Андрей Круз - На пороге Тьмы
Черное существо передо мной пригнулось, еще буксуя задними ногами и пытаясь найти опору, и уже находя ее… Все же тело иногда соображает быстрее мозга. Я забыл про ТТ, который сунул недавно в карман, а моя правая рука о нем помнила. Помнила ощущение тяжелого холодного стального тела, его рубчатой рукоятки, ощущение соприкосновения с машинным маслом, которым было смазано оружие, ощущение тугого ползунка предохранителя.
В какой- то момент все замерло, замерло, вытянувшись в единую линию, один конец которой бесконечно уходил в Смерть, а второй вел в Жизнь. И эти вектора наметились оскаленной мордой инфернальной твари, нацелившейся на меня, и найденным пистолетом у меня в руке, нацеленным на нее. Тварь напружинилась и в этот момент с дульного среза сорвалась первая, невероятно медленная, едва успевающая прикрыть меня от прыжка, вспышка. И следом за ней вырвалась вторая, узкая как лезвие кинжала, бьющего в Тьму, третья…
Тяжелый пистолет дергался в руке, выплевывая пулю за пулей, и все они попадали прямо в раззявленную невидимую во Тьме пасть, и где-то в глубине сознания я даже успел удивиться тем странным повизгивающим, жалким звукам, которое издает монстр передо мной каждый раз, когда пуля рвет его плоть.
Как должно было случиться — так и случилось. Существо упало, и тяжелый «шнауцер» проскочил по ней всеми тремя колесами правого борта, подскочив при этом так, что я чуть не вывалился из кабины. Опель торжествующе забибикал, и оглянувшись, я увидел воздевшего в жесте "Рот Фронт" кулак Федьку, чем ему и ответил, отчаянно понтуясь и хвалясь, и молясь чтобы не потерять сейчас сознание от страха и затопившего организм адреналина.
Можно немного сбросить скорость. Немного, но можно. Можно. То есть нужно, если буду так нестись, а опель за мной, то вскоре «тазику» придет конец, а… а он меня спас. Ведь действительно спасло, где был ТТ? Откуда он взялся? Нет, не зря я решил что это знак. Это даже не знак, это как письменное распоряжение сверху, с небес или не знаю откуда, выданное не намеком, а прямо под роспись, что мол "усвоил, вкурил, большое спасибо".
Вот так, так вот лучше, стрелка опустилась на «40». Этого достаточно, это в самый раз. И остановиться надо, я промок насквозь, мой «гаражный» комбинезон никак не защищает от дождя, даже если поверх всего остального натянут. Тент нужен. Плащ-палатка нужна. Или мне кранты.
Остановились мы через верст двадцать, а то и больше, снова в чистом поле, так, чтобы к нам ниоткуда не подобраться было. Федька чертом вылетел из машины, заплясал, заорал дурным голосом:
— Вован, а как ты его, а? Не, ну ты ваще орел, понял?
— А ты думал? — чуть погордился я, пробормотав это уже через стучащие от холода зубы. — Тент помоги натянуть, я ведь сдохну щас на хрен. У меня уже пальцы не разжимаются, блин…
— Заранее надо думать, — наставительно сказал Федька, но помогать взялся энергично.
Тент, комбинезон, мокрый как половая тряпка — долой. Плащ-палатку, уютную и непромокаемую, как надеваемый на себя дом, натянул — и чуть не перекрестился, ветер, пробивающий до костей, как отсекло. А ниже сапоги резиновые, там уже ничем не прошибешь.
Федька бегал кругами вокруг «шнауцера», заглядывал под низ, ложился, лез под капот, доставал щуп, потом сказал:
— Масло чутка гонит, но даже дергаться не надо, совсем немного. Даже уровень пока не понизился, до города точно хватит. Вода на месте, температура тоже на месте, так что проблем быть не должно. Как идет?
— Нормально, тянет хорошо, — одобрил я. — Как там «тазик» мой, пойду гляну.
— Давай глянем, — согласился он.
Будь на жесткой сцепке что потяжелее — вышла бы ему боком наша гонка с тварями. Но у этого маленького и легкого автомобильчика разве что немного погнулся крюк, да краска вокруг него ободралась. И больше, на первый взгляд, ничего. Я похлопал его по лежащей на передке запаске и сказал:
— Не, брат-тазик, я теперь тебя не брошу. Это уж хрена.
* * *Эх, плащ- палатка прорезиненная, памятник тому, кто тебя первый придумал, с большим капюшоном, просторную и длинную, до самых пят. Разве что руки торчат через прорези и рукава мокнут, если этими самыми руками баранку крутишь, так не все же время — сверху тент, если и брызгает, то теперь только сбоку, ветром наносит. А учитывая, что стограммулечку из федькиной фляжки хлебнул, чтобы от назойливой дрожи избавиться, так даже и потеплело немного, на душе повеселело.
