Черный дембель. Часть 5 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Мы попрощались с Михаилом «до завтра». Лишь после ухода Елизарова я расспросил Лену об её поездке в Москву. Беседа о Москве привела нас в кровать, где мы на пару часов прервали разговоры о прошлом и сосредоточились на настоящем. Но к Лениному рассказу об её визите в столицу мы всё же вернулись. Котова рассказала, что «как и обещала» почти неделю дожидалась от меня известий после звонка Маргариты Лаврентьевны (та по телефону сообщила Лене, что меня арестовали). Не вытерпела — позвонила Марго сама. Узнала, что мои дела «плохи». И только после этого решилась на разговор с Настей о моих снах. Анастасия Бурцева ей поверила сразу. А вот Евгения Богдановича убедить в правдивости рассказа «о снах» «было сложнее».

— Лена, ты молодец, — в очередной раз повторил я. — Ты всё правильно и хорошо сделала.

Котова приподняла голову, заглянула мне в глаза.

— Серёжа, так ты, правда, на мне женишься? — спросила она. — Уже через месяц?

— Конечно, — ответил я. — В театральный институт ты поступишь с моей фамилией в паспорте. Не будет актрисы Лены Котовой. Будет актриса Елена Чернова.

Лена улыбнулась, словно представила свой новый паспорт. И вдруг нахмурила брови.

— Это будет, если я в тот институт поступлю, — сказала она. — Знаешь, какие талантливые люди туда поступают⁈ А ведь на учёбу берут далеко не всех желающих.

Котова прижалась щекой к моей груди. Я почувствовал на коже тепло её дыхания. Погладил Лену по голове.

Сказал:

— Поступишь. Ты тоже очень талантлива — это факт. Тебя в театре ждёт прекрасная карьера. Будь уверена в этом. А с госпожой Удачей я как-нибудь договорюсь.

Ближе к вечеру я прогулялся к таксофону и позвонил в посёлок матери Ильи Владимировича Прохорова (соседке моих родителей). Попросил, чтобы она позвала к телефону моих папу или маму — на её зов примчались оба родителя. Я сообщил взявшему трубку отцу, что у меня всё в полном порядке. Заявил, что успешно выполнил «свою миссию». Пообещал, что на выходных приеду в посёлок и расскажу всё то, что «имею право рассказать». Слышал, как всхлипывала стоявшая рядом с отцом мама — папа цыкнул на неё, но мама не успокоилась. Родители заверили, что гордятся мной.

О том, что летом женюсь и перееду с женой на постоянное место жительства в столицу я пока умолчал. Оставил эту новость на потом — решил, что сообщу её папе и маме при личной встрече.

Сразу после беседы с родителями я набрал номер Уваровых. Трубку взяла Маргарита Лаврентьевна. Марго сразу узнала мой голос, поздравила меня «с возвращением». Озвучила похвалу в адрес Котовой.

Предложила, чтобы мы сегодня вечером встретились.

— … Через два-три часа, в «Московском», — сказала она. — Надеюсь, за час приведу себя в порядок. Я прямо дрожу от нетерпения и любопытства. Как сопливая девчонка.

— Вы с Николаем забронировали в «Московском» стол? — спросил я.

Стоявшая рядом со мной Котова удивлённо вскинула брови (при упоминании названия ресторана).

— Мы — нет. Не бронировали. Но для тебя, Сергей, и для твоих гостей они столик найдут. В любое время. Я в этом абсолютно уверена. Даже если у них сегодня аншлаг.

— С чего бы это?

Я услышал, как Уварова хмыкнула.

— Это не телефонный разговор, Сергей Леонидович, — сказала Марго. — Ты просто позвони в ресторан. Прямо сейчас. Представься, потребуй стол и послушай, что тебе ответят.

Я дёрнул плечом.

— Ладно.

— Встретимся в «Московском» через три часа, Серёжа, — сказала Маргарита Лаврентьевна. — Пойду, выберу вечернее платье. Давно я так спешно не собиралась на выход в люди.

Я попрощался с Марго до вечера, прервал вызов.

— Серёжа, мы сегодня пойдём в «Московский»? — спросила Лена.

Она прикоснулась рукой к моему плечу. Взмахнула ресницами.

— Сейчас узнаю, — пообещал я.

Достал из кармана записную книжку (не зря прихватил её с собой: как чувствовал, что она понадобится). Нашёл в ней номер ресторана «Московский» (я записал его полтора года назад, когда наведывался в гости к Светочке).

