Охотник на мафию. Часть 1 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич

Они помолчали, поглощая принесённый обед и пригубливая напитки. Уничтожив часть огромного куска жаренной кефали, Наздратенко откинулся на мягкую спинку дивана. Мамаев же давно прикончил скоблянку и один биточек, и, отойдя к кормовой двери, дышал мокрым морским воздухом. Снова начался дождь.

Наздратенко смотрел на спину Субботина и продолжал размышлять. Этот процесс, рак это не покажется банальным, у Евгения Ивановича не прекращался. И он не думал, а именно размышлял, предлагая себе для оценки новые варианты развития событий и подвергая их критике. И он уже подходил к определённым, негативным для его собеседника, выводам. Однако вопросы к нему ещё оставались. Да и время для отдыха у губернатора сегодня ещё было.

- И всё-таки, Серёжа, откуда у тебя такие познания? В мире много чего выдумано и используется, но у нас эти университеты не все проходили.

- Только узкий круг ограниченных людей? – усмехнулся Мамаев.

- Как-как? – рассмеялся Наздратенко. – Узкий круг? Ах-ха-ха! Ограниченных людей?! Ха-ха! Сам придумал?

- Да ну! – нахмурился Субботин. – Куда мне?

Фраза вырвалась случайно и была вычитана из купленной в московском аэропорту книги Александра Покровского «Расстрелять!», но слышал он её «ранее» - в своём будущем. И даже не в своём будущем, а в Субботинском. Тфу, блять! Плюнул мысленно Мамаев.

- Узкий круг, - продолжал хихикать губернатор. – Да-а-а... Не в бровь, а в глаз.

Однако Мамаеву вдруг расхотелось шутить и Евгений Иванович прочитал это на его лице.

- Короче, Сергей Григорьевич. Что предлагаешь ты?

[1] Нефрологическое отделение - занимается диагностикой и лечением пациентов с различной патологией почек. Разовое резкое повышение давления может быть связано с почечной болезнью.

[2] Прогон – срочное сообщение – рассылка по всем «воровским подразделениям».

Глава 27

Мамаев посмотрел на губернатора, прищурился и по его лицу пробежала тень сомнения. Он скривился... Наздратенко смотрел на него, ухмыляясь и не ожидая ничего сверх оригинального. У Мамаева в голове вдруг промелькнула фраза из другого литературного шедевра: «Взять всё, да и поделить!»[1], и он улыбнулся.

- Большие плавбазы можно и нужно продать. Они не рентабельны.

Наздратенко реально удивился.

- Пока можно ловить минтай, краба и контрабандой вывозить в Японию, Китай, и другую Юго-Восточную Азию.

Наздратенко удивился ещё больше.

- Но вкладывать заработанные там деньги надо здесь.

Евгений Иванович аж подпрыгнул.

- Где, блять, здесь, вкладывать, когда никому нельзя верить!? – крикнул он. – Как можно сюда переводить деньги, когда ни одному банку их нельзя отдать!? Куда, блять?! Кто будет строить? Они попросят предоплату, деньги растащат по карманам.

Евгений Иванович подавился словами и снова закашлялся. Мамаев подождал окончания приступа и сказал.

- Свой банк надо открыть. Нормальный, надёжный банк. А уж потом строить на ВСЗ[2]. А чтобы деньги не списдили, завод надо отобрать...

Мамаев рассмеялся и добавил сакраментальное.

- И поделить.

Он прошёл к своему креслу и поднял с палубы портфель, а из портфеля достал папку. Из папки Мамаев достал листы ватмана формата А-4. На первом было нарисовано судно в разрезе и написано: «чертёж общего расположения краболовного судна, проект 03141».

- Это проект краболовного судна. По архитектуре - классическая японская рыболовная шхуна. Однако... Длина – 63 метра, водоизмещение – тысяча шестьсот, экипаж – двадцать один человек, скорость – четырнадцать узлов.

