Антон Демченко - Воздушный стрелок
— А вы думаете, хоть один из них имеет бумажку, на которой написан настоящий уровень владения Эфиром? — Фыркнул Хромов. — К вашему сведению, даже ярые, и те не стремятся обнародовать свой настоящий статус. Вон, хоть боярина Громова взять. А уж эфирники…
— А что тут такого? Зачем им скрываться? Они же, слабее стихийников, правильно?
— Кхм, это, как посмотреть… — Протянул Хромов, усмехаясь. — Знаете, в чем разница между грандом эфира и любым другим одаренным? Впрочем, откуда? Об этом не говорят в открытую… Любой одаренный пропускает эфир через себя. Любой, кроме грандов. Они способны оперировать той энергией, что разлита вокруг… и это умение уже никак не зависит от их личной силы. Им достаточно лишь тоненькой связи с Эфиром, чтобы заставить его работать на себя. Но для этого, уровень контроля должен быть просто заоблачным. Да вы и сами это видели, сегодня.
— А… как же ярые? — Тихо спросил Леонид. — Аристарх Макарыч, ты же тоже знаком с эфиром.
— Я - подмастерье. И знаешь, что я тебе скажу, барчук? Ни один ярый, вставший на путь Эфира… точнее, тем более, ставший на путь Эфира, не пожелает перейти дорогу гранду, даже если тот — слабосилок в стихиях. Да, в прямом противостоянии, у меня есть преимущество, вот только… эти, — Хромов интонацией выделил последнее слово, так что слушавшие его боярские отпрыски прекрасно поняли, кого он имел в виду. — Эти предпочитают драться на своих условиях. И здесь, любому ярому проще самому застрелиться. Мы воины… и жить в ожидании, когда рядом с тобой возникнет гранд, вдруг решивший, что ты задержался на свете, ткнет пальцем и скажет: «бу»… Поверьте, смерть от страха — очень поганая смерть… Хм, вижу, не верите? Хорошо. Чтоб вы лучше поняли, расскажу вам одну поучительную историю… У ниппонцев, в свое время существовали целые кланы таких вот убийц. Шиноби… В конце девятнадцатого века, тамошним стихийным кланам надоело жить под дамокловым мечом, зная, что наемники-тени запросто могут убить любого из них, возникнув из ниоткуда, и исчезнув в никуда. Вечно воюющие роды объединились и, прошерстив свои острова, вырезали поселения всех шиноби, до единого. Так им тогда показалось, Жгли, топили, душили, не взирая на возраст, пол и силу. Мужчин, женщин, детей, стариков, всех подряд. Резали выживших в поселениях после стихийных атак, поскольку знали, что любой одаренный может стать грандом, а значит, каждый оставленный в живых ребенок-шиноби в будущем объявит им приговор. И вроде бы, кланы достигли своей цели. Как потом выяснилось, они упустили только пятерых… но этого хватило. Шиноби, в отличие от своих палачей, не стали казнить всех подряд. Нет… они поступили куда изощреннее. В течение следующих трех лет после «Солнечного ожога», как высокопарно обозвали кланы свою «победу», в родах стихийников кончились все, без исключения, дети старшей крови… Те, кто мог наследовать главенство в кланах. Это произошло в одна тысяча восемьсот восемьдесят девятом году.
— Открытие Ниппон, реставрация Мэйдзи… — Тихо проговорила Ольга.
— Именно. Год, когда император Муцухито взял всю власть в свои руки, открыл страну для гостей с Запада, и официально «позволил» браки с гайдзинами, и усыновление их детей.
— То-то у ниппонцев все стихийницы такие большеглазые и больше… кхм… — Поймав внимательный взгляд сестры, Леонид деланно улыбнулся и развел руками. — Я имел в виду, что представители ниппонских кланов очень сильно отличаются своей внешностью от остальных жителей Страны Восходящего Солнца.
— Я так и поняла. — Кивнула Ольга… и погрузилась в размышления, не заметив ни исчезновения из-за стола Леонида и Аристарха, ни откровенно бледного вида сжавшихся на стульях, молча переглядывающихся близняшек.
Глава 9. История не в событиях, она в людях что их творят
От чтения предоставленных хозяином усадьбы документов меня отвлекла настойчивая вибрация браслета. Отложив в сторону бумаги, я уставился непонимающим взглядом на собственное запястье и, потерев ладонями лицо, тяжело вздохнул. Это, «Санта-Барбара» какая-то, честное слово!
Один спор между отцом и дедом чего стоит! Шекспир нервно курит в сторонке. Любовь Николая к единственной дочери своего учителя, гранда и ярого Воздуха Никиты Силыча Скуратова, старого неприятеля боярина Громова и… по совместительству, дальнего родственника супруги Георгия Дмитриевича. Мужа ее двоюродной сестры, если быть точным. Именно бабушка, как раз, и додавила деда, настояв отдать младшего сына в обучение Скуратову… где Николай познакомился с Людмилой Скуратовой.