Телефонную трубку в ресторане сняли лишь после пятого гудка. Недовольный хрипловатый женский голос сообщил, куда я дозвонился. И грубоватым тоном поинтересовался, что мне нужно.

Я назвался («Сергей Леонидович Чернов, Чёрный»). Потребовал свободный стол на четыре персоны («через три часа»). Хамоватый тон оппонента мне не понравился — поэтому я тоже не изгалялся в вежливости.

Секунд пять в трубке лишь едва слышно играла музыка (именно этот звук меня убедил, что связь не прервалась). Затем женщина меня заверила, что стол подготовят. Её голос дрогнул, но теперь он звучал приветливо.

— Ждём вас, Сергей Леонидович! — сказала работница ресторана.

Для похода в ресторан я начистил ботинки и достал из шкафа пошитый осенью костюм. В апреле костюм уже стал мне слегка тесен. Но после проживания на государственном обеспечении в СИЗО пиджак и брюки снова пришлись мне впору. Я подошёл к зеркалу, посмотрел на своё отражение. Усмехнулся. Потому что сегодняшнее моё отражение походило не на меня теперешнего. А на меня же, но образца пока ещё далёких девяностых годов. Тогда я тоже временами менял спортивные костюмы на деловые. И часто расхаживал в пиджаке с уже пожелтевшими следами кровоподтёков на лице. Я увидел, что Лена надела для «выхода в люди» красное вечернее плате — поэтому я снова нацепил украшенный золотистыми полосками красный галстук.

К ресторану мы подъехали в такси. Солнце к тому времени наполовину спряталось за крышами пятиэтажек, а на улице зажглись фонари. Я расплатился с водителем — Котова в это время выбралась из салона, не дождавшись моей помощи. Она замерла напротив огромных окон «Московского», рассматривала в них своё отражение. Сейчас она походила на Золушку, что явилась на королевский бал. Взгляд её мне показался слегка испуганным, но решительным. Я подошёл к Лене, подставил ей локоть. Котова взяла меня под руку — её отражение в оконном стекле мне улыбнулось. Я подмигнул Лене и повёл её к двери ресторана, на которой (как обычно) красовалась табличка «мест нет». Дёрнул за ручку и тут же постучал по двери кулаком.

За дверью возникло хмурое лицо швейцара. Мужчина первым делом заметил Котову — на его физиономии не дрогнул ни один мускул. Затем он взглянул на меня — и тут же вздрогнул всем телом. Мы виделись с этим работников ресторана не впервые, но раньше он реагировал на моё появление сдержаннее. Сейчас швейцар побледнел и будто бы растерялся. Но тут же взял себя в руки и включил на лице улыбку «повышенного восторга». Он буквально ринулся к двери, загрохотал запорами. Табличка за стеклом покачнулась, изобразила маятник часов — она будто бы отсчитывала время, за которое швейцар справится с замками и впустит нас в ресторан. Швейцар уложился в две секунды. Он распахнул дверь, поприветствовал нас и посторонился.

Я вдохнул смешавшиеся в воздухе ресторана ароматы парфюмов, запахи общепита и табачный дым. Шагнул на красную ковровую дорожку, кивнул швейцару. Заметил, как Котова горделиво приподняла подбородок, ответила на приветствие встретившего нас работника ресторана улыбкой. Швейцар взмахом руки указал нам путь и ринулся в авангарде нашего отряда. Я последовал за ним, повёл приосанившуюся Лену в сторону зала. Свободных мест в зале ресторана я издали не заметил. На сцене голосила тощая певица, за барной стойкой изображал работу усатый бармен, над окружёнными гостями ресторана столами поднимались столбы табачного дыма. Швейцар повёл нас к окнам, где обычно (по словам Прохорова) восседали партийные руководители города.

Там пустовал лишь один стол, уже сервированный на четыре персоны. К нему нас и привёл швейцар. Он вновь рассыпался в лестных выражениях. Пугливо дёрнулся, когда я сунул ему в руку червонец. Но всё же спрятал купюру в руке и неуклюже изобразил поклон. Я усадил Лену за стол, уселся рядом с ней (лицом к входу). Швейцар заверил нас, что «сейчас всё будет» и резво метнулся в сторону барной стойки. Восседавшие за соседними столами мужчины и женщины поглядывали на нас изучающее и с нескрываемым недоумением. Я заметил, как они перешёптывались. Отметил, что почти не вижу в зале знакомые лица. Не заметил ни первого, ни второго секретарей горкома КПСС, ни комсомольских вожаков города. Но увидел Прохорова — тот отсалютовал нам стаканом с морсом.