Владимир Корн - Берег Скардара
Когда такая орда в пылу погони окажется на дозревающем ржаном поле, хозяина может возмутить. Кроме того, я надеялся, что барон примкнет к охоте, ведь его люди погибли тоже.
Как выяснилось, наделялся не зря, потому что охотничий отряд барона попался нам на пути к его замку.
Барон во главе компании из восьми человек, ехал к нам навстречу, и по поклаже, притороченной к лошадиным бокам, становилось понятным, что Кресле решил заняться этим вопросом всерьёз. Так оно и оказалось.
Военный совет был краток, и тут я полностью уступил мнению барона, охотнику очень опытному.
— Всё говорит о том, что орудует одиночка — заявил он. — Не пара волков, не самец с самкой, не самка, натаскивающая щенков, нет. Одинокий матёрый зверь, но я даже не сомневаюсь, что именно волк.
Я видел его следы, следы волка.
Но размеры следов… — здесь Кресле даже покрутил головой. — Никогда ничего подобного не видел. Следы как минимум вдвое больше тех, что мне попадались прежде. И ещё, волки обычно избегают людей, стараются даже на глаза им не попадаться. Этот же… Он не охотится на людей, он просто убивает их при встрече, как будто мстит. Очень странное поведение для волка.
Он появился здесь не так давно, месяца три, не больше. За это время погибло девять моих крестьян, девять. Я знаю, что и у вас люди тоже гибли.
Мы ехали с бароном, впереди отряда, направляясь на север. Кресле объяснил, что логово зверя искать нужно именно там, и я ему поверил. Северные края наших владений упирались в невысокие горы, скорее сопки, покрытые густой растительностью, тянувшиеся насколько хватало глаз.
Действительно, если уж и прятаться зверю, так именно там, в распадках, заросших кустарником так густо, что черт ногу сломит. Или на склонах одной из гор, где больших и малых пещер та же чёртова уйма.
В своё время в горах долго работал нанятый мной рудознатец, но не нашел ничего интересного. А так хотелось заполучить золотой, или на худой конец серебряный рудничок в двух шагах от имения. Вспоминая о своих хождениях в тех местах, рудознатец только крякал, настолько они оказались непроходимыми. Это для людей горы непроходимы, зверю же то, что нужно.
Так что предположения барона о месте обитания зверя полны резона.
— И ещё, господин де Койн. Девушка, Гилосса, что погибла ночью вместе с парнем, была моей дочерью. Об этом знали только её мать и я. Моя жена, леди Виора, женщина замечательная во всех отношениях, но…
Я любил Гилоссу, любил не меньше остальных своих детей, но любил издали, не приближаясь. Наблюдал, как она подрастает, как проявляются черты моего лица, как она становится взрослой. В тайне от всех я давал матери Гилоссы деньги, давал достаточно, но сейчас мне кажется, как же этого было мало. Разве дело только в деньгах?
Барон Кресле замолчал.
Вы правы, барон. Когда это дело было именно в деньгах? Сейчас вы корите себя в том, что так и не нашли мужества признаться в отцовстве. Как вам, наверное, хотелось, когда вы наблюдали за своей дочерью издали, приблизиться к ней, обнять её и всё рассказать.
Я ведь тоже могу упрекнуть себя в том, что не смог приехать парой дней раньше, и не предложил ружье в обмен на девушку, как оказалось, вашу дочь.
Конечно, вы бы не согласились, сочли смешным такой обмен, но мы могли бы договориться и по-другому. Глядишь, тогда бы им не было нужды встречаться тайно, ночью.
Но произошедшего не изменишь, и лучшее, что мы сможем теперь сделать, так это убить зверя. Убить хотя бы ради чужих детей, чтобы у их родителей не было того, что сейчас испытываете вы.
— Я не успокоюсь, пока не найду его, — продолжил Кресле, — сколько бы времени это не заняло.
Я тоже не успокоюсь, барон. До моей свадьбы ещё два месяца, и пусть всё это время я проведу в горах, я обязательно его найду. Найду ради людей, моих людей, что сидят сейчас в селах и боятся высунуть нос за их окраины. Найду, потому что именно в этом сейчас мой долг.
Я протянул барону ружье. Я и захватил его именно для этого, чтобы отдать. К дьяволу ружье нужно сейчас, когда девушка мертва, а мне самому оно никогда не нравилось.
Конечно, ружье не будет служить ему утешением, но, может быть, именно из него он убьёт зверя, что для него так важно.
Кресле взял подарок молча, понимая, что сейчас не время рассыпаться в благодарностях. Либо же говорить о том, что подарок дорог, а он не хочет чувствовать себя обязанным мне. Он только лишь кивнул головой, принимая подарок.
