Гарольд Койл - Группа «Янки»
***
Группа добилась многого, даже слишком. Подполковник Рейнольдс вызвал Бэннона и приказал ему сбавить скорость. Рота «С» не поспевала за ним, создавая разрыв между собой и группой «Янки». А подполковник хотел, чтобы роты держались рядом. Бэннон обернулся в командирской башенке и посмотрел на механизированный взвод. У них не было никаких проблем по части идти нога в ногу с танками. Он не мог себе представить, что за проблемы возникли у роты «С». У этих ребят тоже было жесткое утро.
Пока он готовился отдать необходимые распоряжения, чтобы замедлить их темп продвижения, ему пришло в голову, что чем дольше он будет тянуть с приказом, тем дальше продвинется группа. На текущей скорости, каждая секунда задержку означала, что группа продвинулась вперед еще на метр. Чем быстрее они шли, тем меньше времени оставалось у Советов, чтобы что-то сделать. Несколько минут могли означать разницу между захватом нетронутого моста через Зале или выходом у уничтоженному мосту. Но если он продвинется слишком далеко вперед и столкнется с проблемой, остальная часть батальона будет не в состоянии догнать его, чтобы вытащить свою долю каштанов из огня. Приказ есть приказ и, как говорят, осмотрительность — лучшая составляющая доблести. Группа «Янки» замедлилась уже в третий раз за это утро.
***
Когда его танки вышли из леса на склоне высоты с видом на долину, советский командир танковой роты отдал одну короткую команду. Как и полагалось хорошо обученным танкистам, его рота оперативно развернулась в боевой строй. Когда все машины заняли свои места, они набрали скорость и занялись поиском целей.
С их позиции это оказалось нетрудной задачей. Перед ними на дне долины, развернувшись в широкий клин, двигалась рота бронетранспортеров и машин ПТРК «ТОУ» во главе с небольшой группой из еще трех бронетранспортеров. Быстро подсчитав их, он опередил, что бронетранспортеров было пятнадцать, может быть около двадцати. Они были в четырех километрах впереди. Должно быть, это была американская мотострелковая рота. Русский командир следил за своими танками, двигавшимися сейчас на скорости более сорока километров в час. Его беспокоило отсутствие рядом с бронетранспортерами американских танков. Тот факт, что это были М-113, а не новые «Брэдли» был ему понятен. Но поступило сообщение о танках. Он рассчитывал выбить их первым залпом. Танки были самой большой угрозой для его роты. После этого справиться с М-113 было бы легко. Но, не имея танков в поле видимости, ему придется сначала заняться мотострелковой ротой. Без сомнения, когда начнется стрельба, американские танки появятся из укрытия.
***
Даже в танковом шлеме и при работающем двигателе «66-го», Бэннон услышал разнесшийся по долине резкий грохот стрельбы из танковых орудий. Он инстинктивно выпрямился и осмотрелся вокруг, чтобы увидеть, кто оказался под обстрелом. Впереди не было никаких признаков клубов дыма или облаков пыли от танковых орудий. Быстрый взгляд назад тоже ничего не дал. Но кто-то в кого-то стрелял.
— Браво-3 Ромео, это Ромео-25. Кто находится под обстрелом? Что происходит, прием.
Оба танковых взвода быстро доложили, что они не были под обстрелом. Затем пришел ответ от механизированного взвода:
— Ромео-25, это Зулу-77: похоже, следующие за нами силы под обстрелом. Вижу несколько горящих машин позади, прием.
Бэннон обернулся назад и высунулся из командирской башенки настолько, насколько мог. В отдалении, позади механизированного взвода, он мог рассмотреть четыре поднимающихся в воздух столба черного дыма. Рота «С» попала под удар. Но откуда? И под удар кого? Почему из батальона ничего не сообщили? Он упал внутрь и попытался связаться с командиром батальона. Не получив никакого ответа, он попытался связаться с С3. Не повезло.
Наконец, командир роты «Д» сообщил, что происходит. Отрывистыми фразами он доложил, что рота «С» попала под удар советских танков, появившихся с востока. Он продолжил, сообщив, что разворачивал свою роту и занимал поспешную оборону вдоль дороги от Исселя к Корбергу. С этими словами он пропал из эфира, несмотря на все усилия Бэннона связаться с ним. Без сомнения, тот был занят своей ротой.
Затем он связался с командиром группы «Браво», чтобы узнать, был ли тот в контакте с противником. Лейтенант Петерсон ответил, что не был, но видел советские танки, спускающиеся по склону холма на востоке. По его оценке их было десять, а возможно и больше. Он не мог определить их тип, но, поскольку они стреляли с ходу и при этом попадали, он полагал, что это были Т-72 или что-то еще лучше.
