Анатолий Минский - Демон против люфтваффе
— Каким количеством самолётов вы командовали, подполковник, и насколько успешно?
Снова тот же узнавающе — вопросительный взгляд. В Испании я вошёл в двадцатку самых результативных советских истребителей, стараниями Марии моё фото красовалось в "Республике". Авиадорес русос… Нужно тикать из Полярного, чем раньше — тем лучше. Я не стал вилять и сообщил официальные цифры.
17. П. В.Рычагов и Я. В.Смушкевич расстреляны 28 октября 1941 года, П. И.Пумпур арестован до войны, но казнён только 23 марта 1942 года.
— Командовал эскадрильей на юге Англии, двадцать четыре сбитых на личном счету, кроме повреждённых, вероятно уничтоженных либо расстрелянных на земле, а также побед в групповых боях.
У генерала натурально вытянулось лицо. Он обменялся взглядами с присутствовавшими в кабинете офицерами. В глазах нескрываемое недоверие. Брешет, мол, капиталист. Лётчикам 151 эскадрильи КВВС давали орден Ленина, высшую советскую награду, не считая Звезды Героя, за три официально засчитанных сбитых вражеских самолёта.
— Вижу ваш скепсис, сэр. Не буду убеждать в точности британских методик подсчёта воздушных побед, подчеркну лишь, что во время битвы за Англию враг имел вчетверо больше самолётов, мы в отдельные дни поднимались с аэродромов до пяти раз и всегда имели достаточное количество целей. Здесь, где Люфтваффе малочисленно, ваши лётчики редко получают шанс проявить себя.
Я тут же пожалел, что разворошил осиное гнездо. Кузнецов проявил относительную сдержанность, но остальные присутствовавшие дружно заголосили, что у немцев и финнов здесь кошмарное количество авиации, численное преимущество за ними, просто они воюют трусливо — нападают только на одиночные русские самолёты и избегают честного открытого боя. Даже Кривощёков недовольно кинул на меня взгляд, когда переводил возмутительную реплику. Впрочем, к его работе никаких претензий — я бы сам по — русски лучше не сказал.
В общем, винд — коммандер Хант за десять минут пребывания в штабе стал персоной нон — грата по необузданности языка. Генерал повернулся к молчаливому широкоплечему военному в меховой лётной куртке без знаков различия, с шёлковым шарфом на шее.
— Борис, держи их у себя до отъезда. Смотри… поаккурантнее.
— Слушаюсь, товарищ генерал — майор.
У названного Борисом лицо тоже знакомое. Тесен мир. Позже узнал, что перед войной он служил в Белорусском военном округе. Наверно, где‑то в Минске встречались.
Мы отправились в Ваенгу, где провели две недели, наверное — самых холодных в моей жизни после вселения в ваняткино тело. И до этого тоже.
Аэродром Ваенга-1 расположился в нескольких километрах к северо — востоку от Мурманска. Лётное поле, утоптанное до звона, под снегом — грунтовое. Не знаю, как в весеннюю распутицу, но один огромный плюс я увидел буквально на следующий день. На таком большом поле понятие "взлётно — посадочная полоса" — достаточно условное. Примерно так: отсюдова и до тех сопок. Поэтому истребители взлетают одновременно эскадрильей, ещё на земле выстраиваясь клином в форме V, то есть строем, нещадно раскритикованным Бадером. А когда валит снег, его очищает безумное количество народу.
Нас с Вудстоком и переводчиком поселили в кирпичном двухэтажном доме, достаточно тёплом, в Заполярье это важно. В октябре 1941 года здесь жили пилоты 81–й и 134–й эскадрилий КВВС, называя его "Кремль". Собственно посёлок Верхняя Ваенга, скопище старых деревянных хибар чуть ниже к заливу, имел несколько достопримечательностей: пару подвальных магазинов с крайне скудным ассортиментом, баню с парилкой, единственной на всю округу, и даже клуб, где можно было потанцевать или посмотреть концерт местной самодеятельности. Нижняя Ваенга непосредственно примыкала к причалам, английский лётчик описал её одной фразой: она страдала недостатком красоты.
С британской формой пришлось распрощаться, иначе бы мы с Ваняткой и Робертом промёрзли насквозь. Выручил русский комплект из тулупа, валенок и меховой шапки. Если в Люфтваффе одеты хуже, они вымерзнут насмерть до скудного заполярного лета.
Нас кормили словно на убой, Кривощёков смущённо отказывался разделить трапезу. Действительно, такие деликатесы как икра, копчёная сёмга, консервированный финский окорок, шампанское, масло, яйца, красное вино, оладьи, шоколад, консервированный компот из вишен и слив не рассчитаны на советских граждан, только на империалистов — эксплуататоров, чтоб знали, как хорошо живётся трудящимся в стране победившего социализма. После овсянки и ежедневной яичницы с беконом мы отъедались и опасались, что не втиснемся в дверцу "Кобры".
