Капкан для «Барбароссы» (СИ) - Гор Александр

А уцелевшие «миги», не единожды пробитые и заштопанные, как поётся в песне, отправили на заводской ремонт. «Технари» из батальона аэродромного обслуживания, конечно, старались поддерживать машины (включая поступавшие в полк уже в ходе войны) в работоспособном состоянии, но каждый механизм имеет свой ресурс, и по выработке его машина может просто рассыпаться в воздухе.

Старший лейтенант Середа теперь уже считается заслуженным асом: семь сбитых вражеских самолётов лично и три в составе группы. Последнее значит, что по самолёту противника вели огонь несколько машин, и невозможно точно установить, чей снаряд или пуля «поставили точку» в его существовании. В качестве признания заслуг Леонида на его груди запылали рубиновой эмалью ордена Красной Звезды и Боевого Красного Знамени. Сам он при доукомплектовании возглавил полностью выбитую в июньских боях третью эскадрилью полка. А полк стал Краснознамённым.

Потери… Они с ребятами часто обсуждали этот вопрос. Ведь Миг-3, прекрасно проявлявший себя на больших высотах, становился вялым и маломанёвренным, когда опускался вниз, на средние и малые высоты. И начинал вчистую проигрывать «мессерам», которые старались немедленно воспользоваться своими преимуществами. Именно на малой высоте был сбит и сам Середа, к счастью, успевший выпрыгнуть с парашютом. Второй его удачей было то, что бой происходил над нашей территорией, и его очень быстро отправили в расположение полка. Случись это всего на десяток километров западнее, и всё!

Пополнение приходило из авиашкол, зелёные сержанты. Правда, как утверждали документы, лучшие из лучших. А других и быть не могло. Просто потому, что очень уж сложен в управлении «миг». Настолько, что средний лётчик превращался на нём едва ли не в новичка, а опытный — в «середняка». Но фронт требовал и требовал новые истребители, и заводы гнали и гнали машины, чтобы хоть как-то его насытить. Хотя уже пошли разговоры о том, что в качестве фронтовых истребителей дни «мигов» сочтены.

— А нас тогда куда? — переживали лётчики полка. — Гоняют ведь, как будто завтра снова в бой. Переучиваться на другие машины?

Гоняли действительно нешуточно. Заводчане что-то помудрили над двигателями, и новые машины теперь приходили с увеличенным до 80 часов моторесурсом. Против 20-30 часов у тех, на которых полк летал раньше. Поэтому ресурс машин, используемых в качестве учебных, не экономили: гул моторов над аэродромом, где происходило доукомплектование, умолкал лишь в те дни, когда с неба сыпал дождь. Но, к счастью, лето 1941 года выдалось очень сухим, и такие дни в Воронежской области, где пополнялся полк, случались нечасто.

Нет, не только дни. Ночи тоже: на новых машинах установили новейшее, явно импортное оборудование, называемое радиолокатором, которое позволяло видеть на небольшом экране самолёты, находящиеся в воздухе в десятках километров. И не просто видеть, а различать, свой это самолёт или чужой. И не только днём, но и ночью.

Правда, к ночным полётам на перехват «условного противника» допускались лишь самые лучшие пилоты. Ведь задача посадки на аэродром и без того сложного в управлении Миг-3 в тёмное время суток усложнялась многократно.

— Может быть, и завтра, — пожимал плечами Герой Советского Союза майор Найденко, ставший теперь заместителем командира полка по боевой подготовке. — А может, и через месяц. Это зависит от обстановки на фронте. Известия доходят, что немцы поголовье самолётов постепенно восстанавливают, и снова начинают наглеть.

Всё прояснилось в 20-х числах августа, когда личному составу полка объявили, что 126-й иап переводится в систему ПВО, и в ближайшие дни будет направлен защищать воздушное пространство над Минском. А само подразделение теперь будет именоваться 126-й истребительный авиаполк ПВО.

Глава 45

Под тяжёлым взглядом легендарного маршала Будённого генерал-майор Рокоссовский чувствовал себя неуютно. Ну, не мог маршал не знать о двухлетнем тюремном заключении нынешнего командующего 9-м механизированным корпусом: освободили-то его по ходатайству командующего Северо-Западным фронтом командарма 1-го ранга Тимошенко, с которым Семён Михайлович был знаком ещё с Гражданской войны. А может, дело вовсе не в этом, а в усталости представителя Ставки, сразу же включившегося в круговорот дел Юго-Западного фронта: всё-таки не молод уже бывший командующий 1-й конной.

