Илья Те - Абсолютная альтернатива
Спидометр отсутствовал в комплектации виртуальной ракеты, но казалось, что дух мой рванулся в небо почти с космической скоростью, за секунду преодолевая десятки километров.
И здесь, в немыслимой для людей высоте, я застыл. Лопатоподобное лезвие Финского залива, как нож вонзалосься в тело Русской равнины[17], тянулосься усом Невы к бликующим пятнам Ладоги и Онеги. На самом же острие, подобный старому, серому куску мяса на финке голодного рыбака застыл Петроград. И Царское — где-то там, далеко внизу.
Не задумываясь почти ние о чем, я ударил манипулятором влево и вверх, резко поменяв угол зрения, и словно бы кувыркнувшись в воздухе. Выпрямился, поглядел. Передо мной простиралась бескрайняя даль, неохватная взглядом даже с такой сногсшибательной высоты. Судя по рваной ветоши облаков, я все еще был в пределах земной атмосферы, однако точка моего зрения и ничтожные масштабы гигантских географических объектов позволял допустить, что высота, с которой я взирал в настоящий момент на мир, составляет не менее сорока или, пятидесяти километров.
Это был полный восторг!
За продвижением в небесах мне помогала следить только линия океана. Сначала я пытался ориентироваться на крупные реки вроде Невы и Двины, однако вскоре запутался, ибо в Балтику впадало множество водных потоков, витиеватые нитки которых мне были мало знакомы, не смотря на тщательное изучение карт.
Взяв за ориентир южный берег Балтийского моря, со скоростью истребителя, я двинулся на закат…
Псалом 13 «Теперь пришел час, когда Россия и ее славные союзники сломят сопротивление врага единым общим порывом. Это война должна быть доведена до победного конца. Тот, кто думает сейчас о мире или желает его в этот момент, является предателем своей страны и отдает ее в руки врага. Я знаю, что каждый солдат, достойный так называться, думает также как я!» (Прощальное обращение Николая Второго к народу после отречения от престола в день ареста царской Семьи 8 марта 1917го года реальной истории)
____________________________________________________________________________________________________________________
20 марта 1917 года.
Петроград.
По возвращениюи в Питер у меня появилась богатая пища для размышлений. В эту ночь, после первого путешествия, мне пришлось мотаться в Германию несколько раз, — для изучения мелких деталей. СоображениеОпасение, что пугало меня совсем недавно — боязньне успеть не вернуться до наступления утра, теперь выглядело незначительным, ведь о. Отсутствие материального тела позволяло развить в воздухе фантастическую скорость, благодаря чему путешествие из Петрограда в Берлин или Вену занимало у менявсего пять-десять минут. Очень часто, забывая остановиться, или попросту заплутав в надоблачной высоте, я пролетал Германию насквозь, замирая лишь над Атлантикой — и возвращался обратно.
В последующие сутки я совершал обычно два путешествия каждый день, одно очень длинное — на весь период сна до утра, и второе, кроткое — в полдень, когда я отпрашивался у Воейкова на послеобеденный сон — всего лишь на час или два. К моему удивлению оказалось, что в длительный, ежедневный отдых необходим только телу царя Николая — как и всякому человеческому организму. Разум же мой, в отдыхе не нуждался категорически, а потому, покидая реципиента на несколько часов в сутки, я продлевал свой рабочий день почти на до двадцатиь четыре четыёх часаов. Двенадцать часов — для бодрствования и управления одним воюющим государством, двенадцать часов — для разведки на территории остальных.
В Европе я падал из-под облаков, парил над линиями фронтов, от окопа к окопу, залазил в головы посыльным велосипедистам, радистам и офицерам, подслушивал передачи и разговоры, присутствовал на советах Главных квартир, незримой точкой зависая над картами с обозначениями вражеских соединений. Занимая тела архивистов, адъютантов, секретарей, ординарцев, клерков или библиотекарей, я знакомился с книгами по династии Гогенцоллернов, секретными документами, старыми газетами и даже перепиской немецких принцев.
Странным образом, Николай мой помог мне и здесь. Его прекрасные знания немецкого, французского и английского языков, автоматически передались мне, что впрочем, не являлось для меня феноменом. Совсем недавно я не знал русского языка, но приобрел навык речи вместе с мозгом царя Николая. Возможно, в этом состояла некая закономерность, возможно, действительно чудо, однако в данный момент, я не стремился к объяснению очередного открытия —. понимание того, о чём говорят, занимало меня куда более, чем разгадка механизма обретения данной возможности. Гораздо более того я получил возможность разговаривать на немецком, меня волновало то.
