Меткий стрелок (СИ) - Вязовский Алексей

— Будет сделано, мистер Уайт, — Смит потер руки.

Мы вышли со склада. Я чувствовал себя странно. С одной стороны — удовлетворение от удачной сделки, от осознания, что моя «Дева» теперь будет защищена. С другой — какой-то холодок пробежал по спине. Я не забыл, как мы стреляли по баннокам из Гатлинга в Джексон Хоуле.

Вечером того же дня я собрал у себя в офисе тех, кто должен был стать моим ближайшим окружением в предстоящем плавании: Джозайю, Сокола, Медведя и Ноко.

— У меня есть для вас новости, — начал я, когда все расселись. — Время пришло. Мы почти готовы. Завтра начинаем погрузку на Деву. Дата отплытия — пятнадцатое марта. Через неделю.

Парни начали переглядываться, Джозайя спросил про груз:

— Лесопилка, продовольствие, в портовых мастерских сделают железные печки, кое-какой инструмент. Виски возьмем побольше, продовольствия. Джозайя, ты готов? Путь будет долгим и трудным — почти два месяца плавания. Правда, вдоль берега, не в открытом океане.

Старый негр посмотрел на меня своими выцветшими глазами. В них не было ни страха, ни сомнения.

— Я готов идти с вами хоть на край света, мистер Итон. Вы мне жизнь спасли, и не раз. И этим краснокожим тоже. — Он кивнул на банноков. — Мы ваше племя.

— А вы? — Я посмотрел на Сокола, Медведя и Ноко. — Готовы? Аляска — это не Вайоминг. Холод, лед, другие люди, другие опасности.

— Мы воины, Итон, — ответил Сокол твердо. — Мы пойдем за тобой. Ты наш вождь теперь. Мы дали клятву.

Медведь и Ноко молча кивнули, подтверждая его слова. В их взглядах я видел решимость и… доверие. Они верили в меня. И я не мог их подвести.

— Хорошо. Тогда слушайте план…

Я рассказал примерный маршрут вдоль по победержью до устья Юкона. Потом объяснил насчет местных индейцев, с которыми нужно будет установить тесные связи. Предупредил, про фронтир — на Аляске нет ковбоев, но револьвер там носит каждый встречный старатель. И охотно пускает его в ход. Пока рассказывал, вспомнил две важные вещи. Надо купить пару рулеток — открою в будущем Доусоне свой салун с казино. И сделать запас больших, донных сетей. В нерест буду запасать рыбу на Юконе. Черт! Тогда надо сразу тащить с собой несколько бочек соли… Одно тянет за собой другое.

Последний вечер в Портленде был отведена для прощания. C обитателями виллы «Флитвуд», где я провел почти полгода, с Маргарет.

Я пришел к ней поздно вечером, когда дом уже затих. Она ждала меня в своей комнате. При свете ночника ее светлые волосы казались золотыми, а глаза — еще больше и глубже. На ней было легкое шелковое платье, которое подчеркивало ее хрупкость.

Мы долго сидели молча, взявшись за руки. Слова были не нужны. Все было сказано раньше — взглядами, прикосновениями, той страстью, что вспыхнула между нами неожиданно и властно.

— Ты вернешься, — прошептала она наконец. Это был не вопрос, а констатация факта.

— Да, Марго. Обязательно.

— Это опасно? То, куда ты едешь?

— Не опаснее, чем горы Вайоминга, — я попытался улыбнуться. — Но я вернусь. Обещаю.

— Я буду ждать. — Она подняла на меня глаза, и в них стояли слезы. — Я буду ждать тебя, Итон. Сколько потребуется. А если не дождусь — поедут вслед за тобой!

Я улыбнулся. Прямо декабристка!

— Мне нужно, чтобы ты позаботилась о Звездочке, — сказал я, чтобы сменить тяжелую тему. — Я не могу взять ее с собой. Она останется здесь, в конюшне.

— Конечно, — кивнула она. — Я буду сама за ней ухаживать. Выезжать ее каждый день.

Она прижалась ко мне. Я почувствовал, как дрожат ее плечи.

— Не плачь, Марго. Все будет хорошо.

Но она плакала. И я целовал ее соленые от слез губы, гладил ее волосы, шептал слова утешения, которые казались банальными и недостаточными. А потом… потом слова снова стали не нужны. Ночь окутала нас своим покровом, скрывая прощальную нежность, отчаянную страсть и горечь расставания. Мы любили друг друга так, словно это был последний раз.