Евгений Иванович взял папку и, не присаживаясь, стал разглядывать рисунки. Чертежами это, конечно же, назвать было нельзя, но рисунки были красивые и информативные. К картинкам прилагалась короткая пояснительная записка, озаглавленная: «Краболовное судно проекта 03141»

В записке обозначалось, что: «судно предназначено для донного ярусного лова краба коническими ловушками «японского» типа с последующей сортировкой и хранением улова в живом виде в изолированных танках с охлаждённой морской водой. Постановка порядка осуществляется на ходу судна через кормовой лацпорт под собственным весом вооружённого порядка, выборка – в носовой части по правому борту. Судно имеет высокую скорость и мореходные качества, необходимые для работы в сложных метеоусловиях бассейнов Охотского и Берингова морей.

Архитектура: классическая японская рыболовная шхуна.

Назначение судна: промысел различных видов краба и креветки ловушками; хранение улова в живом виде в RSW-танках и транспортировка его в порт.

Район плавания: неограниченный.

- В смысле: «в изолированных танках с охлаждённой морской водой»? – спросил губернатор. – Зачем такие сложности? И такие размеры? Что это? И не завод, и не... Чёрт знает что!

Наздратенко пожал плечами, но смотрел на Субботина со всё возрастающим интересом.

- Не нужен сейчас краб русскому человеку. Нужны рабочие места, которых скоро совсем не будет. И этот краболов «заточен» на поставки живого краба высокого качества в Японию. Сейчас это очень актуально. За сезон такое судно может добыть до тысячи тонн краба высокого качества. При цене даже 13 долларов за килограмм это составит тринадцать миллионов долларов США. То есть его постройка и снаряжение окупится за один год.

- И сейчас краба живого таскают в трюмах... Зачем ещё что-то строить?

- Краб в стоячей воде мрёт быстрее, чем без воды, а мёртвый краб в воде травит других. До Японии доходит тухлятина. Отбраковка - тридцать процентов. Потому и ценник на такой краб очень низкий. Суда старые, морально устаревшие, не экономичные. А это – идеальное.

- Ну, так уж и идеальное? – фыркнул Наздратенко. – Где такие ходят? В Японии?

- Нет, - покрутил головой. – В Японии таких нет.

- А где?

- А нигде! Это новый проект.

- Не понял, - нахмурился Евгений Иванович. – Кто сделал? Японцы?

Мамаев снова покрутил головой.

- Сам сделал. На компьютере.

Наздратенко некоторое время непонимающе смотрел на собеседника, потом потряс головой.

- Не-не... Подожди. Поясни. Как это «сам»?

- Есть такая компьютерная программа, САПР называется. Система автоматизированного проектирования французской фирмы... – Мамаев скривился и махнул рукой. - Не помню название. Но это не важно... Эта программа позволяет трёхмерное проектирование. Вот картинки внутренних помещений...

- Подожди-подожди... Как сам-то? Этому же учиться надо! А ты... У тебя же другой профиль?!

- Ну, во-первых, я инженер. Танкист, между прочим, по первой специальности. А программу освоил... Любопытно было. Почитал мануал.

- Что почитал?

- Мануал. Э-э-э... Инструкцию.

- Во, блять!

Наздратенко подошёл к столу, налил коньяк в бокал и одним махом закинул янтарную жидкость в себя.

- Ты хочешь сказать, что у тебя есть не только эти рисунки, но и весь проект этого корабля?

- Судна-краболова, - поправил Мамаев. – Но, вы правы, это судно легко перепроектируется в пограничный катер. Его обводы корпуса позволяют построить боевой глиссирующий погранично-десантный корабль со скоростью – в зависимости от силовой установки - до сорока узлов.

Наздратенко сел в кресло.

- Ебануться! Убил! - сказал он и принялся доедать жареную кефаль.

Он ел рыбу руками, периодически обтирая пальцы бумажными салфетками. Ел и думал, что, видимо, сама судьба подвела к нему этого уникума. Хрен положить на его предсказания будущего. С ними можно разобраться потом. Главное, и это Евгений Иванович понял очень чётко, с такими перспективными проектами можно подсесть на государственную программу развития отрасли судостроения. А с этой программой финансирования сохранить рабочие места и специалистов. Если деньги не писдить... А это сложно... да-а-а...

Евгений Иванович откинулся на спинку кресла, цыкнул зубом и, прищурившись, посмотрел на Субботина.

- Значит, говоришь, отобрать «Восточную Верфь»?