А говорили о многом.
Спустя уже несколько дней бестелесного наблюдения, я понял, что задача, стоящая передо мной, не так уж сложна.
С одной стороны, после «беглого» ознакомления с династией Гогенцоллернов, я без труда выяснил, что у Вильгельма Второго на 1917й год имелось целых семьеро детей и одиннадцать внуков, — довольно приличное количество, учитывая что каждый из них являлся потенциальным претендентом на трон. Женившись в 1881 году, на чудесной Августе Виктории Шлезвиг-Голштейнской, будущий кайзер проявил к жене поразительное внимание, заставляя бедняжку рожать каждые два года. На взгляд человека из будущего, итоги брака выглядели достойными: уже в 1882 году на свет появился первородный наследник Вильгельма — также Вильгельм, будущий кронпринц и командующий группой Верденских армий. В 1883 — второй сын кайзера Эйтель Фридрих. В 1884 — Адальберт, ныне командующий фландрской флотилией миноносцев, — самой близкой к Британии, и, соответственно, самой «боевой» частью немецкого Кригсмарине. В 1887 — родился принц Август Вильгельм, в 1888 — принц Оскар, в 1890 — Иоахим, младший сын германского Императора, будущий претендент на престол Ирландии (во время знаменитого Пасхального восстания против англичан), и, наконец, в 1892 — блистательная принцесса Виктория Луиза.
С другой стороны, не смотря на свою многочисленность, все вышеуказанные лица оказались достаточно уязвимы. Суть заключалась в том, что в годы Великой войны, дети династии Гогенцоллернов все, как один, оказались достойными представителями своего воинственного народа. В отличие от многих русских великих князей, все германские цесаревичи служили офицерами действующей германской армии. Претенденты на трон Вильгельма Второго являлись не только символами и наследниками императорской власти, но и действительно воевали — на фронтах, во флоте и в генеральных штабах.
Но, сСобственно, впечатляло меня другое. Как высшие военачальники императорской армии, вместе с прочими генералами рейхсвера, почти все наследники кайзера еженедельно присутствовали на совещаниях генерального штаба, что проводились по средам в расположении Ставки германского Императора в небольшом валлийском городке Спа на самой границе с Бельгией.
Волшебными словами тут были являлись фразы: «все наследники» и «собирались еженедельно».!
Еще более привлекательным для моих замыслов еженедельные совещания в Ставке кайзера делало присутствие на них цвета немецкого генералитета. Людендорф, Гинденбург — эти знаменитые фамилии присутствовали в списках приглашенных кайзером офицеров почти всегда, с вдохновляющей регулярностью. Кроме того, на заседаниях предполагалось присутствие главы правительства Германской Империи Макса Баварского — как руководителя штаба гражданской обороны. Невообразимо удачное, но в то же время совершенно случайное стечение обстоятельств вызвало в моей душе мрачный, можно сказать «убийственный» восторг. Я еще не осознавал, чем именно привлекает одновременный сбор наследников и генералов в одном бункере или дворце, но чувствовал, что для моих замыслов в этом кроются определенные перспективы.
В то же время, не все было хорошоидеально.
Например, в числе потенциальных наследниц Германского трона числилась женщина — упомянутая чуть ранее цесаревна Виктория Луиза, принцесса Прусская и герцогиня Брауншвейгская.
Виктория также считалась человеком военным. Как принцесса Пруссии, самого милитаризированного государства XIX столетия, она числилась шефом Пятого полка лейб-гвардии, так называемого Черного Гусарского или «Гусары Смерти», что, безусловно, представлялось весьма оригинальным назначением для миловидной девицы. Военные регалии дамочки меня не волновали, важным обстоятельством являлось иное. На совещаниях германская принцесса не присутствовала, а значит, сразить ее единым ударом с прочими членами венценосной семьи было невозможно. Между тем, ее возраст, характер и широкая известность как единственной дочери Императора в случае смерти Вильгельма превращали Викторию Луизу в мощнейшую фигуру. А у меня не было ни малейшего желания Уубрать кайзера, чтобы заменить его кайзершей.