Ольга Чигиринская - Ваше благородие
— Если ты считаешь, что не справился, давай. Если на одну женщину вы можете только взводом… Но первый, кто попробует, недосчитается пары яиц, понял?
Майор неожиданно улыбнулся.
— Ты мне такая даже больше нравишься. Люблю смелых.
— Ты лучше убей меня, bastard. Потому что рано или поздно я тебя все равно убью.
— Ох, не смеши меня, Томка. — Он встал. — Ладно, пойду посмотрю, что там у них со связью. Ты не будешь искать, чем меня зарезать?
Тамара плюнула ему в лицо. Плевок не достиг цели — девочки из приличных врэвакуантских семей не умеют правильно плеваться. Слюна упала на штанину.
— Слижешь, — сказал майор. Это был не вопрос, а утверждение.
— Пошел на х…
Следующая оплеуха была ленивой, но от этого не менее тяжелой. Тамара обнаружила себя лежащей почти под креслом.
Внутри поднимался истерический смех и вой, но она загнала его обратно. Не слыша собственных слов, сказала:
— Дурак. Ты можешь меня бить, пока не отлетит голова. Ты можешь позвать всех своих холуев. Но я сама для тебя больше ничего не сделаю.
— Посмотрим. — Майор поднял с пола ее бра, вытер им штанину и бросил бра ей в лицо. Потом натянул куртку и вышел за дверь.
Она плакала долго, вжимаясь в подушку опозоренным своим разбитым лицом, плакала до дрожи, до пронзительного тягучего чувства в паху, плакала со слезами и без слез, а потом снова потящила в ванную изгвалтованное тело.
Самое обидное — то, что она могла легко всего этого избежать. Стоило только остаться с Артемом, в его бахчисарайской квартире.
Сейчас она уже с трудом могла вспомнить причину, по которой сорвалась и поехала сюда. Каждый человек хотя бы раз в жизни бывает таким дураком, что остается только диву даваться. Но одни расплачиваются за это дешевле, а другие — дороже. Кажется, Тамара относилась ко второй категории.
Хотелось почувствовать себя не дезертиром, прячущимся по углам, а офицером, который делит с армией поражение. Всю жизнь она пробивалась, не желая, чтоб ей делали скидку на пол. Она стремилась доказать, что может все не хуже любого мужика. И тяготы плена «Вдовы» перенесут наравне со всеми, потому что они — такие же солдаты и офицеры, как и все.
Разница оказалась лишь в том, что, скажем, поручика батальона технического обслуживания Дементьева никто не порывался растянуть на полу караулки, а на поручика Уточкину нашлись аж семь желающих.
Лучников, подумала она, я надеюсь, что тебя сейчас трахают в жопу бейсбольной битой.
Тамара завернулась в простыню, нашла сигареты, но закурить не смогла: майор унес зажигалку. Предусмотрительный майор.
В комнату кто-то заглянул. Шаги Миши Колыванова Тамара уже научилась отличать от всех других, поэтому, не оглядываясь, определила: не он.
— Get out! — сказала она, не оборачиваясь. Тот не двинулся с места.
Она повернулась и произнесла уже по-русски:
— Пшел вон!
Рядовой смерил ее взглядом, особо задержавшись на лиловых уже скулах, потом гоготнул, и лишь тогда закрыл дверь.
Обозначил статус. Она — шлюха майора. Его игрушка — пока еще любимая и неприкосновенная, но приподнятая над положением полковой девки лишь командирским капризом. «Наступит и наш черед», — вот, что говорил этот взгляд и эта усмешечка.
Надо что-то делать. Найти хоть какое-то оружие, пробиться на аэродром или погибнуть. По крайней мере, от пули, а не от…
Маникюрныые ножнички. Что можно сделать с их помощью? Майора уже не зарежешь, он теперь будет подпускать ее близко только для одной цели, и ничего острого взять не позволит. Что можно учинить, кроме самоубийства — довольно болезненного и вовсе не привлекательного?
Можно погасить свет. То есть, свет можно погасить и так, но при помощи ножниц можно погасить его радикально, во всем коттеджике для одиноких офицеров. А в темноте — врезать этому, у дверей. Как следует, чем-нибудь очень тяжелым. Легкий плетеный стульчик для этого не годится, фуршетный столик — тем более. Что-нибудь более основательное.
Душ.
Она пошла в ванную. Попыталась свинтить опору, на которую вешался душ. Если это удастся, у нее будет вполне приличный стерженек из никелированной стали, с треугольным тяжеленьким навершием. Вот только чем воспользоваться в качестве отвертки? Собственные ногти для этого не годились, маникюрные ножнички с запасом проворачивались в головке круглого винта. Нужно что-то более широкое.
Она вернулась в комнату в поисках подходящего инструмента. Ложка? Возможно.
