Честное пионерское! Часть 4 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Вечером я позвонил из Надиной квартиры старшему брату Вовчика. Мне повезло: застал Ивана дома. Назначил Сомову встречу на завтра (подбирал при разговоре «нейтральные» выражения: их могла услышать Надежда Сергеевна). Договорились с Иваном, что встретимся в «Универмаге» на том же месте: около центральной лестницы. Я сказал, что буду ждать там Сомова за час до закрытия магазина.

На рандеву с «брательником» Вовчика я отправился в пятницу один, без сопровождающих.

И без пистолета.

Я взобрался по высоким ступеням, с трудом распахнул массивную деревянную дверь. Отошёл на пару шагов от порога магазина, пропустил к выходу нагруженных покупками советских граждан. Замер, осмотрелся. После праздника прошло десять дней. Но я отметил: в «Универмаге» по-прежнему многолюдно. Магазин оправдывал статус центра торговли нашего района. Люди торопливо сновали по помещениям с высокими потолками, будто опаздывали. Хотя согласно увековеченному на табличке около входа расписанию магазин закроется только через час — за это время вполне реально отстоять две или три не слишком большие очереди (даже с учётом того, что к вечеру продавцы работали совсем уж… неторопливо). Наряженная в шубы группа женщин шумной толпой проследовала на свежий воздух, тараня шагавших им навстречу сограждан объёмными сумками. На десяток секунд между мной и лестницей на второй этаж не осталось ни одного человека… кроме Ивана Сомова.

Старший брат Вовчика не сразу взглянул на меня. Какое-то время он шарил рядом со мной взглядом, будто кого-то высматривал. Я махнул ему рукой — поприветствовал Ивана. Лишь после этого десятиклассник посмотрел мне в лицо. Он не помахал в ответ и не улыбнулся — нахмурился. И тут же в пространство между нами вклинились две нагруженные барахлом пенсионерки. Они встали, как вкопанные, обрушили друг на друга шквал «важной» информации. Я двинулся к Сомову. Обошёл женщин по дуге. Едва не столкнулся с шагавшим мне наперерез мужчиной. Но вовремя сбавил ход, когда заметил его красное, словно после бани, лицо. Мужчина всё же чиркнул локтем по моему плечу; и раздражённым тоном обронил серию едких фраз в адрес обменивавшихся ценными сведениями пожилых женщин — те дружно рявкнули в ответ. Я не следил за начинавшимся скандалом. Неторопливо подошёл к Ивану Сомову; на ходу перебирал в уме вопросы, которые хотел задать этому парню.

Но вопрос Сомова прозвучал раньше, чем мои.

— Ты один? — спросил Иван.

Он снова взглянул поверх моей головы — туда, откуда доносились голоса скандалистов.

— Ты ждал кого-то ещё? — сказал я.

Сомов повертел головой — будто прикидывал, кто из посетителей «Универмага» за нами следил. Я не понял, рассмотрел ли он в толпе подходящие на роль моих сопровождающих кандидатуры. Потому что парень ухмыльнулся, нервно дёрнул плечом и снова уставился на меня.

— Принёс? — спросил он.

Я покачал головой.

— Нет. «Вальтер» я тебе не отдам. Прости…

— Что⁈

Сомов шагнул ко мне. Но он тут же замер и с опаской взглянул на вдруг прекративших скандал граждан.

Сказал:

— Мы же с вами договорились!..

Я развёл руками.

Не обернулся, хотя испытал желание узнать, чем завершилась ссора краснолицего мужика и пенсионерок (почти не сомневался, что женщины «победили»).

— Непредвиденная ситуация, — сказал я. — Случился так называемый «форс-мажор». «Вальтера» у меня нет…

Вскинул руку — жестом предложил Сомову повременить с претензиями.

—…Но у меня есть кое-что получше.

— Мы с вами договаривались!.. — повторил Иван.

Он сунул руки в карманы, насупился.

Я повернул к нему свои ладони в знак открытости намерений.

— Меня попросили передать, что ваша затея с самолётом теперь не имеет смысла.

— Кто попросил⁈ — спросил Иван.

Я вскинул руку.

— Дослушай!

Десятиклассник снова посмотрел мимо меня — точно проверил: не движется ли в нашу сторону «группа захвата».

— Мне пообещали, что семьи твоих приятелей немцев преспокойно уедут из Советского Союза, — сказал я. — Законным способом. Так что пусть Миллеры готовят документы, пишут заявления… и всё такое прочее.

