Баба Люба. Вернуть СССР (СИ) - Фонд А.

Мы вернулись в квартиру. Там царила тишина — утомлённые излишками впечатлений и спиртного, Алла и Петюнечка спали сладким сном.

— Что-то надо придумать на ужин, — вздохнула я, рассматривая кавардак на кухне.

— Продуктов нету.

— И этих же ещё кормить придётся, — перспектива провести кчу времени на кухне не казалась мне столь радужной, — давай картошки, что ль пожарим? Хорошо, что дед Василий, спасибо ему, почти полмешка дал. Чистить поможешь?

Мы сидели с Анжеликой на кухне и мирно, в четыре руки, чистили картошку, изредка тихо переговариваясь.

Первым встал Скороход. Я услышала тяжелые шаги в спальне и кивнула Анжелике:

— Начали!

Та метнулась в свою комнату.

А я продолжала меланхолично чистить картошку.

Через пару минут он вышел на кухню, закурил:

— А ты не ушла разве? — буркнул он и выпустил дым в форточку.

— Пока побуду тут, нужно Ричарду на завтра еду в больницу сварить и принести.

— А это ты картохи на ужин наварить решила?

— Жарить буду.

— Это ты правильно…

Вошла Алла, потягиваясь:

— А у нас кофе еще есть?

Договорить она не успела, на кухню, блестя накрашенными ярко-зелеными перламутром глазами и юбкой с топом в пайетках, выкатила Анжелика. Лицо у неё, раскрашенное по всем правилам дикого боевого макияжа, при этом было самого стервозного вида.

— Па-а-ап! Паа-а-ап! — заголосила она, — купи мне мальвины!

— Что? — при виде такого чуда у Скорохода чуть сигарета не выпала.

— Я хочу мальвины! — ощерилась Анжелика и капризно тряхнула взлохмаченной головой с причёской в стиле «я упала с самосвала, тормозила головой» (ну нынче, как я поняла, это модно было). — Все носят, и я хочу!

— Это джинсы, — пояснила я, перемывая картошку, — их из Польши привозят.

— У всех есть! — фыркнула Анжелика.

— Дорогие? — решил по-быстрому откупиться Скороход, очевидно, надеясь поменьше видеть чадо.

— Дорогие, — вздохнула я, — для меня неподъемно было.

— Ладно, купим тебе мальвины, — поморщился Скороход, видно, голова после излияний болела.

— И белые кроссовки с розовым и салатовым шнурками! — моментально усилила требования Анжелика.

— У тебя же есть кроссовки, — бросила я, нарезая картошку соломкой. — Зачем на грязь белые кроссовки?

— Мы же в Индию едем! Я готовлюсь, — презрительно бросила мне Анжелика.

— Мы? В Индию? — удивился Скороход и переглянулся с Аллой.

— Ну да! После вашей свадьбы мы на месяц едем в Индию, сами говорили, — пошла в наступление Анжелика, — мне нужна новая одежда. И сумочка. И туфли!

— Зачем туфли в Индию? — подлила масла в огонь я.

— Ты ничего не понимаешь! — заявила Анжжелика и добавила, обращаясь к Скороходу, — паап, ты же мне всё это купишь, правда?

— Правда, — отмахнулся от неё Скороход.

— А когда ты мне купишь? Давай завтра утром сходим, там парни такой прикид классный продают, Вадик и Эдик. Я их хорошо знаю.

— Тебе же завтра в школу, — напомнила я.

— Успеется! — отмахнулась Анжелика. — Кому сейчас нужна эта школа!

— Анжелика, не наглей, — строгим голосом сказала я и загрузила порезанную картошку на разогретую сковородку, — сейчас у твоего отца и так сколько расходов с этой свадьбой будет. Одно платье с фатой, знаешь сколько стоит? А костюм Алле на второй день. А гардероб в Индию.

— Зачем ей костюм на второй день и гардероб в Индию? — стервозно поджала губы Анжелика, — она же старая! Пааап, так ты купишь мне, да?

— Анжелика, ты картошку есть будешь? — спросила я, чтобы она не заигралась и не перегнула палку.

— Какая картошка, я на дискарь опаздываю! — фыркнула она.

— Опять после полуночи придешь? — укоризненно покачала головой я. — ох, доходишься, Анжелика.

— Не твое дело! — фыркнула Анжелика и сказала, — гуд бай, пиплы!

И вышла из кухни, хлопнув дверью.

Красота.

— Алла, я не знаю, как ты с ней будешь справляться, но не балуй её деньгами на одежду. У неё и так весь шкаф забит. И все разговоры только о новых шмотках. И всё требует, требует. А учиться не хочет. Да ты же сама видишь.

