Наследник из прошлого (СИ) - Чайка Дмитрий

— Хорошо, — ответил князь-епископ. — Это достойнейший из прелатов нашей церкви. Я подчинюсь любому его решению.

Вот теперь-то он понял все. Император еще жив, а епископ Рима уже едет сюда, чтобы судить его младшего брата. Удивительное совпадение. Пора готовить Черный город к обороне. Братья Ордена не сдадутся проклятым итальянским раскольникам, искажающим своими еретическими выдумками священные тексты. Ведь это только дядя императора уедет в монастырь замаливать грехи. Рядовые братья умрут все как один. В этом нет ни малейших сомнений.

— Кстати, дядя, — внимательно посмотрел на него Святополк. — Я сегодня приказал убрать твоих людей с телеграфа, и вот пришло странное сообщение из Брячиславля. В нем всего одно слово: со щитом. Ты не знаешь, что это значит? Сообщение ведь тебе адресовано.

— Понятия не имею, — равнодушно пожал плечами князь-епископ. — Может, опять телеграфисты напились. У них такое бывает. Граница же, там одна шваль служит. Хотя, ты знаешь, я в прошлом году двоих со службы выгнал, а два десятка месячного жалования лишил. Они в шахматы играли. Вроцлав с Равенной. А остальные ставки делали, кто из них победит. Представляешь, какое дурачье!

Яромир закрыл за собой дверь и прислонился к стене, пытаясь унять суматошно бьющее сердце. Неужели у них еще есть шанс? Как хорошо, что этот придурок не читает Плутарха и Геродота. Он не читает вообще ничего, кроме священных текстов. Иначе он понимал бы, что скоро под стенами Братиславы встанет победоносная армия наследника Станислава. Только вот что с тех побед, если новой войны внутри страна просто не вынесет. Кто бы в ней ни победил, империя неизбежно проиграет. В этом князь-епископ был убежден абсолютно. Тайные нити, управляющие страной, он знал досконально, куда лучше, чем его… э-э-э… дальний родственник, который решает все вопросы убийством неугодных на поединке. Эти нити, что состоят из деловых интересов, денежных потоков и родственных отношений, крепче стальных канатов. Именно они держат вместе столь разные земли и народы, а вовсе не власть императоров. Ему придется договариваться.

Двухэтажный дом в Новом городе не выделялся из общего ряда ничем. Такие же деревянные балки, торчащие наружу, черепица крыши и небольшие окошки, закрытые свинцовым переплетом. Тут, в непосредственной близости от стен старой Братиславы, жили люди зажиточные и уважаемые. Ведь любой ребенок знает, что чем ближе ты к императорскому дворцу, тем выше твой статус в обществе. Это как погоны и гербовые пуговицы. Бросил небрежно, где живешь, и о тебе уже поняли если не все, то многое. Впрочем, этот дом был с секретом. В него вел подземный ход из дворца князя-епископа, что располагался отсюда в сотне шагов, только с той стороны крепостной стены. Обстановка была простой, но удобной и продуманной. Тут не было позолоты, лепнины и мрамора, это неуместно для мещанина, которым притворялся здешний обыватель. Но все, что нужно для важных встреч… или для побега из Черного города… здесь имелось в избытке: и оружие, и одежда на любой вкус, и неплохой винный погреб с ледником, набитым окороками и морожеными осетрами в руку длиной.

Именно здесь, устроившись в подушках мягкого кресла, ждал встречи боярин Волков Артемий Петрович, великий препозит императорского двора. Он оценил этот жест по достоинству. Князю-епископу нельзя покидать свой дом в Черном городе, а потому такая встреча служила знаком доверия и означала протянутую руку дружбы. Артемий Петрович отнюдь не был глупцом, и он уже знал, чем закончился поход мятежной знати под Измаил. И чем закончилось вторжение болгар, знал тоже. У него своя разведка была, не хуже императорской.

