Александр Прозоров - Удар змеи
Хотя, конечно, должность управителя провинцией - это не война и не переговоры. Коли издавать толковые приказы, то все остальное сделают исполнители. А разума у Барас-Ахмет-паши Зверев не воровал.
Порою разум князя начинал порождать планы убийства проклятого побратима. Даже самые невероятные мысли он прорабатывал со всем тщанием.
Поймать во время выезда из крепости? Катается ведь Барас-Ахмет-паша по делам службы, Андрей сам однажды не застал его в исаре! Но… Султанский наместник вряд ли катается без хорошей охраны, зарубить его в одиночку будет трудно. Можно - но трудно. И победой схватка не закончится. Потеряв господина, охрана будет драться, пока не пленит или не сразит убийцу. Тут шансов нет вовсе. А какой смысл затевать операцию, если нет возможности спастись? Рискнуть животом князь был готов, дыхание смерти он ощущал на лице уже не раз. Но чтобы рисковать, хоть какой-то шанс себе следовало обеспечить.
Мысль взять с собой холопов была им отвергнута тоже. Басурмане умели держать зимми в узде, и отряд вооруженных христиан не имел особых шансов проехать через Крым незамеченным или долго ждать в засаде у торного пути, не вызвав подозрения и возмущения. Нападать же без оружия…
Можно было одеть слуг на исламский манер. Но Андрей сомневался, что его православные воины с легкостью согласятся на подобный маскарад. Ведь напялить халат и чалму мало. Нужно еще и вести себя сообразно обычаю. Вместе со всеми творить намаз, прославлять Аллаха в разговорах, не креститься, снять крестики…
Ну, последнее - это и вовсе из области фантастики. Из той же области невероятного, как мысль взорвать крепость порохом. Ведь для этого нужно не горсть пороха, а несколько бочонков. И заложить их нужно не снаружи, а внутри башни. Снаружи бочонок пороха со стены только пыль сдует. Поди сотвори все это незаметно.
Равно как невозможно незаметно притащить к исару пушку и запас ядер, невозможно бесшумно перебраться ночью через стену или залезть на гору. Просто потому, что убирать приставную лестницу у ночной стражи ума наверняка хватает, а шорохи, даже самые слабые, разносятся в ночной тишине очень и очень далеко.
Хороший вариант - выследить османа с соседней горы и пустить в него стрелу. Но вот шансы сделать один-единственный выстрел с расстояния в четыре сотни шагов точным и смертоносным были столь же малы, как и надежда уйти после такого выстрела от преследования.
Можно намазать стрелу ядом - но даже если попасть в цель, у чиновника Сулеймана Великолепного наверняка хорошие лекари. Если пользоваться ядом - надежнее добавить его в пищу. Но Андрей не знал, кто, где, как готовит яства для Барас-Ахмет-паши и проверяют ли их на безопасность перед подачей на стол.
Планы рождались, умирали, вместо них рождались другие - но все они страдали своими изъянами. Либо давали слишком мало шансов убить побратима, либо оставляли мало надежды уцелеть самому.
– Грустен ты зело, княже, - обеспокоенно заметил Пахом, когда семья уже давно как вернулась в свой дворец в Запорожском. - Все в печали, да в печали. Раньше с детьми все веселился, половину времени им посвящал. Ныне, вон, все в светелке своей сидишь, на улицу не выглядываешь. Может, тебе хоть на охоту съездить? Весна уже, травка зеленеет, утки с юга летят.
– Утки летят…
И сознание привычно свернуло на накатанное русло: «Может, в исар можно прилететь? Убить наместника и улететь. Правда, двигателей в этом мире не придумано - разве только использовать планер. Или парашют. Нет, если прилететь в крепость на планере - вся охрана на уши встанет. А вот улететь… Парашют!»
– Есть! - Зверев со всей силы хлопнул ладонью по столешнице бюро. - Придумал! Пахом, собирайся, едем на торг.
Парашютов в той, прежней жизни Андрей в руках никогда не держал. Но фильмов и журналов успел насмотреться вдосталь, чтобы примерно представлять, что и как должно выглядеть. Купол шагов десяти в диаметре, простеганный прочными лентами, каждая из которых заканчивается веревкой, что тянется к лямкам парашютиста. Все это аккуратно складывается в заплечный мешок и вытягивается за верхнюю часть небольшим вытяжным парашютиком. Все легко и просто. Если в этом мире человек прыгнет в пропасть с двухсотсаженной скалы, то его тела, скорее, даже искать никто не станет. И так все ясно.
Пусть даже несчастный прыгнет вниз с мешком за спиной.
– Какой торг, князюшка? - вернул его в мир реальности холоп. - Весна. Лед где сошел, где нет. Ни пешему не пройти, ни на ушкуе сквозь него не проплыть.