Было ясно, что батальон попал в беду. Связи с командиром батальона и С3 не было. Рота «С», похоже, была рассеянна и отчаянно пыталась выжить. Рота «Д» занимала оборону, чтобы встреть русский натиск. Следовательно, атака оставила Бэннона старшим офицером в группах «Янки» и «Браво». Внезапно, он оказался в положении командира половины батальона и оказался вынужден бороться с этим кошмаром или потерять весь этот чертов батальон. Пока эти мысли неслись в его голове со скоростью локомотива, группа «Янки» продолжала двигаться на север, выходя из боя со скоростью метр в секунду.
***
Советский командир танковой роты ощутил прилив адреналина в жилах. Они поймали американцев. Уже полдюжины бронетранспортеров горели, а остальные рассеялись, пытаясь выйти из боя. Всякое подобие порядка было потеряно, американцы дрогнули и побежали. Эффект внезапности был полным. Теперь они пожинали плоды своей скорости, огня и шока, в который ввели противника
Он направлял огонь взводов, отдавая краткие приказы. Поступило сообщение, что новые бронетранспортеры противника, десять-двенадцать единиц, развернулись к западу от дороги на расстоянии около трех километров. Они опустили аппарели, чтобы дать спешиться пехоте. Танковой роте следовало покончить с первой ротой противника прежде, чем те займут какое-то подобие обороны. Скорость была критически важна! Он начал отдавать новые приказы командирам взводов.
***
Ввиду низких шансов, что проблема решиться сама собой, Бэннон начал отдавать приказы. Переключившись на батальонную частоту, он приказал группе «Браво» развернуться на восток, пересечь дорогу, идущую с севера на юг, пройти около километра, а затем ударить советам во фланг танками и ПТРК «ТОУ».
Когда Петерсон подтвердил приказ, Бэннон переключился на частоту группы и приказал офицеру огневой поддержки запросить любую артиллерийскую и авиационную поддержку, которую возможно и занять позицию, с которой он бы мог управлять ей.
Затем он приказал механизированному взводу двигаться на юго-восток вдоль леса к зазору между двумя холмами справа от них. Он был уверен, что советы появились оттуда и ожидал большего. Механизированный взвод мог устроить засаду в лесу и задержать советы, пытающиеся поддержать роту, вошедшую в долину. Двум танковым взводам и старпому он приказал следовать за «66-м».
Когда «66-й» повернул на восток и направился вверх по склону холма к деревьям, Бэннон объяснил группе, что они собирались делать. Как только они достигнут деревьев, то повернут на юг вдоль них. Добравшись до прохода между холмами, они ударят во фланг новым советским танкам, если те появятся. Однако если Полгар уже добрался до прохода, они повернут у прохода на запад и ударят советским танкам в тыл. Механизированный взвод останется, и будет иметь дело с любыми советскими силами в меру своих возможностей.
***
Все, что мог сделать Улецки, это держаться. Командир группы с ревом направил свой танк вдоль леса на полной скорости. Остальные танки группы изо всех сил старались не отставать. Механизированный взвод отделился, получив отдельный приказ. Справа он мог видеть сражение в долине. По местности были разбросана дюжина горящих машин. Двигавшиеся вперед и ведшие огонь советские танки были хорошо видны. На дистанциях, с которых советы вели огонь, они промахивались редко. Гвент, его наводчик, сохранял орудие наведенным на советские танки ниже в долине. Расстояние было слишком велико, даже если бы командир группы разрешил вести огонь. Однако, учитывая курс, которым они двигались, это перестанет быть проблемой через несколько минут.
Улецки ощущал, как его кровь закипает, наполняя его яростью для предстоящего боя. Он раздувал огонь своей ненависти к советам, вспоминая, как умер его первый механик-водитель, Томас Лорриет. Образ лежащего на земле молодого солдата, погибшего в первый день войны, заглушил последние остатки сострадания к врагу. Он проклинал русских, перекрикивая вой двигателя «55-го».
***
Пока его танк мчался за «66-м», Гаргер подумал, что был вполне доволен собой.
Сначала это было страшно. Там, в долине, гибли люди. Через несколько минут он окажется в гуще боя, добавляя смерти и, если удача изменит ему, погибнет сам. Сама идея наслаждать этим ощущением могла на первый взгляд показаться нелепой. Но в этом чувстве не было никакого сомнения. Он никогда не ощущал себя столь живым. Он стоял в башне мчащегося «31-го», и его сознание захватил образ американской кавалерии, пришедшей на помощь[30]. Единственного, чего не хватало для такой сцены, так это флажков на пиках и пения горна.
