Антон Демченко - Воздушный стрелок
— Добрый вечер, Владимир Александрович. — Кивнул я.
— Как сказать. — Явно о чем-то своем, буркнул мой собеседник, но тут же спохватился. — Добрый, добрый. Кирилл. У меня не так много времени, поэтому просто слушай и не перебивай. Боярина Бестужева, Федор Георгиевич уже предупредил, теперь на всякий случай, предупреждаем и тебя. Томилины. После смерти Ирины Михайловны, у нас возникли серьезные трения с их родом. Близнецы не в курсе, но все очень-очень серьезно, понимаешь?
— Война родов?
— Умный мальчик. Я не прошу тебя быть их телохранителем, в сложившихся обстоятельствах, это идиотизм, но… пожалуйста, присмотри, чтобы у них не было контактов с Томилиными. Особенно, с одним из них. Романом Вышневецким. Ты его должен был видеть, на похоронах он стоял рядом с Линой.
— Владимир Александрович, а вам не кажется, что мне не должно быть никакого дела до того, с кем общается Малина Федоровна? — Тихо проговорил я, мысленно потирая руки. На ловца и зверь бежит, а?
— Хм… у меня нет времени на долгие уговоры, Кирилл. — Хмуро ответил Гдовицкой, явственно поморщившись от моих слов. — Поэтому, скажу просто. Боярин Громов обещает тебе поддержку рода в твоих начинаниях, если ты поможешь Валентину Эдуардовичу оградить Лину от общения с этим…
— В каких начинаниях?
— В любых, не связанных с нарушением закона. — Отрезал Владимир Александрович, но тут же смягчился. — Кирилл, я понимаю, что для тебя, выполнение этой просьбы, только лишняя обуза, но… ты учитель Лины и Милы, и в какой-то мере, это соответствует принятым тобой обязательствам. Уж ты-то знаешь, что Ирина Михайловна слишком многое позволяла своим детям, и потакала Лине в ее интересе к этому молодому человеку. Но наш род не может позволить, чтобы кто-то из его членов связал себя официальными отношениями с сыном изгнанника и бывшим папистом. Томилины могут как угодно относиться к Вышневецкому, он их родич. Но не мы.
— Бестужев в курсе? — Вздохнул я.
— Да. Я же говорю, твоя задача, помочь ему в этом деле. — Слабо улыбнувшись, проговорил Гдовицкой. Думает, что уже победил? Зря.
— Хорошо, Владимир Александрович, я соглашусь помочь роду Громовых, но при одном условии.
— Кхм. Слушаю. — Напрягся тот.
— Это будет последнее вмешательство в личные дела представителей рода Громовых с моей стороны, и последнее вмешательство представителей рода Громовых в мои личные дела, соответственно. Георгий Дмитриевич готов подтвердить такое соглашение?
— Хе. Сознательное вмешательство, без твоего и нашего согласия. Такая формулировка тебя устроит… внук? — Неожиданно появившийся на экране браслета, боярин Громов пыхнул трубкой
— Устроит, Георгий Дмитриевич. — Я растянул губы в широкой улыбке и, решил добить ситуацию до конца. — Жду информацию по этому самому Вышневецкому. ВСЮ информацию.
— Вова, озаботься. — Бросил в сторону Громов-старший и, смерив меня полным странного любопытства взглядом, отключился.
Глава 8. Самое логичное обоснование
Глупо было бы рассчитывать на то, что дед столь быстро изменит свое поведение и станет воспринимать меня всерьез. Но кто сказал, что мнение людей невозможно изменить? Вот и посмотрим, насколько изменится отношение ко мне Громовых, после моей «помощи»… Ведь, просьбу оградить Лину от общения с Романом, как оказалось, Вышневецким, можно понимать по-разному. Очень, по-разному…
Я мотнул головой, вытряхивая из нее преждевременные мысли, и взялся за папку. Как раз, будет чем заняться, пока Гдовицкой соберет информацию по «объекту», и пришлет ее на мой браслет.
