Вячеслав Коротин - Адмиралъ из будущего. Царьград наш!
Высадка началась по плану. Передовой отряд, батальон кубанских пластунов, «выпрыгнул» из транспорта в считанные минуты. Дозоры турок даже не успели предупредить стоящую в поселке роту о десанте и легли прямо на пляже, даже не выстрелив ни разу в сбегающих по трапам вылезшего на берег носом судна. А потом… Потом началось то, о чем так переживал опытный полковник. Одно дело – тренировки в спокойной обстановке и другое – реальный бой. Пока пластуны добивали роту турок и продвигались вперед, первый батальон бакинцев начал погрузку в шлюпки. Вдоль борта судна сбросили грузовую сеть и по ней, медленно, словно забыв все тренировки, под аккомпанемент ругани фельдфебелей солдаты спускались в качающиеся на волне плавсредства. Приклады винтовок то и дело застревали в ячейках сети, вызывая дополнительные задержки.
Полковник молча смотрел на все это безобразие, изредка жестами подгоняя субалтерн-офицеров и машинально жуя мундштук с вставленной в него папиросой. Казалось, еще немного и он просто взорвется, но Пирумов героическим усилиями сдерживал себя.
Тем временем на берегу разгорался бой. Продвинувшиеся вперед кубанцы столкнулись со спешащими к укреплениям турками, расквартированными вдали от берега, силой до батальона. Прозвучал недружный обоюдный залп, после чего и те и другие дружно, словно сговорившись, бросились в штыки.
Шлюпки одна за другой отходили от выпуклого борта судна. Волна подбрасывала их, из-за чего у нескольких солдат сразу же начался приступ морской болезни. Высунув язык и старательно глотая слюну, они тщетно пытались освободиться от подступавшего к горлу неприятного ощущения.
– Разрешите обратиться? Как вы думаете, вашбродь, мы вовремя высадимся? – спросил ротный фельдфебель, худощавый мужик с лицом весьма озабоченного чем-то человека, у сидящего рядом с Пирумовым командира роты, капитана Дымова.
– Никоим образом, Никита Иванович, – ответил Дымов. – Но войны на наш век хватит. Что предлагаешь?
– Так зарядить винтовки сразу, вашбродь. А то вдруг кубанцев сомнут. А мы и без штыков, и ружья пустые.
Капитан привстал, слегка качнув лодку и вызвав укоризненный взгляд сидящего на весле матроса.
– А пожалуй, пора. Разрешите, господин полковник? – неожиданно вспомнив, что с ними плывет командир полка, и слегка покраснев от неловкости, уточнил он.
– Заряжайте, – приказал полковник и негромко добавил: – Сами командуйте, капитан. До берега я лишь пассажир.
– Зарядить винтовки! Поставить на предохранитель! – Илья Фомич наблюдал, как солдаты взвода долго и неумело вставляли обоймы. Из-за качки некоторые едва держались на ногах, винтовки стукались друг о друга. «Этот прием надо было хорошенько отрепетировать», – подумал он.
Лодка ударилась носом в песок, пара матросов выскочила и удерживала ее на месте. Старшина рулевой поднял руку вверх. В грохоте прибоя раздался крик капитана Дымова, сдублированный фельдфебелем.
– Все на берег! – громко крикнули они. – Выбирайтесь на берег!
Солдаты, негромко ругаясь, начали выскакивать на песок и разворачиваться в цепь, на ходу доставая и примыкая штыки к винтовкам. Полковник огляделся. Три шлюпки уже выгрузились и сейчас направлялись к привезшему их сюда судну. Еще три разгружались. От одной из них спешили полковой адъютант и пара вестовых. Капитан, уже не обращая внимания на Пирумова, вовсю наводил порядок в роте, собирая высадившихся в разное время и из разных шлюпок людей. Становилось ясно, что пока командиру полка здесь делать нечего, и он неторопливо побрел навстречу Черевиченко.
Турки уже торжествовали победу, отбросив левый фланг кубанцев к побережью, и постепенно добивали центр, когда на них обрушились сразу две роты бакинцев. Они с ревом «Ура!» врезались в потерявшую всякий боевой порядок, беспорядочно режущуюся толпу турок и русских… и турки побежали, словно сломавшись. Русские, вперемешку кубанцы и пехотинцы, гнались за ними почти полверсты. С трудом командиры сумели остановить этот беспорядочный бег и начать наводить порядок в предвидении новых атак турок.
В это время на берегу полковник Пирумов, вспоминая то малый петровский, то большой боцманский загиб и после этого грязно ругаясь по-русски, по-французски и по-турецки, наводил порядок на месте высадки, командовал формированием боеспособных отрядов и занятием ими участков обороны.
