Александр Карпенко - Грань креста (дилогия)
Глава девятая
— За медицинской помощью? Конечно, обращался. Сегодня вечером ваши приезжали. Две такие молоденькие девочки, симпатичные. Сказали, чтобы в больницу собирался и ждал перевозку. Это, как я понимаю, вы?
— Ну, строго говоря, мы не перевозочная бригада, но в больницу ехать вам придётся действительно с нами. Есть какие-либо возражения?
— Да нет, что вы.
— Вот и ладушки. Разрешите посмотреть направление на госпитализацию?
— Пожалуйста-пожалуйста.
Люси зашуршала бумагой. Её, похоже, совершенно не беспокоила удивительная наружность пациента, к которому нас прислали.
Я толкую не о жёлто-коричневой коже лица и апельсиновых белках глаз. С этим-то как раз всё ясно. За то гепатит в просторечье желтухой и зовут.
Но вот коротенькие изогнутые коготки на кончиках тонких пальцев и огромные, как пальмовые листья, полупрозрачные уши в клинику заболевания явно не вписываются. И не отрастают от вируса клыки во рту. Пусть не столь убедительные, как у старшего диспетчера «Скорой» — волкообразной Лизаветы, но всё же заметные.
А так — чем не человек. Закутался, несмотря на душную ночь, в толстый шерстяной плед, дрожит крупной дрожью так, что зубы лязгают. Знать, температура высокая. Лицо измождённое, осунувшееся. Худо бедолаге. Сочувствую. Сам переболел, когда в армии служил, так что все прелести желтухи испытал на собственной шкуре.
Мой доктор завершила изучение бумаг, свернула их и запрыгнула ко мне на руку.
— Всё в порядке. Пойдёмте в машину.
Я поднял руку к плечу, давая начальнице возможность перебраться туда, не бегая по моей одежде. Мне почему-то всегда кажется, что вид цепляющегося за рукав доктора умаляет авторитет Рат в глазах пациентов, поэтому и стараюсь переместить её максимально уважительным способом. Наверное, я не очень ошибаюсь, не зря же Люси редко залезает ко мне в карман при больных, а вне вызова её подчас оттуда силой не выгонишь.
Больной плетётся за мной в автомобиль, волоча в одной руке сумку с харчами и туалетными принадлежностями, а другой придерживая у горла накинутый на плечи плед.
— Пригните голову. Ага, вот так. Устраивайтесь, как вам удобнее. Места много. Если хотите прилечь — пожалуйста.
— Благодарю вас. — Он сворачивается клубочком на носилках, худой рукой натягивая своё покрывало повыше. Озноб не прекращается. Пошарив под носилками, я выволок оттуда старое пальто без одного рукава и набросил его поверх пледа. Больной благодарно кивает.
Температура у него, похоже, за сорок. Лоб, до которого я дотронулся, таков, что впору яичницу жарить. Всё ж до такой гипертрофии человеколюбия, чтобы включить печку в машине, я ещё не докатился — мне-то даже и душновато. Устроив клиента поудобнее, захлопываю дверцу салона, загружаюсь в кабину, предварительно высадив на капот начальницу. Стартовали.
— Может, ему анальгинчика с димедролом кольнуть а, доктор? Горит весь.
— Не стоит, Шура. Вспотеет, на ходу сквознячком прохватит. Не хватало ему ещё и пневмонии в довесок к желтухе. Уж как-нибудь пару часов перетерпит.
— А доедем до инфекции за пару-то часов? Всё-таки два сектора.
— Что тут хитрого. Дорога сносная, да и светает уже, — буркнул Патрик.
Вид водилы свидетельствовал о том, что, будь его воля, он сообщил бы диспетчеру, что у автомобиля отвалилась жизненно важная деталь, и улёгся на лавку навёрстывать недоспанное, по известной присказке о солдате и службе.
Начальнице же никто этим заняться не мешал. Спальное место в «бардачке» вездехода я оборудовал ещё в первый день работы с ней, помня об её привычках по прежнему опыту. Всё имевшееся там барахло было извлечено, нужное прибрано в другие места, а ненужное (которого оказалось раза в три больше) беспощадно выкинуто. На дно отсека я наложил ворох чистых мягких тряпочек — Люси пользуется ими вместо матраца и одеяла. Теперь, когда она забирается туда, то, если захлопнуть крышку, получается персональное купе для отдыха. Вот в него-то она и полезла, оставив пилота с пассажиром на моё попечение.
Мне лезть некуда. Сижу. Гляжу на однообразную трассу. Позёвываю. Покуриваю. Патрик не расположен к беседам, на все вопросы отвечает односложно: «Да» или «Нет». Мои попытки разговорить его окончились тем, что я пару раз услышал: «Так точно, сэр» — и: «Никак нет, сэр», после чего окончательно понял бессмысленность своего занятия. От скуки поворачиваюсь назад и, перевесившись через перегородку, заговариваю с трясущимся пациентом:
— Как дела, родной?