Уж что именно не поделили эти два мастодонта прошлого века, я не знаю, но в результате, сюжет Ромео и Джульетты опять получил свое воплощение в жизни. Дело дошло до того, что молодая супружеская пара была вынуждена идти в боярские дети к… тадам! только что ставшему главой рода, школьному другу Николая и Федора Громовых, Валентину Эдуардовичу Бестужеву… Мра-ак.
Вот и ответ, почему дед оказался не в курсе помолвки его родного внука. Будучи боярскими детьми, то есть, членами уже другого рода, Николай и Людмила имели полное право не только не спрашивать разрешения боярина Громова, но даже не информировать его о подобных шагах.
А вот каким образом я оказался на попечении Громовых, это вопрос… Только кому его задавать? Бестужеву, или Громовым? Ну, начнем, пожалуй, с хозяина этого дома. Тем более, что он сам предлагал свою помощь в решении непоняток, связанных с этой папкой… А вот потом, можно будет поговорить и с Федором Георгиевичем.
Вспомнив о пришедшем на браслет письме, я вздохнул и развернул экран, который тут же оказался заполнен длинным перечнем пришедших файлов. Не-не-не. Стоп. Надо развеяться. Иначе, чую, моя бедная голова просто взорвется от избытка информации. Да и успокоиться не помешает, иначе в том нервном состоянии, в котором я сейчас нахожусь, боюсь, могу упустить или не заметить что-то важное…
Приняв такое решение, я свернул экран, запер документы из папки в ящике стола и выскользнул за дверь. Коридоры усадьбы встретили меня тишиной и темнотой. Ничего странного. Время уже глубоко заполночь, и большая часть домочадцев Бестужевых давно спит.
Пройдясь по пустым галереям, я вышел в холл и, отворив дверь, выскользнул на улицу. Точнее, на крыльцо выходящее в парк. Прогуляюсь, проветрюсь… уложу в голове все прочитанное, а потом уже можно будет и за послание Гдовицкого браться.
— И куда это вы собрались, госпожа Громова? — Услышав тихий голос, раздавшийся со стороны подъездной дорожки, я вжался в стену, одновременно, на автомате, укрываясь за отводом глаз. И только после этого, выглянул с крыльца. Интересно же.
Темнота для того, кто владеет Эфиром, преграда небольшая, так что, уже через секунду я довольно отчетливо видел происходящее у подножия Красного крыльца.
Хромов возвышался над одной из близняшек, мнущейся перед ним, словно забывшая урок, нерадивая школьница перед учителем. Сопит, молчит, ничего не говорит… Хм.
— На прогулку. — Наконец справившись с собой, девушка вскинула голову и вызывающе взглянула на невозмутимого Хромова.
— Вот как? Я вас разочарую. По распоряжению боярина Бестужева, жителям усадьбы запрещено покидать ее пределы после двадцати трех ноль ноль, без персонального разрешения Валентина Эдуардовича. Усиленные меры безопасности, знаете ли. — Проговорил ярый. Сестра скисла.
— Но… меня же ждут! — Черт, кажется, Леня все-таки что-то упустил. Обидно.
— Позвоните, объясните ситуацию. Думаю, ожидающие вас друзья все поймут правильно. — Пожал плечами гвардеец.
— Не могу… мой браслет заблокирован, вместе с номерами. — Буркнула девушка и, поняв, что никто ее с территории не выпустит, махнув рукой, отправилась в дом. Хм. Наверное, все-таки Мила. Как мне кажется, Линка бы закатила скандал.
— Спокойной ночи, боярышня. — Прогудел за ее спиной Хромов.
— И вам. — Тихо отозвалась она, проходя мимо меня. Вот только… не-не-не. Так не пойдет.
Я проскользнул в дом, следом за кузиной и, заметив, как она свернула к служебной части усадьбы, довольно хмыкнул. Умнеет… дура.
Наблюдая, как Линка крадется по темным коридорам и переходам в сторону запасного выхода из дома, я шел следом за ней, по пути пытаясь сообразить, что делать, если ей каким-то чудом удастся-таки выбраться за пределы усадьбы…
Впрочем, зря только голову ломал. Стоило кузине оказаться у стены ограничивавшей территорию усадьбы, как рядом возник все тот же вездесущий Хромов и Лина, печально вздохнув при виде его громоздкой фигуры, ни слова не говоря, развернулась и, поникнув, двинулась обратно в дом, ежась под насмешливым взглядом ярого.
Не доверяя разумности Лины, мягко говоря, я «довел» ее до дверей в выделенную кузинам комнату и убедившись, что она все-таки не решилась на третий заход, собрался было уйти к себе, но…