– Ерунда, на Ладоге лед давно волнами поломан. А до него как-нибудь пешнями канал пробьем. Вели Риусу команду свою собирать и ушкуй к походу готовить. Два дня на все. Потом отплываем.
Минувшие годы пошли кормчему княжеского ушкуя на пользу. Из угловатого рыжего мальчишки он вырос в солидного отца семейства. Щекастую конопатую невесту привез из Железного Устюга, дом богатый построил недалеко от княжеского дворца, хозяйство себе завел немалое. Ему было удобно в княжестве. Здесь никто не задавал вопросы, откуда у одинокого юноши так много серебра, здесь никто не обкладывал неподъемным тяглом, здесь не следовало беспокоиться о семье за время долгого отсутствия. Здесь все были свои, чужаков не случалось и в помине, здесь не влезали в дома, не воровали детей, чтобы перепродать ляхам или татарам, и двое малышей без опаски выбегали на улицу. Кто же в здравом уме покинет такое место ради тесных городов, пропахших конским навозом, с толпами невесть кого сразу за стеной?
К тому же княжеский ушкуй в руках умелого корабельщика приносил неплохой доход. И все, что требовалось взамен - это быть готовым встать иногда на мостик и доставить князя или княгиню к родственникам в Друцкое княжество или в Великие Луки. Причем на торг в близкую Корелу князья обычно оправлялись на ушкуе малом, более удобном на реках и занимавшем меньше места у причала. А управляться с ним могли два холопа или сам Андрей, которому сие было только в удовольствие. Дальние поездки четы, естественно, обдумывались заранее - а потому Риус легко мог отпроситься на месяц или на два, чтобы сделать ходку в тот или иной порт с торговым делом. Зверев относился к подобному приработку легко. Ведь чем больше опыта у личного капитана - тем спокойнее в путешествиях самому. К тому же в трюмах ушкуя на торг всегда уходили в немалом числе хлеб, пшено, корзины, миски, циновки и прочие продукты и изделия княжеских крестьян. А чем богаче смерд - тем помещику оброка больше.
– Как скажешь, княже. Токмо, может, малый кораблик используем? Быстрее выйдет.
– Нет, Пахом, пути нам предстоят дальние. Готовить будем сразу большой.
– Интересно, куда же это ты собрался, княже, уж прости старика за любопытство?
– В Крым, дядька, в Крым. Место проклятое, но без него мне покоя не обрести.
– Хозяюшку и детей с собой возьмешь, али здесь оставишь?
– Э-э, тут ты прав. Полине в этаком приключении делать нечего… А на ушкуе она плавать обожает… Ладно, что-нибудь придумаю. Ты пока никому про Крым ничего не говори. Только Риусу, от него скрывать глупо. Да-а… И в Корелу, кроме команды, пусть никого не берет.
Зверев подумал о том, что изготовление парашюта на глазах у жены вызовет немало вопросов, на которые будет трудно ответить. А потому лучше сделать его прямо там, в Кореле. Наверняка на торгу найдутся бабы, готовые поработать иглами за небольшую плату. С ними разговаривать будет проще. Это, мол, их не касается - и все дела.
– Скажу княгине, что опасно сейчас с детьми плыть, корпус повредить можно. У меня же нужда к воеводе… Еще не придумал какая. Предупреди Рыжего, пусть подтвердит. Ну, иди. Мне тут нужно кое-что посчитать.
Вечер Андрей посвятил воспоминаниям из школьного курса геометрии - пытался сосчитать, сколько понадобится холста для изготовления круга шириной в десять шагов. Зная прочность домотканого полотна не понаслышке, он был уверен, что шить из него купол можно, выдержит. Но вот перевести диаметр, прикинутый в шагах, в локти и сажени, в которых измеряется ткань, было уже задачей весьма не тривиальной. А еще для парашюта были нужны веревки. И лента… Пока он не знал, чем ее заменить. Может, прошить веревками и не мучиться?
***
Весеннее солнце способно творить чудеса. За четыре дня, что понадобились Риусу, дабы переложить и загрузить паруса, проверить такелаж, проконопатить и просмолить корпус, собрать и загрузить припасы, перенести из амбара оснастку каюты и кубрика экипажа и сделать еще множество дел, - за эти дни лед истончился до такого состояния, что бушприт парусника ломал его без малейшего труда. На Ладоге же о минувшей зиме напоминали лишь ледяные юбки, все еще красовавшиеся на прибрежных валунах. Неизменный для открытого озера свежий ветерок наполнил парус - ушкуй, кренясь на левый борт, повернул на север и помчался, отдаляясь от берега и медленно набирая скорость.