— Ничего, спасибо. Только холодно очень.
— Это от температуры. Извини, пожалуйста, но я вот чего недопонимаю. Болезнь твоя через кровь передаётся. На наркомана ты вроде не похож.
Озябший больной мотает отрицательно головой.
— Нет, нет, что вы!
— Да я вижу, что человек приличный. Остаётся что: переливание крови или плохо простерилизованный шприц. Ты, наверное, от чего-нибудь лечился? Коллеги напортачили?
Вновь отрицательное движение. Тонкие уши забавно мотаются, волнообразно.
— Тогда совсем непонятно. Где ж ты эту дрянь подцепил?
— Извините… Мне не хотелось бы это обсуждать. Могут понять неправильно.
Я фыркаю презрительно:
— Мы, брат, психиатрическая бригада. Это просто к тебе нас не по специальности послали. Уж чего только в этой машине не рассказывали — вряд ли нас чем удивить ещё можно. Так что у тебя там?
— Ну… Я, видите ли, вампир.
Я вовсе не упал в обморок от этого заявления. Более того, не слишком-то оно меня и шокировало. В том странном мире, где я нахожусь, не редкость всяческие диковинные существа.
Довелось здесь уже пообщаться и с гномом (или кем-то очень похожим на него), и с русалкой, и с колдовским созданием, считающимся у нас дома вымершей древнеегипетской богиней. Уж не заикаюсь о своих коллегах по работе — дюжину ребят и девчат хоть сейчас на съёмки фильма о летающих тарелках приглашай. На главные роли. А мирно дрыхнущая сейчас начальница? Да и всё моё здешнее существование — сплошная триллемистика.
— Глотните горяченького, Шура. — Водитель вытащил свой неизменный термос. Очень кстати, должно признать.
— Эй, братишка, — оборачиваюсь к больному, — чайку горячего налить? Согреешься чуток. Или ты такого не пьёшь?
— Пью, спасибо, — приподнявшись, тянет тонкую пожелтевшую руку за кружкой.
Плед соскользнул у него с плеч. Зашуршал, раскрываясь с треском. Только сейчас я запоздало сообразил, что это и не одеяло вовсе, а широкие крылья. Крылья схлопнулись, вновь превратившись в плед.
— Извините, — смущённо бормочет вампир, — ужасно плохо себя чувствую, сложно сохранять приличный вид. Очень вкусный чай.
И, сгорбившись над кружкой, стал прихлёбывать горячий напиток, Я не удержался от подковырки:
— Кровушка-то, поди, повкуснее будет?
Окончательно затерроризированный пациент, покраснев, отвернулся.
— Шура, — встревает мой пилот, — что вы на парня нападаете? Это всё же не по нашему профилю перевозка, нельзя так. И потом, при чём здесь кровь?
— А, так ты не слышал? Твой милый парень — вампир.
— Надо же. Тихий, вежливый, культурный человек — и такое с ним несчастье! Как это его угораздило? — удивляется Патрик, на всякий случай подымая глаза туда, где неподалёку от рукоятки фары-искателя к обивке кабины прикреплён образок Девы Марии.
Пришёл черёд удивляться мне:
— Что значит «несчастье»? Как это «случилось»? Он что, не родился вампиром?
— Шура, я вам удивляюсь. У нас дома, в Ирландии, каждому ребёнку известны такие простые вещи. Ну конечно же нет. — И Патрик пустился в изложение народных сказаний зелёного острова. Сколько в них было правды, а сколько вымысла — сказать невозможно, но слушалось, по крайней мере, с интересом. Чеснок, серебро, осиновые колы — мне попался в водители крупный специалист по нечистой силе.
Обзор профилактики потусторонних вредностей ширился:
— …сомневаешься — глянь на него поверх лезвия, оборотень свой натуральный вид и покажет, а ежели…
— Ладно, как с вампирами бороться, я понял. А это лечится?
Патрик обиженно замер на полуслове.
— Издеваетесь?
— Отнюдь. Вполне серьёзно.
— Издеваетесь. И напрасно. Кто, как не я, первым русалку распознал?
— Верно, было.
— То-то же. Вы что думаете, Ирландия такое дикое место, где даже нечистая сила не водится? От Дублина до Лондона меньше часа лёта, сэр!
— Ну, если цивилизованность измеряется количеством нечисти, то Эйре колыбель цивилизации, не иначе, — расхохотался я.
Патрик замолк, насупившись. Крышка перчаточного ящика приоткрылась.
— Что делим, ребята?
— Вот пытаюсь выяснить у Патрика, лечится ли вампиризм, а он обижается.
— Профессора нашёл! Я-то, дура, полагала, что старшая по лечебным вопросам здесь доктор Рат, а он с пилотом консультируется! А что это вы тут пьёте? И почему меня не зовёте?