Бессистемная стрельба шла по всему фронту. Взвыли турецкие сигнальные рожки, вспыхнули смоляные шесты, затрещали телеграфные аппараты, оповещая гарнизоны о русском десанте. Послышался сильный шум и в Ешильвади, где стояла вражеская артиллерия. Турки спешно собирали таборы, намереваясь уничтожить немногочисленный русский десант.
Но пока царила сумятица: как выяснилось позднее, пластуны сумели-таки просочиться за линию турецких охранений и частично перерезали телеграфную связь. Пользуясь темнотой и суматохой, Пирумов без единого выстрела занял деревню Кызылджа, развернул бакинцев в жидкую цепь фронтом на юг и отчаянной штыковой атакой, поддержанной стрельбой взвода коротких пушек из батареи Гаршина, встретил первые турецкие подкрепления, спешно брошенные в атаку.
Благополучно переправился на берег и командир первого эшелона полковник Свечин. Теперь со штабными офицерами он сидел в домике на берегу, рассылал посыльных и терзал телефоны. Руководить боем в такой неразберихе было немыслимо, но упрямый полковник, один из лучших офицеров русского Генштаба, не сдавался…
Однако к вечеру, с помощью обычных русских помощников – авось, небось и такой-то матери, положение наладилось. Батальоны и роты непрерывно высаживались на берег, расширяя захваченный плацдарм. Уже и батарея Гаршина приступила к обычной работе, подавляя позиции артиллерии турок, а затем помогая своей пехоте.
К ночи плацдарм, расширившийся до десяти верст в глубину и почти тридцати по фронту, занимали уже не только войска первого эшелона, но несколько полков из состава второго. Турки, прекратив атаки, поспешно подтягивали подкрепления. Русские же тем временем выгружали не только пехоту, но и артиллерию. А на передовых линиях уже окапывались и расставляли и пристреливали пулеметы, готовясь на всякий случай к ночным атакам.
Бои за плацдарм у Шиле сковали примерно полтора корпуса турецких войск. Снять же подкрепления с болгарской границы помешало объявление болгарами войны Высокой Порте и начавшиеся атаки на андрианопольском (Эдирне) направлении. В результате, когда еще один корпус русских высадился на европейском берегу, ему противостояла только одна дивизия редифа (ополчения).
Немцы попытались сковать резервы русских наступлением на Ковно.
Германское командование, усилив свою Десятую армию резервами, начало наступление в стык Пятой и Десятой русских армий. Эти действия получили название Ковенского прорыва. С севера и юга Десятую германскую армию поддерживали Неманская и Восьмая армии. Германским войскам удалось прорвать русскую оборону. В прорыв была брошена кавалерийская группа генерала Гарнье (четыре кавалерийские дивизии, а затем еще две), которая отбросила находившуюся здесь немногочисленную российскую конницу и устремилась в русские тылы. Однако продвижение германской конницы было остановлено переброшенными на этот участок фронта русскими кавалерийскими дивизиями. Затем русские нанесли контрудар, окончательно разгромив остатки германской кавалерии и ликвидировав прорыв.
Ситуация на Восточном фронте, пусть первоначально и весьма тяжелая для русских, не сказалась на положении в Турции. В дополнение к десанту перешла в наступление Кавказская армия; англичане вернули часть ранее эвакуированных войск на Галлиполи и провели несколько атак, впрочем, закончившихся неудачно. И десантники Российской империи продвигались и продвигались вперед. Полностью подавить оборону Босфора смогли только с помощью войск, ударивших с азиатского и европейского плацдармов в тыл фортам и береговым батареям.
Впрочем, сразу после подавления последних батарей и окончания траления фарватера Босфора в Мраморное море вошел Черноморский флот. На этом сопротивление турок практически закончилось. Русские войска подошли к стенам Стамбула, а флот – в пролив. Двенадцатидюймовые орудия, нацеленные на Стамбул, привели в шок турецкое правительство и султана Мехмеда V. Они бежали в Силиври, откуда турецкие миноносцы переправили их на азиатский берег.
В Бурсу срочно прибыл герой Галлиполи Гази Мустафа Кемаль-паша (в нашей реальности получивший прозвище Ататюрк), спешно произведенный в генералы и лично возглавивший войска, перед которыми была поставлена совершенно невыполнимая задача вернуть Стамбул. А через месяц после того, как был отдан приказ о начале Босфорской десантной операции, вся Россия с ликованием узнала, что Константинополь пал.
После захвата Стамбула события помчались вскачь. Англичане и французы попытались ввести свои эскадры в Мраморное море, но задержались, протраливая фарватеры. И у выхода из Дарданелл, почти на траверзе Гелиболу они встретили эскадру Черноморского флота во главе с дредноутом «Императрица Мария», несущим флаг командующего.