Рассвет застал «Северную Деву» уже на середине реки. Портленд остался позади, растворяясь в утреннем тумане. Мы шли вниз по течению Уилламетт, к ее слиянию с могучей Колумбией, а затем — к океану.

Я стоял на палубе, кутаясь в новое пальто. Ветер трепал поля моей «Федоры», к которой я приделал повязку, чтобы ее не сорвало с головы. Рядом, опираясь на леера, стояли Джозайя и трое банноков. Их лица были непроницаемы, но я видел, как внимательно они всматриваются в убегающие берега, в чужой, незнакомый им мир.

— Ну что, парни, готовы к настоящему морю? — спросил я, стараясь звучать бодро.

Они молча кивнули.

Чем ближе мы подходили к устью Колумбии, тем шире становилась река, тем сильнее ощущалось дыхание океана. Вода потемнела, стала солоноватой на вкус. Появилась волна, сначала небольшая, потом все ощутимее. «Деву» начало покачивать. А потом, когда мы вышли в океан, пошли настоящие волны. Корабль взбирался вверх и падал вниз.

И тут началось. Первым сдал Джозайя. Его лицо позеленело, он едва успел добежать до борта. За ним последовали банноки. Им, привыкших к твердой земле гор и прерий, морская стихия встретила негостеприимно. Морская болезнь скрутила их быстро и безжалостно.

Меня тоже мутило. Не так сильно, как индейцев и негра, но неприятная дурнота подкатывала к горлу, голова кружилась. Я держался, стиснув зубы, глядя на горизонт, где река сливалась с океаном. Паровая машина мерно работала, шхуна упрямо шла вперед, рассекая волны.

К вечеру качка усилилась. Шхуну бросало с волны на волну, палуба ходила ходуном. Мои «горцы» лежали пластом в кубрике, не в силах поднять головы. Я тоже чувствовал себя отвратительно. Меня вырвало. Раз, другой. Я забрался в свою каюту, рухнул на койку. Казалось, этому кошмару не будет конца.

Не знаю, сколько я провалялся в полубессознательном состоянии. День смешался с ночью. Я почти ничего не ел, только пил воду, которую приносил кок — пожилой китаец Чэнь, невозмутимый, как Будда. Он же по моей просьбе присматривал за Джозайей и индейцами, давая им какие-то свои отвары.

Наконец, на третий день пути, я почувствовал, что качка стала меньше, а тошнота отступила. Голова прояснилась. Я выбрался на палубу. Солнце светило ярко, сильный ветер надувал паруса — Финнеган решил экономить уголь. Океан вокруг был бескрайним, темно-синим, с белыми барашками волн. Воздух был свежим, соленым, пьянящим.

Я добрел до мостика, взял биноколь. Ан нет, океан не бескрайний. Виден берег справа. Финнеган стоял возле штурвала, попыхивая трубкой.

— Ожили, адмирал? — усмехнулся он, увидев меня.

— Почти, Калеб. Где мы?

— Прошли Асторию еще позавчера ночью. Мыс Разочарования остался по правому борту. Вчера миновали Уэстхейвен. Ночью прошли мимо Порт-Ренфру на острове Ванкувер. Идем вдоль побережья на север. В пути уже трое с лишним суток. Как ваши орлы?

— Лежат. Но вроде получше. Чжоу говорит, скоро оклемаются.

— Ничего, море — лучший лекарь. Через пару дней будут бегать по палубе как заправские матросы. Привыкнут. — Он выпустил клуб дыма.

Я вышел на палубу подальше от табачного геноцида, глубоко вдохнул соленый воздух. Да, это была свобода. И опасность.

В этот момент снизу, из трюма, донесся какой-то шум, крики. Потом на палубу выскочил боцман Мёрфи. Лицо у него было взволнованное.

— Капитан! Мистер Уайт! Там это… Мы в трюме… среди ящиков с провизией… нашли…

Он задыхался, пытаясь подобрать слова.

— Что нашли, Мёрфи⁈ Говори толком! — рявкнул Финнеган.

Ответ не потребовался. Моряки вывели на палубу бледного, с кругами под глазами Артура.

— Корбетт!! — закричал я — Да как то⁈

— Извините, мистер Уайт — парень опустил голову — Я очень хочу с вами на Аляску!

Конец 1- тома. Начало 2-го тома уже на АТ, жмите на кнопку =