Боярин потягивал охлажденное вино с фруктами, что как нельзя лучше подходило знойной июльской погоде, и напряженно думал. Они поначалу ставили на безвольного Святополка, но теперь расклад сильно поменялся. Овца так удачно притворялась волком, что успешно загрызла других волков. Или какие-то другие волки грызут глотки вместо него… Если так, то это совсем плохо. Артемий Петрович понимал, к чему приведет победа римского обряда, который все дальше и дальше уходил от обряда восточного. Вражда, непримиримая вражда с Константинополем и Александрией — вот что это значит. Братислава станет дружить с королями Франкии, Испании и Британии, которые подпали под пяту епископов-папистов. А что это значит? Это значит существенное падение торговли и войну в будущем. Да, в этом случае война неизбежна. А у здешних нобилей доли в восточной торговле, виллы в Анатолии и деньги в банкирских домах Константинополя. На кой черт им лишаться всего этого! Да, они попытаются вырулить из этой неприятной ситуации, но изменение церковных догматов — это кризис такого масштаба, который может погрузить весь Север в кровавую карусель гражданской войны. Вон, в Константинополе иконоборцы изрядно крови попили. Их, правда, быстро прижали, но пару районов в столице потом заново отстраивать пришлось. Теперь вот с павликианами на востоке мучаются. Вся Армения ударилась в ересь.

Нет, римский обряд принесет только убытки. Великие семьи с неодобрением оценивают то, что сочится из покоев цезаря, который уже не стесняется своих воззрений. Только вот не скажет Артемий Петрович князю-епископу всего этого. Он будет продавать ему то, что нобили и так готовы отдать. И он выжмет из старого хрыча все, что сможет. Он же знает о планах мальчишки Станислава. Точнее, не знает, догадывается. Потому что смог сделать правильный вывод, когда узнал, кого именно тот казнил и кого именно пощадил. Волчонок хочет сокрушить власть Великих семей. И у него есть какое-то колдовское зелье, которым он это сделает. Когда он привезет в столицу голову болгарского кагана, чернь его на руках носить будет. И армию нобилям придется покупать на корню, тонкая прослойка аристократов не в счет. Они уже попытались, и у них не вышло. А раз так, то Великие семьи готовы договариваться.

— Артемий! — князь-епископ, одетый, как всегда, в невзрачную сутану из тончайшего сукна, появился словно из ниоткуда, прервав размышления великого препозита.

— Ваше Блаженство! — припал к его руке Артемий Петрович. — Счастлив видеть вас в добром здравии.

— Его царственность еще жив? — сощурился князь-епископ.

— Нет, — совершенно серьезно посмотрел на него великий препозит. — Скончался утром, но наш новый император этого еще не знает. И не узнает, пока мы с вами не поговорим. Сегодня праздник великий, он из церкви до самого утра не выйдет. И у римского папы небольшая задержка в пути. Лошадей не хватает на казенных станциях. Просто беда. Гневается его святейшество, прямо сил нет! Но мы всеми силами изыскиваем.

— Ценю, это серьезная услуга. Царствие небесное брату моему! — с каменным лицом сказал Яромир и перекрестился.

Он прекрасно понимал, что если они сейчас не договорятся, то и лошади для Римского папы найдутся тут же, и императора вытащат с обедни. Такова сила придворного аппарата и его настоящих хозяев.

— Царствие небесное! — перекрестился боярин. — Так, о чем вы хотели поговорить, ваше блаженство?

— О судьбах империи, Артемий, — вздохнул Яромир, принимая кубок у молчаливого, словно статуя, слуги. — О чем же еще!

— Я вас внимательно слушаю, — кивнул Волков.

Многоопытный боярин не сделает первый ход. Пусть предлагает тот, у кого позиция слабее, а он будет соглашаться или не соглашаться. И лишь в самом конце он выкатит настоящую цену своих услуг.

— Что же, тут у нас все возражения сняты, — великий препозит вытер вспотевший лоб.

Непрост князь-епископ, извел его до предела. Водил туда-сюда, словно сазана на удочке. Сильна рыба, но и рыбак не промах. Они оба знали, за что воюют на самом деле, но дрались за какие-то мелочи: за продление земельных пожалований пожизненно, а не по индиктам, к примеру. Так, ерунда сущая, от которой остается всего один шаг до частной собственности на землю. А князь-епископ выбил с него согласие на какую-то Табель о рангах, по которой любой босяк расти сможет, невзирая на происхождение. Много важного они обсудили, и кое-что значимое боярин отдал, оторвав от сердца. Согласился на то, что теперь Великие семьи не наследуют должности своих отцов, а в обмен на это их доли в государственных мануфактурах на веки вечные становятся собственностью. Хочешь, пользуйся, а хочешь — продай. Это отдельным эдиктом закреплено будет.