Элоиза Джеймс - Герцогиня-дурнушка
– А потом?…
– А потом я почти не сомневался: отец, умирая, очень горевал, потому что не знал, жив я или нет. По-своему он любил меня.
Тео опустила глаза.
– Он перед смертью спрашивал обо мне? – со вздохом спросил Джеймс.
Жена провела ладонью по его щеке.
– Да, спрашивал. И я сказала, что ты ненадолго вышел, но обязательно будешь у него, когда он проснется. Он заснул с улыбкой на губах. И больше не проснулся.
Джеймс молча кивнул. Ему не сразу удалось овладеть собой. Наконец он проговорил:
– Отец действительно был дураком… Но он любил меня. Я был его единственным ребенком. И его единственной связью с моей матерью. Ее он тоже любил, хотя и говорил, что это был брак по расчету.
Тео кивнула. Затем, склонив голову, снова коснулась губами его татуировки.
– Не знаю, что со мной случилось тогда, – продолжал Джеймс. Он обхватил ладонями ягодицы жены, крепко прижимая ее к своим бедрам. – Наверное, я сошел с ума. Я обрил голову. Завел любовницу, а затем еще двух Я сам себе казался таким презренным негодяем, что счел за лучшее изменить тебе, чем вернуться в Англию.
Следующий поцелуй Тео пришелся в его губы. И он вновь заговорил:
– Я убил Джеймса Рейберна, стал Джеком Ястребом и поклялся, что никогда не вернусь домой.
– А потом, когда тебе перерезали горло, ты передумал?
– Да, – кивнул он. Правда вертелась у него на языке, но Тео еще не была к ней готова. – Когда я вопреки всем опасениям выжил, то осознал, что хочу вернуться домой. Конечно, к тому времени мы с Гриффином стали преуспевающими каперами. У меня на корабле скопилось много пиратских сокровищ и еще больше – в различных банках по всему свету. Но мне хотелось вернуться в Англию и не подвергаться опасности каждый день.
– А в завершение твоей карьеры на море, – сказала Тео улыбаясь, – британское правительство скорее наградит тебя за доблестную службу империи, чем арестует за пиратство.
– Да, верно, – согласился Джеймс, и чувство безграничного умиротворения наполнило его сердце.
– Тебя ведь могли убить, когда ты освобождал рабов, – заметила Тео. На лице ее появилось необычайно торжественное выражение, и она добавила: – Я горжусь тем, что я твоя жена.
Джеймс рассмеялся, привлек жену к себе и впился страстным поцелуем в ее губы. Когда же они оба начали задыхаться, он чуть отстранился и сказал:
– Дейзи, когда занимаешься любовью, совсем не обязательно делать то, что тебе не нравится. Потому что есть много такого, что тебе понравится.
Тео прикусила губу.
– Тебе понравилось, как я ласкал тебя в ванне? – спросил Джеймс, немного помолчав.
К его удивлению, жена с улыбкой ответила:
– Только идиотке не понравилось бы.
– И тебе нравится целовать…
– Тебе снова повторить, что я не идиотка? – перебила Тео.
– Я больше никогда не попрошу тебя расхаживать по дому без панталон, – сказал Джеймс.
– А почему ты просил меня об этом? – Тео смотрела на него с неподдельным любопытством.
– Я безумно желал тебя. И меня опьяняло сознание того, что ты отвечаешь мне взаимностью. Мной овладела довольно странная идея… Я решил, что мы будем заниматься любовью повсюду – на лестнице, в буфетной, на подоконниках… И это было бы гораздо легче исполнить, если бы на тебе не было панталон. Нужно было бы просто задрать твою юбку. Глупо, конечно, но о подобных вещах мечтает каждый молодой человек.
Палец жены снова стал скользить по его татуировке, и это было очень приятно, однако же… Джеймс начинал чувствовать, что теряет рассудок. Сделав над собой усилие, он попытался обуздать свое вожделение, так как понимал: если Тео почувствует, как он возбужден, она тут же выскочит за дверь.
– Каждый молодой человек?… – переспросила Тео, нахмурившись.
Джеймс кивнул и тут же сказал:
– И еще мне хотелось поцеловать тебя в твое сладкое местечко. Черт, я хотел поцеловать там и Беллу, но она никогда не разрешала. Но ты, Дейзи, гораздо лучше, чем она. Ты вся такая мягкая и розовая и такая приятная на вкус…
– Не Дейзи, а Тео, – поправила она, но в голосе ее звучала нежность.
– Ты должна помнить, что мне тогда было всего лишь девятнадцать, и я представления не имел о том, что делают и чего не делают женатые пары, пока мой отец не сболтнул. Мужчины редко говорят о подобных вещах. К тому же я был не из тех, кто заводит близкую дружбу с другими мальчиками.