— Кто пообещал?

Сомов отступил на полшага: так ему проще было смотреть мне в глаза.

— Те люди, которым я отдал пистолет.

— Какие… люди? Витюша?

Иван нервно усмехнулся.

— Мы с Виктором Егоровичем — лишь вершина айсберга, — сказал я. — А другую его часть тебе видеть не положено. Для твоей же собственной…

Не договорил — вынужденно сделал паузу.

Потому что Сомов недоверчиво хмыкнул.

— Мне не известны детали процесса эмиграции, — продолжил я. — Но твои друзья наверняка с ним хорошо знакомы. Передай им, чтобы выждали с подачей документов до десятого марта этого года. Запомни: до десятого марта. А после этой даты двери на выход из СССР приоткроют — специально для них.

Иван недоверчиво дёрнул головой. Скривил губы. Вновь напомнил мне о Ваньке-дураке.

— И кто же такое сделает? — спросил он. — Витюша?

Он проводил взглядом устремившееся на второй этаж семейство: молодую пару с ребёнком детсадовского возраста. Те мазнули по нашим лицам равнодушными взглядами. На ходу расстёгивали пуговицы на верхней одежде.

— Ваня, а тебе не всё ли равно? — ответил я. — Кто поможет твоим приятелям покинуть СССР — не имеет значения. Важно, что эти люди исполнят своё обещание. После десятого марта ты сам поймёшь, что моим словам можно верить. Пойми: это не лично мои заверения — я передал тебе то, что меня попросили передать.

Сомов стрельнул взглядом поверх моей головы.

Спросил:

— И что же случится десятого марта? — спросил он.

Я улыбнулся.

Пообещал:

— Скоро ты об этом узнаешь. Не сомневайся. Числа одиннадцатого… марта, конечно… об этом будут кричать все радио- и телеприёмники страны. А потом напишут и все газеты. Эту новость ты точно не пропустишь. И посмотришь на мои сегодняшние заверения уже под иным углом. Поймёшь, что они — не пустые звуки.

Сомов глубоко вдохнул — будто попытался успокоиться.

И тут же выдохнул.

— Пацан, и это всё, о чём тебе вели мне сказать? — спросил он.

Я покачал головой.

— Нет.

По примеру своего собеседника огляделся — людей в магазине за минуты, прошедшие с начала нашего с Иваном разговора, не стало меньше. Я вынул из кармана красную ленту с синими сердечками. Показал её старшему брату Вовчика.

По взгляду парня понял: Сомов её узнал.

— Из пистолета, который ты мне дал, убили человека… — сообщил я.

Десятиклассник вскинул голову и прервал меня.

— Что ты несёшь, пацан⁈ — сказал он.

В его глазах отразился блеск огромной стеклянной люстры, что висела под потолком первого этажа «Универмага».

— Спокойно, — произнёс я. — Это случилось много лет назад. Вас в том преступлении не обвинят. Ни ты, ни твои приятели попросту не могли тогда никого застрелить. Но факт убийства именно из вашего пистолета подтвердила экспертиза. Поэтому мне поручили спросить: у кого… Екатерина Удалова приобрела этот «Вальтер»?

Сомов отреагировал на имя своей покойной подруги спокойно — вопреки моим ожиданиям. Парень плотно сжал губы, не торопился с ответом. Вновь отгородился от меня скрещенными на груди руками.

Он взглянул на ленту.

— Ваня, они всё равно узнают имя продавца, — сказал я. — Это неизбежно. Убитый был очень важным человеком. В поимке его убийцы заинтересованы «большие» люди. Те, кто смогут «приподнять» для вас «железный занавес». Так что советую ответить сейчас. Иначе в другой раз этот вопрос тебе задаст уже не десятилетний мальчик. Понимаешь?

Я намотал ленту на кулак.

Десятиклассник усмехнулся.

— Я догадывался, что нас с Катей вы нарочно не указали в той писульке, — сказал он. — Сразу понял, что если уж пронюхали про парней, то знаете и о нас. О Миллерах вы столько всего понаписали!.. Настоящих злодеев из них слепили. Даже их тихоню братца до кучи приплели. Но о себе или о Катюше я в ваших бумажках не нашёл ни слова. Пожалели меня? Понадеялись, что я свалю всю вину за нашу затею на Сёму и Валерика?