Андрей Величко - Гатчинский коршун
Портал открылся сравнительно легко, значит, я был прав, частить не надо, и его еще надолго хватит. Вывел из гаража «Хонду», надел шлем со встроенным переговорником, еще один прицепил сзади и поехал в Москву. Помня, где в прошлый раз мне показалось, что за мной следят, я назначил Боре встречу у метро «Рижская».
Своего старого друга я увидел сразу, и узнал тоже, хотя это было и не так просто… Ё-моё, да как же он постарел! И когда успел, ведь у него тут с нашей последней встречи прошло полгода! Мы обнялись.
— Времени мало, — пояснил я ему, — если устраивает интересная, свехвысокооплачиваемая, но немного опасная работа под моим руководством, быстро напяливай шлем, и поехали. А то мне вон та бэха что-то очень не нравится, видел я уже ее водителя… Готов? Ну, держись.
Вообще-то ехал я довольно спокойно. Но попробуйте-ка вы на автомобиле удержаться за спокойно едущим спортбайком, пусть и в воскресенье утром! Однако у водителя БМВ это получалось. Подъехав к Пушкино, я прибавил скорости и связался с Гошей.
— Открывать будем на центральной аллее, — сообщил я, — меня преследует машина, скорость может быть и под двести, так что имей в виду. Минут за семь справишься?
— За три справлюсь, не рискуй зря! — на бегу передал мне Гоша.
Сразу за Пушкино БМВ резко увеличила скорость и начала догонять мой мотоцикл.
— Готов! — просигналил мне Гоша.
— Держись! — крикнул я Боре и резко тормознул. «Бэха», которая как раз в это время попыталась обойти меня, улетела вперед — прямо в любезно открывшийся перед ней портал. Я юркнул туда же, портал закрылся. После чего я с интересом посмотрел, как машина снесла первый ряд положенных на аллею мешков с песком и уткнулась носом в более основательный второй. К ней уже бежали десантники…
— Ну и как тебе у нас в России, не скучно? — поинтересовался я у охреневшего до столбняка Бори. Тут к мотоциклу подбежало величество.
— Все нормально? — с ходу поинтересовался Гоша.
— У меня когда-нибудь по другому бывает? — сварливо спросил я. — Познакомься, это Борис Иосифович Фишман собственной персоной. Боря, сделай торжественное лицо, перед тобой император всероссийский и еще какой-то там, его величество Георгий Первый.
— Рад знакомству, — протянул руку Гоша, — с такой легендарной личностью. Канцлера как про его молодость не спросишь — так все «а мы с Борей»…
— Канцлера? — ухватился за знакомое слово представляемый.
— Да, а он вам не говорил? Ну, тогда позвольте уж мне представить вам данную личность. Итак, перед вами светлейший князь Найденов Порт-Артурский, Государственный Канцлер Российской империи, генерал-лейтенант, кавалер ордена Андрея Первозванного и многих других, их так сразу и не упомнишь… Жора, да что же ты своего друга на улице морозишь? Пригласи к себе, что ли…
Действительно, в Москве-то была середина апреля, а в Гатчине — середина ноября. Боря ежился.
Я посмотрел, как покалеченную «БМВ» затаскивают носом на зад кузова «Нары» (ее пассажиров уже отволокли куда надо, причем обошлось без эксцессов типа стрельбы), обернулся к Боре и, сказав ему «поехали ко мне», быстро прокатился до гаража. Оттуда, понятно, был прямой проход в мой кабинет.
После всего случившегося мой организм был не против употребить бутылку-другую пива, а Боре так и сто грамм не помешают, в целях согрева и адаптации.
— Это у тебя тут что, квартира в таких хоромах? — спросил по дороге Боря.
— Это Гатчинский дворец. Ах, да, ты же в Питере ни разу не был… В общем, дворец, и я в нем живу. Ты, наверное, уже понял, что тут у нас несколько иной мир.
— Про мир — понял, а время какое?
— Конец тысяча девятьсот шестого года. Россия. Но на престоле уже два года как не Николай, а его брат Георгий, которого ты видел. Заметно более компетентный руководитель, чем наш «хозяин земли русской». Во всяком случае, благодаря во многом его трудам обстановка тут существенно лучше, чем в том же году была у нас. Ну, а я ему помаленьку помогаю…
После второй стопки Боря окончательно пришел в себя.
— И чем же ты тут мне предлагаешь заняться? — поинтересовался он.
— Электроникой. Тут уже есть первые транзисторы, а вот грамотных электронщиков всего один, да и тот я.
— Ну, если на здешнем уровне ты считаешься грамотным, то понятно, зачем я тебе понадобился. Ладно, помогу… А что ты там говорил про зарплату?