День вернулся, как Федька и обещал, когда мы от Порфирьевска отъехали. Снова начало светлеть, если конечно мутный пасмурный осенний день можно вообще как-то сопрягать со словом «свет» в одном предложении, ну и всякие попытки порвать нас в клочья прекратились. Ехали себе и ехали по не такой уж даже разбитой дороге. Место, где ее размыло, снова преодолели аккуратненько, при этом «шнауцер» немного напугал меня, вроде как собираясь застрять, после чего я решил, что и правильно, нафиг он мне такой нужен, городу отдам. Полный привод мне нужен, а не этот загадочный. Только и радости в нем, что покатый капот, с которого всякая тварь соскальзывает.
К сумеркам выбрались на дорогу к Углегорску, и я даже настолько расслабился, что сожрал бутерброд с сыром — в брюхе уже свирель играла напропалую. Затем увидел нечто интересное и даже удивившее — по дороге катил ГАЗ-67, в котором сидели три мужика в брезентовых штормовках и с мосинскими винтовками, а на прицепе лежала туша огромного кабана-секача, с одного бока сильно подмоченная кровью. Охотники. Не, ей-богу охотники, тут можно не только от темных тварей убегать, но и на кабанов охотиться. Мне после нашей поездки то каким-то невероятным чудом казалось.
Машины не сговариваясь собрались в колонну. Все правильно, по всем видно, что не засада — у этих добыча, нас всего двое и авто на прицепе, так что бояться друг друга незачем, а ехать дальше безопасней.
Потом и город показался, его разгромленные и мрачные окраины, оплывающие грязью и плесенью под непрерывным дождем. В одном из переулков увидели опорный пункт из машин Горсвета — коллеги. Полоса отчуждения и — КПП, как почти что финиш, как граница безопасности.
Дрогнули ворота шлюза, запуская всю нашу колонну целиком. Из сухости и теплоты бетонного укрепления вышел наряд, закутанный в плащ-палатки. Командовал уже другой сержант, не тот, что с утра досматривал — караул сменился.
Посмотрели по журналам, когда выезжали, отметили что обратно вернулись. Потом все возле «тазика» сгрудились, при этом один из бойцов — смуглый мужик лет тридцати цыганистого вида рассказывал остальным:
— Плавать — половина дела, она по грязи лучше «газона» и «виллиса» чешет, атас шарабан. И бензина всего ни хрена жрет, там же моторчик от «жука», да еще старого.
Пока наряд заглядывал в кузова и ящики, я спросил у Федьки:
— Куда гоним все хозяйство?
— Амфибию свою хоть сразу себе забирай, если с ней проблем не будет, а «шнауцер»… а на Крупе пока поставим, и в Администрацию зайдем, в отдел матснабжения. Может сразу и продадим.
— Прямо так сразу? — удивился я.
— Не, бабки позже, их на счет зачислят и расчетки выдадут, но по-любому на ответственное сразу возьмут, вещь-то ценная.
— Не обсчитают?
— Не, не водится за ними, тем более, там на приемке пацан один, Ромка, он… ну ты понял.
— Ага, понял, — кивнул я. — Волшебное слово «откат» здесь тоже пустило корни?
— А где оно не пустило? — вздохнул притворно Федька. — Люди как люди кругом, все жить хотят.
— Сколько дадут-то?
— Да… тысяч десять, как я думаю. Косарь возьмет… сам понимаешь, остальное дербаним. Как?
— Вполне… — с уважением к сумме кивнул я, поскольку уже начал понемногу ориентироваться в местных ценах.
Досмотр закончился, в журнал снова вписали нас, равно не забыв отметить, что прибавилось два транспортных средства, после чего пропустили.
Настроение уже поднималось от спокойного к праздничному, я только сейчас, проехав последние ворота, осознал окончательно, что наша сумасшедшая вылазка закончилась полным успехом. Мы целы, мы действительно притащили машины, одна из которых, «шнауцер», еще и на ходу, я и сам теперь при машине, мне светит неслабая премия, приближающаяся к моему годовому заработку, и… и вообще мне можно строить личную жизнь. Именно этот факт и превращал радость в настоящую эйфорию.
Наш приезд к НКВД никакого внимания не привлек и фурора не произвел. Федька побежал в здание искать знакомого эксперта Рому, а я отцепил жесткую сцепку от его опеля и с грохотом закинул в кузов. Тоже ведь полезный трофей, еще не раз, небось, пригодится.
— Федька появился минут через десять, сказал:
— У него люди, спустится как сможет.
— Конструктивно настроен? — уточнил я.
— А то! Аж зенки загорелись, баки почуял.
— Давай «швимма» запустим пока, чего так топтаться?