Тео молча кивнула, а Джеймс продолжал:
– Но поверь, я бы никогда не попросил тебя о том, что могло бы тебя унизить. А когда ты предложила поцеловать меня в библиотеке… О, это был самый сладостный момент в моей жизни. Мне и в голову не пришло отказаться. Я бы разделся посреди Кенсингтон-сквер, если бы ты меня об этом попросила. Я безумно любил тебя, но в то же время меня неудержимо влекло к твоему телу…
– Значит, все это было так же ново и для тебя тоже?
– Да, конечно. Ведь Белла была моей любовницей… приблизительно около месяца. Она позволяла мне немного позабавиться ее грудями, а затем наступало время делать то, за что я ей платил. Вот и все.
– Боже мой… – прошептала Тео.
– Мне даже не нравились ее груди, они вызывали у меня чувство, будто я могу утонуть в этом изобилии плоти. В то время как твои… Ты ведь знаешь, как я относился к твоим грудям…
Ему нравилось видеть улыбку в глазах Дейзи. Настолько нравилось, что он готов был на все – только бы почаще вызывать у нее такую вот улыбку. Но кое-что по-прежнему его беспокоило, и он знал, что должен признаться в этом, прежде чем сможет заняться с ней любовью.
– Я должен кое-что сказать тебе, Тео… Тебе это не понравится.
– О-о… – Улыбка в ее глазах с быстротой молнии сменилась унынием.
– Я сказал Гриффину, что уложу свою жену в постель раньше, чем он свою.
Тео отстранилась от него, привстав на колени.
– Что?! – воскликнула она.
– Мы с Гриффином заключили пари, и я…
– Я это уже слышала. Но зачем, почему?… – Тео пристально смотрела на него, смотрела с явным неодобрением. Но она не ужаснулась – он ясно видел это. Да-да, не ужаснулась.
– Потому что я идиот. Выдумывал причину добиваться тебя. Но правда состоит в том, что я просто хотел вернуть тебя, Дейзи. Я вернулся домой из-за тебя.
Тео невольно вздохнула. Все было так сложно… Джеймс сказал, что хочет ее. Но он заключил это глупое пари… Тео обхватила колени руками, внезапно осознав, что простыня давно соскользнула с нее и она оставалась какое-то время совсем обнаженной, даже не замечая этого. «Как странно… – думала она. – Действия, казавшиеся совсем недавно в высшей степени унизительными, теперь уже не выглядят таковыми». Конечно, она прекрасно понимала, что произошло. Она снова глупо и безнадежно влюбилась. Попалась как мышь в мышеловку.
Джеймс тем временем говорил:
– Ты будешь рада узнать, что теперь я могу помочь тебе в управлении поместьем. Ведь я управлял всеми финансами – и своими, и Гриффина.
– Банковскими счетами?
– Золотом, – ответил он, прислоняясь спиной к изголовью кровати. – А также драгоценностями и банковскими счетами в разных странах.
Тео слезла с кровати и осмотрелась.
– Какой беспорядок, – сказала она, указав на остатки их «пикника».
Джеймс молча пожал плечами, а его жена спросила:
– Может, хочешь еще чего-нибудь?
– Да, разумеется.
– Я имею в виду – из еды, – уточнила Тео.
– Нет, не надо.
– Вот и хорошо. – Тео собрала тарелки и аккуратно сложила их на туалетный столик. Затем отправила туда же винную бутылку и бокалы, а также салфетки и маленькие пирожные, к которым они не притронулись.
– Пора тебе заняться делом, – сказала она Джеймсу.
Он тут же скатился с кровати, говоря себе, что ему придется скорее всего провести большую часть жизни, исполняя приказания жены. И застилая постели. Но все это не имело значения. Он не променял бы ни один из ее приказов на минуты пиратской свободы.
– Теперь нам нужно расправить эту простыню, – объявила Тео.
Джеймс внимательно посмотрел на нее.
– Думаю, нам с тобой следовало бы отправиться на тот остров, которым мы владеем, и жить в хижине, где нет колодца – только один ручей. И там вообще нет никаких простыней.
– Нет, туда не стоит… Если ты станешь с той стороны, Джеймс, мы сможем снова все как следует расправить.
Он подчинился.
– Что теперь?
– А теперь мы можем снова взять одеяло и…
– Да, понял. А что потом?
Тео подняла на него взгляд, и выражение ее глаз вызвало прилив жара у него в паху.
– А потом мы займемся любовью – как подобает респектабельным супружеским парам.
– В самом деле? – со стоном прохрипел Джеймс и, стремительно схватив одеяло, набросил его на кровать. – И как же это будет происходить?
– Под покровами. В темноте.
– Замечательно. – Его мало волновало, где и как это произойдет, ведь главное – Тео сочла возможным снова открыть ему доступ к ее восхитительному телу.
Спустя несколько минут он узнал: если его жена говорит «темнота», то имеет в виду именно это. Тео задула все свечи и привернула фитиль аргандовой лампы[12] так, что огонек едва теплился. После этого ей пришлось пробираться к кровати на ощупь, почти в полной темноте.