— Миллион хочешь? В общем, забудь про деньги — на том уровне, где твое место, тут уже коммунизм. На вот тебе мелочь на карманные расходы, — я достал из стола и протянул ему банковскую упаковку «катенек».
— Уровень цен здесь как в нашем шестом году? — поинтересовался Боря, надорвав упаковку. — Тогда показывай, где тут твои транзисторы и что ты из них хочешь сделать. Кстати, вопрос такой… Супруга твоя — она скорее всего в той Москве осталась. А вот племянница Машенька, ты ее сюда случайно не пригласил?
— Племянница Машенька, — улыбаясь, разъяснил я, — здесь давно уже ее величество Мария Первая, курильская королева и русская императрица. А давай, что ли, в гости к ней съездим, Гоша все равно сейчас к себе двинет. Как то есть какой, тот самый, который император. Заодно и на Питер посмотришь, ничего так себе город.
Да, чуть не забыл! Про мою московскую супругу — полный молчок, особенно в присутствии... в общем, сам увидишь.
Глава 32
— Поучительная история, — усмехнулся Гоша, — надеюсь, ты сделаешь из нее соответствующе выводы. Мне, кстати, тоже не помешает вставить в свою новогоднюю речь пассаж о постигших нас в прошедшем году невосполнимых потерях…
Под новый год мы собирались ввести — пока только в Москве и Питере — радиотрансляцию. Может, кто-нибудь еще помнит свое достаточно далекое детство, непременным атрибутом которого была висящая на стене черная говорящая тарелка? Вот что-то такое мы и собирались запустить. И заодно создать традицию новогоднего обращения императора к народу. Но чего поучительного Гоша нашел в том, что небезызвестный Гнида почил в бозе? Выжрал с вечера чуть больше обычного и просто не проснулся утром. Примерно так я и спросил.
— Ты лишил его перспективы, — пояснило величество. — В системе седьмого отдела потолок — звание генерального следователя. Ни по какой другой линии Гнида расти не мог, а по этой стало некуда, как только ты сделал его генеральным. Вот и ослаб внутренний стержень у человека, а с его наклонностями этого оказалось достаточно. Кстати, нечто похожее произошло и с Беней, помнишь? Как только он убедился в недостижимости своей мечты — стать третьим, а со временем вторым человеком в империи, он и пустился во все тяжкие. Кстати, ты бы к своей Танечке на эту тему присмотрелся.
— Уже. У нее, насколько я понял, мечта очень удобная, в смысле ее так просто не достигнешь. Во-первых, ей не очень важно, вторая она или четвертая — но чтоб первая среди тайных! А во-вторых, не в какой-то частной империи типа Черногорской или Российской, а мировой. Не обязательно она так должна называться, но суть должна быть именно такой. Так что до исполнения этой ее мечты еще дожить надо… Да и потом у нее семья. А на тебя, как я посмотрю, беседы с Борей произвели сильное впечатление?
— А как же! Не помню, кто это кого обозвал глыбой и матерым человечищем, но он точно говорил про Фишмана!
Я расхохотался. Действительно, учитывая Борины габариты… Когда он летал на нашем с ним самодельном самолете, для сохранения центровки в нос приходилось крепить пудовую гирю. С возрастом Боря заматерел, но исключительно вширь и только в районе талии. Хотя, конечно, его убеждения… Боря искренне считал себя представителем, как любил говорить Леонид Ильич, новой исторической общности людей. Как я понимаю, именно из-за этого, а не из-за злостного нежелания учить иврит, он и пересобачился со всеми своими родственниками. Хотя мне он казался самым обычным великодержавником. Кстати, для должной весомости я произвел Борю в генеральные комиссары, так что сейчас в Георгиевске рулил радиозаводом и быстро набирал авторитет «советский человек» — маленький, толстый и лысый еврейчик в мундире гауптштурмфюрера.
На третий день нового, седьмого года я полетел в Георгиевск — Боря передал, что он вполне вник в ситуацию и уже приступил к ее исправлению, тем более что я напортачил не так уж и много. На аэродроме мне сказали, что Фишман в лаборатории, куда я и направился. Еще метров за двадцать я услышал его возмущенный визг:
— И это, по вашему, кремний?! Это помойка! Я даже и думать не хочу про то, сколько тут дислокаций. Руки надо мыть, после того как в заднице ковыряетесь! Какой урод опять включил в меню столовой селедку? Самого заставлю всю сожрать! И мне начхать, что вы считаете ее скумбрией. В общем, всю партию — в переплавку. А, Жора, привет! Пойдем в мою нору, пока я здесь кого-нибудь не убил. Все поняли? — грозно обернулся он к персоналу.