Роберт, неблагодарная скотина, посетовал, что чай без молока. Я за время с осени тридцать девятого тоже привык хлебать эту английскую бурду, стараясь не выделяться, но не воспылал к ней привязанностью. Владимир подсуетился и добыл где‑то белый порошок, а Вудсток ежедневно расталкивал его в тёплой воде до молочной консистенции и давился комочками. Зато соблюдался английский чайный ритуал "файв о'клок", более обязательный, чем намаз у мусульман.
Борис, чьей опеке генерал поручил двух пришельцев с Запада, оказался командиром 78 истребительного авиационного полка майором Сафоновым, Героем Советского Союза. В Ваенге он, особенно после фронтовых ста грамм в честь нашего прибытия, проявил куда большую общительность. Многомесячное общение с британскими летунами заставило его запомнить несколько сот расхожих слов. Я изображал, что с первого дня бросился учить русский.
— За британско — советскую дружбу! — он поднял стакан с разбавленным авиационным спиртом.
"Ура!" — поддержал Ванятка.
"Чему радуешься, спирту?"
"Ты дурак, Марк! Мы снова в ВВС Красной Армии! Вот бы остаться…"
"Посмотрим".
"Только не трезвей сразу".
"Час — обещаю. И не сильно. Расслабляйся".
Мы сидели вчетвером к комнате, где на койках ещё валяются наши неразобранные пожитки. На столе — тот самый королевский паёк. На шампань Борис даже не отреагировал, шипучку робко отведал лишь Кривощёков, заслуживший презрительный взгляд майора — не мужик, мол.
Через час Роберта развезло в хлам, Сафонов проявил стойкость организма и дальше общался преимущественно со мной.
— Говоришь — две дюжины свалил? Трудно… Но верю. Я бы и сам.
— Что мешает?
Он мотнул по сторонам стриженой головой, словно проверяя — нет ли ушей особого отдела, встроенных в выцветшие обои. Потом махнул следующую дозу и выключил цензуру.
— Так кто мне даст? Всё по приказу, по инструкции, ёпть… Нет к фашистам слетать — изволь организовать постоянное брр… барражирование. Чтобы видели они наших "хорьков" над Мурманском и поворачивали. А я не могу, понимаешь — не могу всюду держать эскадрилью в воздухе. Нельзя быть сильным везде… Выпьем!
— Борис, а почему не быть наготове хотя бы звену? Сделать временное лётное поле поближе к линии фронта, замаскировать и поднимать его на охоту при появлении немцев.
Он горько хохотнул.
— Нель — зя! Нас награждают за количество сбитых. А приказы дают — патрулировать или плотно конвоировать бомбардировщики. Понял? При сопровождении увидишь "Мессер" — не смей увлекаться боем с ним. То же и при барражировании. Если немцы пролетают в стороне, не смей покидать прикрываемую зону. И они бомбят другое.
Я схватился за голову. Ровно те же ошибки, что и в Испании, ни польский, ни французский, ни английский опыт не принят во внимание. Может — даже хуже. Мы в августе и сентябре сорокового года перебили столько "Штук", что Геринг запретил их отряжать в Британию. Здесь "лапти" летают по — прежнему.
— А что вы думаете по поводу германской тактики? В Полярном немцев высмеяли, что в Люфтваффе одни трусы, не ввязываются в маневренные бои, нападают с высоты и убегают, не бомбят, где есть советское воздушное прикрытие.
— Херня, — перевёл Володя слова командира, и я впервые заметил неточность перевода. Майор выразился крепче и продолжил: — Кузнецов такого не скажет, а свора вокруг, особенно из политотдела, и тем более вышестоящие — это да — а, они вам три короба наплетут… Я бы и сам работал с высоты, не всеми машинами, конечно. Фрицы — не дурни лезть в свалку с более юркими самолётами, бьют наверняка. Вам расскажут, что их потери куда больше наших, слушайте больше.
— А почему не летаете парами? Кузнецов знает: ещё в Испании доказано, что так лучше.
— Кто доказал? Враги народа Рычагов и Смушкевич? Да и не реально у нас. Лётчиков присылают — не умеют они ни черта. На каждого опытного причитается орава птенцов. Вот и ходим клином, впереди ветеран, а позади салажня, что ни хрена не видит кроме задницы соседа. Так и патрулируем. Как немец налетел — готовь гробы и пирамидки со звёздочкой. А новый самолёт проще в Англии выпросить.
Снова выпили.
"Ваня, ни шиша толком не изменилось с тридцать девятого".