— Вот что, генерал-майор. Тебе ставится ответственная задача. Ударом с севера из района Барашей отсечь немецкие части, продвинувшиеся к Житомиру. Или хотя бы создать угрозу их окружения. Навстречу тебе из района южнее Винницы будет наступать ещё одна группа войск. Мы сейчас уточняем её состав.

— Товарищ маршал Советского Союза, на настоящий момент численность личного состава 9-го механизированного корпуса насчитывает лишь 20 тысяч человек. Из 250 танков БТ-7, вместо штатных 1100, с которыми корпус вступил в бой под Ровно, в строю осталось только 76. Бронемашин меньше десятка. Мы как не имели в начале войны ни одного тяжёлого и среднего танка, так и не имеем. В боях потеряна почти половина приданной корпусу артиллерии. Имеющихся у меня в наличии сил явно недостаточно для прорыва.

— И это мне говорит командир, разгромивший самого Адольфа Гитлера?!

Ага, знает Семён Михайлович о том, что 9-й корпус разбил моторизованную дивизию СС, носящую имя фюрера. Но разбил-то из засады, а не в прямом лобовом столкновении. Теперь же надо будет штурмовать успевших окопаться немцев в лоб, под огнём противотанковой артиллерии, против которой броня «бэтэшек» бессильна, а пехотинцам идти в атаку на пулемёты, упрятанные в дзоты.

— Думаешь, в штабе фронта дураки сидят, а представитель Ставки Будённый из ума выжил? Знаем мы о положении дел в твоём корпусе. И знаем, что с такими силами ты только людей положишь, а задачи не выполнишь. Будет тебе такая подмога, что от немцев только перья полетят! Но это — приданные НА ВРЕМЯ силы, командовать которыми будешь ты. А ядром ударной группировки останется твой корпус.

Чтобы ты не плакал по поводу нехватки танков, передаём тебе полк новейших Т-34 и батальон КВ. Свои «бэтэшки» сведёшь в другой полк, пусть и неполный.

«Какой неполный полк? Это даже меньше двух батальонов», — подумал Константин Константинович, но возражать маршалу не стал.

— Но их задача — развить прорыв, который тебе обеспечит совсем другая техника. И пара свежих стрелковых дивизий, которые придаются твоему корпусу, поможет при развитии прорыва.

— Разрешите вопрос, товарищ маршал Советского Союза? Какая именно техника будет обеспечивать прорыв линии обороны?

— Тебе она понравится, — хитро усмехнулся Семён Михайлович в знаменитые на всю страну усы.

Нет, неправ был бывший командующий 1-й конной, говоря, что она понравится Рокоссовскому. Она его ошеломила!

Артподготовку, как обычно перед наступлением, начала дивизионная и корпусная артиллерия, сосредоточившая огонь на довольно узком, примерно пятикилометровом участке фронта. Через пятнадцать минут она утихла. А после десятиминутной паузы в тылу 9-го корпуса заскрежетало, заревело, и в сторону немецкой обороны понеслись сотни огненных стрел, мгновенно превративших все три полосы вражеских траншей в гигантский клуб огня, дыма и пыли. Наступавшие пехотные цепи, сопровождающие двинувшимися вперёд «тридцатьчетвёрками», не встретили никакого сопротивления. Вообще никакого!

Вернувшиеся чуть позже посыльные рассказывали, что видели в этих траншеях и дзотах многочисленные трупы немецких солдат, на которых не было видно внешних повреждений. Некоторые, правда, имели следы воздействия высокой температуры, но такое не редкость даже при близком разрыве обычного снаряда.

Пока средние и лёгкие танки вместе со стрелковой дивизией уходили на юг, артиллерия возобновила обстрел линии обороны противника западнее и восточнее места прорыва. И немцы побежали с обстреливаемых участков! Прямо под артобстрелом, не дожидаясь, пока скрежещущая и ревущая смерть начнёт рушиться на их головы.