Евгений Токтаев - Тени надежд
Александр нахмурился.
– Жаль. Но в чем же состоит тогда твоя просьба?
– Это идея Кратера. Андроклид, так зовут воина, поистине отличный боец, он был декадархом. Жалко терять такого и Кратер подумал, что ты, мой царь, мог бы принять его в число телохранителей твоей супруги.
– Телохранителем? – удивился Александр, – калеку? Какой же от него будет прок? К тому же Клеопатре ничто не угрожает, и я не вижу нужды окружать ее кольцом из щитов, запирая, как сладкоголосую птицу в золотой клетке. Тех воинов, что уже состоят при ней вполне достаточно, к чему добавлять в их число еще и хромого?
– Твоему сыну год, государь. Еще через четыре ты приставишь к нему дядьку-воспитателя. А пока Андроклид мог бы состоять при царице, она привыкла бы к нему и знала, что ее сын в надежных и верных руках.
Александр подумал немного и сказал:
– Ты что же, Полисперхонт, хочешь сказать, что в Эпире не найдется опытных воинов, которых я мог бы приставить к своему сыну? Эпир до такой степени оскудел бойцами, что нет кандидата лучше калеки-македонянина?
– А ты испытай этого калеку, царь, сам все увидишь.
Александр недоверчиво хмыкнул.
– Что же, приводи его.
– Он уже здесь, ждет.
Полисперхонт выглянул из палестры и крикнул:
– Подойди, Андроклид.
Александр заинтересованно оглядел приблизившегося человека. Ровесник царю или немного моложе. Роста среднего, крепко скроен. Черты лица резкие, словно топором рубленные, не слишком привлекательные. Мужчине о том не следует задумываться, но не приставлять же к Клеопатре урода от вида которого она будет вздрагивать каждый день. Этот хотя бы у брадобрея недавно побывал.
Андроклид с не меньшим интересом смотрел на Александра.
– Ну и чего ты изучаешь? Царя ни разу не видел?
"Ага, к тому же голого".
– Нет, – покачал головой македонянин. Так близко не видел, только издали.
– Ну, и как мне тебя испытать?
– Как тебе будет угодно, царь.
Александр прищурился.
– В борьбе или на кулаках... Мы не к Играм готовимся. С копьем и щитом? Нет, не то, – царь повернулся к слугам, – эй, кто там? Подайте мечи и кликните Гиппия.
Названый человек был царским телохранителем – старшим из тех, кто состоял при царице.
Мечи подали деревянные. Александр презрительно поморщился.
– Что мы, дети?
– К чему рисковать, государь? – спокойно спросил Андроклид.
Александр еще раз окинул его взглядом, усмехнулся, но все же взял учебный меч. Не дожидаясь, пока придет Гиппий, изготовился к бою.
– Ну, давай!
Андроклид скинул хитон. На его левом бедре "красовался" жутковатого вида шрам.
Царь действительно не вчера взялся за меч и сразу же оценил стойку противника. Андроклид берег левую ногу, не нагружал, отчего его поза выглядела неустойчивой.
На лице македонянина нет даже намека на волнение.
"Ишь ты... Нет, я тебя жалеть не стану".
Александр атаковал. Будь его противник более подвижен, он ушел бы в сторону, избегая подставлять под удар меч, но Андроклид этого делать не стал. Деревяшки с треском столкнулись, полетели щепки. Царь стремительно сместился в сторону, Андроклид лишь чуть повернулся. Взмах, треск. Меч Александра едва не поцеловал шрам македонянина. Тот лишь улыбнулся, шагнул неловко, раскрываясь...
"За ногами следи", – поучал Александра с малолетства его дядька, ближник отца.
Андроклид двигался скованно и царь, видя это, не угадал ловушку, сделал выпад в незащищенный живот противника, уже предвкушая окончание поединка. Он не увидел встречного движения македонянина, а спустя мгновение острая боль обожгла запястье Александра. Меч, кувыркаясь, улетел в сторону.
– Прости, государь, ты убит, – спокойно сказал македонянин, остановив деревяшку в двух пальцах от шеи царя.
– Ах, ты... – выдохнул Александр, потирая руку.
Впрочем, в его взгляде не было ни злобы, ни обиды – лишь удивление и уважение. Да, уважение – эпирские воины знали, что их царь не пролеживает бока по утрам. Чуть свет, как он уже в палестре валяет своих телохранителей в пыли и они даже не думают ему поддаваться.
– Недооценил я тебя, – царь оглянулся кругом и увидел Гиппия, который уже прибыл и стоял рядом с Полисперхонтом, скрестив руки на груди, – Гиппий, урони этого человека на землю.
Телохранитель снял перевязь с мечом, отдал подскочившему рабу. Принял из его рук учебный меч.
– Погоди, – сказал вдруг царь, и поманил наблюдавших поодаль троих эфебов, сыновей знатных молоссов, удостоившихся чести упражнять тело в царской палестре, – возьмите палки и нападайте сразу все.
