
В этом предложении была интрига — играть в прятки с ОМОНОМ в относительно небольшом доме. Понимая весь идиотизм происходящего, я, тем не менее, подчинился и начал перегружать купленные утром продукты из холодильника в хозяйственные сумки.
— Олюшка, — обратился между тем хозяин к нашей чаровнице. — Соберите, детка, все свои вещи, а то неизвестно, сколько времени нам придется провести взаперти.
Пока я забрасывал продукты в сумки, Аарон Моисеевич отпер ключом таинственную дверь.
— Сносите все сюда, — распорядился он, а сам отправился вглубь дома, как я предположил, за своим имуществом.
Я подхватил сумки и внес их в комнату. Она была довольно просторной и напоминала не жилое помещение, а физическую лабораторию. Разглядывать ее у меня не было времени.
Оставив продукты просто на полу, я кинулся в спальню за своими вещами. Сбегать туда, захватить куртку, шапку и туалетные принадлежности было делом нескольких секунд.
В последний момент я вспомнил замечание Гутмахера, что может статься, нам придется провести взаперти много времени, и присоединил к барахлишку томики Чехова, оставив незваным гостям графа Нооля и остальную литературную лабуду.
Между тем, никто пока не начинал выламывать входную дверь, и вообще кругом было тихо и мирно.
— Вы готовы? — поинтересовался Гутмахер, одновременно со мной вернувшись в гостиную. — Как вы думаете, может быть мне пойти помочь Олюшке собрать вещи?
— Надеюсь, что с этим она справится и сама.
— Мне очень хочется ей помочь, но я боюсь ее утомить своим вниманием. — оправдываясь, сказал влюбленный профессор. Однако, помочь бедной страдалице ему не удалось.
— А вот и я, — торжественно объявила Ольга, втаскивая в комнату здоровенный чемодан невесть откуда взявшегося имущества.
— Никто ничего не забыл? — поинтересовался хозяин, помогая девушке внести вещи в лабораторию. — Тогда заходите, а я пойду, отопру входную дверь, чтобы ее не сломали.
Не очень понимая, что происходит, я прихватил вещи Гутмахера, свой скромный скарб и вошел в тайную комнату. Через минуту к нам присоединился хозяин.
— Ну, вот и чудесно. Значит, я закрываю двери, — совершенно спокойным голосом сказал Аарон Моисеевич и нажал какую-то кнопку на стене. Вместо того, чтобы закрыться, дверь осталась распахнутой настежь, но в проеме заклубилось что-то вроде дыма или густой пыли, потом эта завеса сгустилась, приобрела цвет и рисунок обоев и начала сливаться с остальной стеной. Через полминуты мы оказались в комнате без дверей.
— Вот здорово! — захлопала в ладоши Ольга. — Арик, ты это сам придумал?!
«Арик», засмущался, покосился на меня, как я приму такое к нему фамильярное обращение.
— Ну, в общем, в какой-то мере, используя некоторые общеизвестные идеи… — с плохо скрытым удовольствием от похвалы и произведенного эффекта скромно признался он. — Это довольно сложная разработка, если интересно, я вам как-нибудь на досуге объясню принцип работы…
— Конечно, интересно! Ты мне обязательно все, все расскажешь!
Несмотря на небольшой шок от демонстрации такого физического опыта, я отметил про себя Олино обращение к Гутмахеру по имени и на «ты». Похоже, сближение парочки протекало в ускоренном темпе.
— А если менты составят план дома и нас обнаружат? — спросил я, не очень понимая, как можно утаить при обыске такую большую комнату.
— Это вряд ли, — с беспечной улыбкой успокоил меня профессор. — Здесь применены кое-какие новые принципы… если вам интересно, я могу объяснить, однако, это очень специальные законы, и их довольно сложно понять неспециалисту. Впрочем, если вы хотите…
— Спасибо, как-нибудь позже, на досуге, — успокоил я его ученую совесть. — А мы что, теперь полностью отрезаны, вернее, отделены от остальных помещений и не будем знать, что там происходит?