Винты не поддавались. Наверное, слегка приржавели от влаги…
Уксус. Но его нет.
Лимонная кислота.
Тамара выжала на болты пол-лимона, оставшиеся от вечернего пиршества. Получится или нет?
Первый болт поддался минут через десять.
Через полчаса она имела в руках вожделенный дрючок.
Теперь ножницы.
Тамара помнила, что если обмотать рукоятки ножниц сухой тканью, ее вроде не должно ударить током. Но кто его знает, как оно получится на самом деле. Конечно, майор будет здорово недоволен, когда обнаружит в облюбованной комнате кучу горелого мяса, но ее это вряд ли утешит.
В общем, попробуем.
Она обмотала руку простыней и, разведя кончики ножниц, сунула их в розетку.
Ну, конечно. До двух дырок одновременно они не достают.
Тамара чертыхнулась, но вспомнила, как можно выйти из положения: просто развинтить ножнички.
Этот винтик брался уже и ногтем.
Разомкнув ножницы на две половинки и сведя их концами вместе, она снова обернула руку тканью, перекрестилась и сунула в розетку хромированные кончики.
Раздался треск, полетели синие искры, завоняло паленым пластиком. Тамара ощутила сквозь ткань, как мгновенно накалились колечки ножниц, и отдернула руку.
Комната ухнула во тьму.
Тамара отшвырнула ножнички, кинулась в душ и замерла там с поднятым орудием возмездия.
Но десантник оказался сообразительным парнем и в дверь входить не стал. Он оставался в коридорчике.
— Эй, ты! — крикнул он. — Где ты там! А ну, встань у окна, чтобы я тебя видел!
Тамара не отзывалась. Она тоже умеет вызывать людей на провокацию.
— Вылезай, красавица! — он попытался поймать ее на лесть. — Вылезай, курва!
Она улыбнулась. Ну, иди же сюда, дурачок, иди, мой сладкий.
— Если найду, дам в глаз! — пообещал он. — Слышишь, блядь?
Ну, иди же!
Он сделал шаг. Потом — еще один. И третий.
Последний.
Уловив движение сбоку от себя, он поднял руку, защащаясь. Но тяжелая железная пластина ударила его по руке и предплечье сломалось с глухим треском. Автомат выпал. Тамара еще раз ударила — по голове. Тебе бы сразу стрелять, глупенький, а ты решил, что справишься с бабой голыми руками.
Против лома нет приема.
Он успел крикнуть — вот, что плохо. Надо делать все очень быстро, снять с него комбез, чтоб не бежать до аэродрома в трусах. Забрать автомат и патроны. Ей-богу, пара голых сисек — совсем не то оружие, которое она хотела бы использовать против десанта.
Перед тем, как выбежать из комнаты, Тамара не отказала себе в удовольствии врезать лежащему по яйцам. Она не помнила, был он среди тех, кто хотел поиметь ее в самом начале. Может, он вообще не интересовался женщинами. Может, у него были другие сексуальные предпочтения. Честно говоря, ей было наплевать.
Она выскочила из темного коттеджика, и побежала в сторону аэродрома под прикрытием живой изгороди. Мелкий гравий, которым была усыпана дорожка, колол босые ноги. Она решила бежать под кустами, по траве. Те, кто бежал навстречу, не заметили ее, когда она упала и прижалась к земле под низкими ветками жасмина.
Да ее, собственно, никто и не искал, поняла она. На базе творилась какая-то беготня, но к ней эта беготня не имела отношения.
Она поползла по траве, проклиная все на свете, а мимо нее по дорожке пронеслись два БМД. В сторону аэродрома, черт бы все это подрал. Что их так всполошило?
Она не проделала и четверти пути, когда с аэродрома раздались автоматные очереди. Тамара решила плюнуть на все и бежать.
Выросшего перед ней десантника она заметила слишком поздно. Откуда взялся?
— А ну, стой! — он попытался схватить ее за плечо, она увернулась и короткой очередью прошила его грудь.
Падая в кусты жасмина, он смотрел на нее с удивлением ребенка, которому протянули пустой фантик от конфеты.
Она отшатнулась в другую сторону, ноги подкосились. Но никто не бежал на выстрел, никому она была не нужна. И слава Богу.
Тамара встала, стараясь успокоиться, чтоб не дрожали ноги. Подошла к телу, оттащила его в сторону, под куст. Потом огляделась, забросала гравием темные пятна на дорожке. Подобрала автомат и запасной рожок с патронами.
К архитектору жилого городка для «Вдов» она уже успела проникнуться искренней благодарностью. Это, наверное, был эстет, помешанный на зеленых насаждениях, что сейчас весьма кстати. Откуда же выскочил этот парень? Из клуба?