Александр повернулся к Андроклиду и объяснил:
– Не в поединщики тебя беру.
Тот кивнул.
– Позволь, государь, сменить оружие.
– Дозволяю, – согласился царь, решив, что учебный меч македонянина раскололся.
Андроклид отложил деревяшку в сторону, прошел к стене и поднял стоявший там табурет.
Полисперхонт одобрительно крякнул. Александр покосился на него и сказал:
– Смотри, не расшиби моим людям головы.
– Я тихонечко, государь.
– Нападайте! – махнул рукой царь.
Двое эфебов ринулись в бой, помешав третьему. Гиппий остался стоять на месте. Андроклид поймал между ножек табурета палку первого эфеба, вырвал из рук, его самого оттолкнул. Палку второго отбил в сторону, а самого ткнул сиденьем в лицо. Пытаясь увернуться, эфеб потерял равновесие и упал. Третий парень, не по возрасту здоровый, как медведь, попер без ума, разогнался. Андроклид отшагнул, пропуская его, и толчком в спину помог познакомиться с землей. Первый, тем временем, сориентировался, подскочил сзади, кинулся на плечи, да с таким расчетом, чтобы уронить македонянина на левое колено. Это ему удалось, Андроклид заскрежетал зубами от боли, однако в следующий миг пятки эфеба пробежали по небу, а спина впечаталась в песок.
– Гиппий! – крикнул Александр, – ты чего стоишь, как столб? Нападай!
– Прости, государь, – невозмутимо заявил телохранитель, – меня он тоже убил. Разве что провозился немного подольше.
– Ты что такое несешь?! Он же хромой! Подумаешь, раскидал мальчишек!
– Правду говорю, хоть и стыдно мне. Я вижу, что он сильнее меня. И нога ему не помеха.
– Да ты...
Царь дар речи потерял от возмущения. Полисперхонт цокнул языком. Сзади кто-то трижды хлопнул в ладоши. Александр обернулся: в дверях стоял Эакид.
– Где ты так натаскался? Ты же в "пеших друзьях" служил, не в щитоносцах?
– Да, господин, в "пеших друзьях". А где научился... Так жизнь заставила. Я гимнасий не посещал и правил в борьбе соблюдать не приучен. Поставь государь против меня еще пару парней, да кабы не нога больная, я бы не погнушался кому и по яйцам съездить. Когда кого-то оборонить надо, все средства хороши.
– Отлично сказано! – похвалил Эакид.
– Хорошо, Андроклид, – сказал царь, – я удовлетворю просьбу Кратера. Ты будешь состоять при царице, принесешь присягу мне и моему сыну. Гиппий, проводи воина, устрой, одень, снаряди и расскажи, что да как. Да нос не вешай, старшим ты остаешься. Потом я представлю его Клеопатре.
Александр повернулся к брату.
– Ты чего в палестру такой разодетый идешь?
– Некогда мне пот сгонять, дел много.
– Ишь ты, дела у него... А я, значит, прохлаждаюсь. Ладно, говори, чего у тебя.
– У Левкады опять видели афинскую триеру.
– И что?
– А то, что они ходят все дальше на север. И на Закинфе внезапно стало все хорошо.
– Не понял. Что значит "все хорошо"? А было плохо?
– Совсем недавно купцы, которым я приплачиваю за то, что они держат глаза и уши открытыми, говорили, что афиняне крутятся у Закинфа. Приезжали какие-то важные послы. О чем говорили с тамошними правителями, не знаю. А теперь, как спрошу кого, как там дела на Закинфе, мне в ответ: "Все спокойно, тишь да благодать". Не к добру это.
– Ты не переутомился, Эакид? – участливо поинтересовался Александр, – тебе же сказали, что все спокойно, зачем выдумываешь опасность, где ее нет?
– Есть, – упрямо заявил Эакид.
Царь только вздохнул и переменил тему:
– Когда Кратер возвращается?
– Если он уже добрался до Азии, то дней через пятнадцать-двадцать.
Таксиарх был отправлен послом к Антигону. Когда до Эпира дошли слухи об успехах Одноглазого, Эвмен убедил царя попытаться заключить с ним союз против Линкестийца. Выбор пал на Кратера. Военачальник никогда прежде не бывал послом, но все согласились, что к Антигону следует посылать обязательно македонянина и кого-то, с кем Одноглазый состоял в дружеских отношениях. Кардиец считал, что справился бы лучше, но вынужден был признать, что в этом деле главное – личные взаимоотношения, дружба и доверие. Зато он разработал обширный план совместных действий, вот только удача на этот раз повернулась к нему спиной: никого из высших стратегов таксиарх в Милете не застал. Гарпал принял его дружелюбно, но сразу дал понять, что говорить с ним не имеет смысла, он ничего не решает. Птолемей с головой ухнул в безумную авантюру, в которой, несомненно, свою дурную башку и сложит, а Антигон... Хочешь, скачи, сменных лошадей дадим, дороги тут хорошие. За полмесяца войско нагонишь.