Мы встали лагерем в самых предгорьях, в замечательном дубровнике, где на краю поляны бил ключ с ледяной водой. Здесь и будет наш лагерь всё ближайшее время, потому что нет смысла лезть в горы верхом, они и пешком не слишком проходимы.
Первые дни прошли в напрасных поисках, попробуй, найди зверя там, где он чувствует твой запах за лигу, а ты даже не можешь обнаружить его следы.
Но он крутился где-то рядом, потому что по ночам тревожно бились в путах наши лошади, чувствуя запах волка. И лишь мой Ворон, выросший на свободе, в степях, где подобных тварей немерено, гневно храпел и ржал, требуя выпустить его на свободу.
Мы днями прочесывали заросли в надежде найти зверя, или хотя бы его логово, растянувшись цепью в пределах видимости, и держась по двое. Именно на этом настоял барон Кресле и снова в его словах был резон. Стояла редкостная жара, которая в густых зарослях чувствуется особенно сильно, от пота резало глаза, а ноги гудели от усталости. Но мы ни разу не смогли увидеть его даже издали.
Несколько человек весь световой день сидели в засаде на высоких деревьях, скрывшись в их кронах, держа под рукой ружья.
Между дубравой, где мы расположилась лагерем и границей зарослей проходила узкая полоса земли, почти лишённой растительности и была легкая надежда на то, что стрелкам удастся увидеть зверя именно на ней.
Затем из имения Кресле привезли пару ягнят, которых мы использовали как приманку. Тщетно.
По вечерам мы обсуждали возможности поймать зверя в капкан, ловушку или заставить отведать его ядовитого мяса, а ночью опять просыпались от храпа и ржания рвущихся из пут лошадей. Он как будто бы издевался над нами.
Люди начали шептаться о том, что это не простой волк, а волк-оборотень, который может становиться невидимым.
Кресле зло фыркал, заявляя о том, что будь волк хоть трижды оборотнем, ему достаточно показаться на расстоянии выстрела, пусть даже и невидимым, он учует его носом и не промахнётся.
Одна ночь прошла спокойно, а на следующий день прискакали гонцы из деревни барона, рассказавшие о том, что есть ещё одна жертва, припозднившийся рыбак. Его нашли как и прочих, целого, не объеденного, только лишь с перерезанным горлом.
Когда в голову всё чаще начали приходить мысли о бесполезности наших поисков, мы повстречались, я и зверь.
Накануне вечером Шлон, наш всегдашний повар, пересолил кашу. Его друг, Нектор прокомментировал это тем, что Шлон, наконец, влюбился, что очень славно, поскольку ему давно хочется погулять на его свадьбе. Вот только непонятно в кого, мы здесь уже неделю, и за всё это время не видели ни одной женщины, задумчиво протянул Нектор. Никто его шутку не поддержал, слишком не до того было всем, чтобы шутить.
Утром мы завтракали остатками вчерашней пересоленой каши, и именно это привело меня к встрече со зверем.
Ещё вчера, за ужином, мы приняли решение сворачиваться, потому что в нашей охоте не было никаких перспектив, и этот день должен был стать последним в наших поисках.
За всё это время, проведённое здесь, мы не видели даже промелькнувшей тени звери, не нашли его логова, мы вообще ничего не нашли.
Вернее нашли, два чисто обглоданных человеческих скелета. Одного из них признали, по обрывкам одежды, по поясу и ножу, и он оказался жителем Кривичей, пропавшим пару месяцев назад. Другой скелет так и остался неопознанным.
Следующий наш план был таким: где-нибудь поблизости от селений устроить засаду, где живцом был стать доброволец. На этом вчерне он и строился, наш план. Все подробности должны решиться на месте, и ещё предстояло решить главный вопрос — где его взять, добровольца. Никто из присутствующих желания не высказывал.
Мы с Кресле решили сообща сделать награду за смелость такой, чтобы кто-нибудь всё же счел возможным рискнуть.
Вот об этом я и думал, спускаясь на дно распадка, где весело журчал ручеёк, с пустой флягой в руке. День выдался особенно жарким, и вода в фляге после пересоленного завтрака кончилась на удивление быстро.
Я шел и улыбался, хотя ситуация к этому не слишком то и располагала. Просто я представил, что живец наш падет жертвой оборотня, и размер следующей награды придется значительно увеличить. Пара таких попыток и случится одно из двух: либо закончатся желающие рискнуть, либо у нас с Кресле не хватит денег. Любая ситуация становится смешной, если довести её до абсурда.