Алла видела. И прекрасно понимала, какой головняк ей вот-вот свалится на голову.

— Петя, — сказала она, — пошли в магазин сходим, а? Купим чего-нибудь до картошки, а то ничего и нету.

— Это правильно, — поддержала её я, — хорошо бы килечки. И хлеба, главное, не забудьте.

Алла утащила Скорохода на улицу, а я, накрыв сковородку крышкой, зашла в детскую комнату, где в шкафу притаилась Анжелика.

— Ушли, — сказала я, и девочка вылезла оттуда, — я сюда картошку потом принесу, поешь. Ты молодец, хорошо получилось.

— Правда? — обрадовалась Анжелика, и торопливо спросила, — думаешь, они поверили?

— Ну сама же видишь, Алла сразу утащила отца, чтобы без посторонних ушей промыть ему мозги.

Я вернулась на кухню. Нужно было помешать картошку.

И задумалась.

Пока всё идёт по плану. Завтра подключим ещё Ричарда. Утречком сходим с Анжеликой сперва к нему, обработаем. А во второй половине дня — с Аллой и Скороходом. И там уже будет его выход на сцену. А потом они, как вернутся, Анжелика включит громко музыку.

Пока неплохо.

Я накрыла сковородку крышкой и пошире распахнула форточку — эти накурили тут, что ужас. Терпеть не могу, когда курят прямо в квартире. Все вещи пропитываются этим запахом, он въедается даже в стены. Фу прямо. Поскорей бы уже всё разрешилось, и я спокойно буду жить дальше с детьми и без Скорохода.

Хлопнула входная дверь. Вернулись, стало быть.

Я опять помешала картошку. Еще пару минут и буду солить.

— Любаша, — на кухню заглянула Алла и проворковала сладеньким голосом, — нам с тобой поговорить надо. Как девочкам.

— Говори, — кивнула я.

— Пошли посекретничаем.

— Ой, мне сейчас картошку солить надо будет, — покачала головой я, — да ты говори, Алла, никто здесь нас не услышит.

— Хорошо, — оглянувшись на дверь, Алла поплотнее её прикрыла и подсела ко мне:

— Слушай, Люба, — вкрадчивым кошачьим голосом промурлыкала она, — ты понимаешь, у нас такая ситуация возникла — Пете уехать надо будет. В Нефтеюганск. И, наверное, я с ним поеду. А то уведут, сама же понимаешь.

Она нервно хихикнула и опять оглянулась на дверь:

— И вот я ума не приложу, что с этими детьми делать. Куда их в Заполярье тащить?

— А куда? — пожала плечами я. — Больше и некуда.

— Слушай, Любаша, — голос Аллы уже шелестел, обволакивал, что твой Кашпировский. — А давай ты с ними побудешь, а? Недолго. Мы вернемся, поженимся, съездим в Индию и всё порешаем. А я тебе сари привезу оттуда. Зелёное. Хочешь? Или даже бирюзовое, цвета морской волны. К твоим глазам хорошо будет. Сошьешь себе платья. Из одного сари два платья и юбка получается.

— Да зачем они мне? — я открыла крышку и принялась солить картошку, — не сари, а дети, я имею в виду. Сама же видишь, какой ужас. И это она ещё отца боится. Точнее не его боится, а что он денег не даст. А ты представь, что она исполняет, когда его дома нету.

— Любашечка, — от волнения голос Аллы зазвенел, — послушай, я поговорю со Скороходом, он тебе хорошо заплатит. У него деньги есть.

— Много? — резко развернулась я к Алле, но затем вернулась к картошке, — хотя сколько он там заплатит. Всё равно жить негде.

— Так вот же квартира.

— Это же Скорохода квартира, — вздохнула я.

— Так ты же, и дети, вы все здесь тоже прописаны, правильно?

— Ага.

— Я порешаю этот вопрос. Он выпишется.

— Порешай, — кивнула я, но потом демонстративно спохватилась, — нет, Алла, не хочу я. Меня опека потом замучает проверками. Тем более после развода, я же вообще никакого права не имею. Садиться в тюрьму из-за чужих детей я не хочу.

— Ой, да ты не переживай! — деланно рассмеялась Алла, — Скороход отказ напишет. Так что опеке рот будет чем закрыть. И не беспокойся, как только мы вернемся из Индии, мы их сразу заберем к себе.

— Ага. А меня потом под зад ногой, — покачала головой я и выключила газ под сковородой и добавила туда мелко порезанный чеснок, — пусть ещё минуты три настоится и будем ужинать.