Итак… что мы имеем? Документы о школе. В сторону. Слишком рано. Переписка о школе… туда же. Дневники. Хм. А как дневники отца и матери могли оказаться в распоряжении Бестужева? Почему они здесь, а не в упомянутых боярином, архивах рода Громовых? Интересно… А еще интереснее, почему эта папка попала ко мне в руки именно сейчас… Впрочем, могу поспорить на что угодно, это результат нашей сегодняшней тренировки с близняшками. Сдал-таки меня господин Хромов. С потрохами сдал…
* * *Когда «накрылся» целый сектор охранного периметра, прилегающий к тренировочному полю, Хромов было решил, что кто-то наплевал на все правила и негласные договоренности между боярскими родами, и атаковал городскую усадьбу Бестужевых, чтобы добраться до гостей. Всякое бывало в истории, и не всегда традиция нейтралитета соблюдалась. Зря, что ли, Громовы решили укрыть детей в чужой усадьбе, а не в своей, хотя имели такую возможность? Значит, береглись, опасались, что их противники могут заранее уговориться с соседями и те пропустят штурмовиков через свои кварталы… Тут сердце ярого захолонуло. Если это так, то получается, соседи слили Бестужевых! Это с какой же силой должен был столкнуться род Громовых, чтобы такое случилось?! Ведь две трети соседей связаны с Бестужевыми союзными договорами. Что же теперь, все прахом?!
Ноги сами понесли Аристарха к месту возможной атаки, а разум в это время пытался прощупать Эфир, стараясь заменить собой чувствительные датчики охранной системы. Вот, загрохотали сапоги дежурной смены, по постам прокатилась команда-перекличка и гвардия, что называется, встала на боевой взвод. А в Эфире странная тишина. Словно, противник сам оказался в шоке от собственной дерзости и теперь затаился, будто чего-то выжидая. Все эти мысли пронеслись в голове Хромова за считанные секунды, а потом он вылетел к месту предполагаемого прорыва штурмующих, и невольно затормозил.
Площадка, которую ярый ожидал увидеть развороченной мощными стихийными ударами, какие всегда оставались на местах боев, поразила Хромова идиллической картинкой… Ну, почти. Судя по страшно фонящему Эфиром стеклянистому следу на песке, ученички, вместе со своим недорослем-учителем, переборщили с силой!
Непроизвольно, Хромов выдал красочную тираду, поминая всех святых и малолетних идиотов, лишь соизволением первых оставшихся в живых. Но закончить ее, ярый не успел. Его просто накрыло волной обжигающей ярости, пронизывающий и без того бурлящее море энергии вокруг. А в следующую секунду, волосы на голове Аристарха встали дыбом. Пятнадцатилетний шкет с невообразимой легкостью подчинил себе клокочущую силу… и одним неуловимым усилием просто слил эту «пену» в валуны, на которых сидели бледные, боящиеся пошевелиться близняшки.
Камни покачнулись и, хрустнув, осыпались на песок мелким щебнем, подняв вокруг облака пыли. Твою же, через три клюза вперехлест! Это мастер?! Это?! Это, мать его за ногу, гранд! Безусый мальчишка с гормональным штормом — натуральный гранд!!!.. Хана городу…
— Прошу простить, м а с т е р. — Выдавил из себя Хромов. Единственное, чем он сейчас смог позволить себе выразить собственное мнение о действиях гостя дома, был ернический тон. Осталось надеяться, что Кирилл поймет смысл послания, и уймется в своих играх с Эфиром. А то, в следующий раз, он ведь может так и весь квартал на уши поднять. Объясняйся потом с боярскими детьми…
Аристарх покинул площадку, на ходу отменив готовность номер один, по взбаламученной ревом тревоги, гвардии. Оказавшись в одиночестве, ярый запрокинул голову, вздохнул, привычно успокаиваясь при виде бегущих по небу облаков и, восстановив душевное равновесие, вновь потянулся к браслету. Боярину Бестужеву следует знать, что только что произошло в его доме, и кого он приютил… на самом деле.
Не сказать, что Валентин Эдуардович был уж очень удивлен рассказом командира гвардии, но было видно, что сейчас, такого он не ожидал. А как еще можно расценить его восклицание: «Уже?!»
После прошедшего в полной тишине обеда, когда домашние уже расправились с десертом, Аристарх вдруг поймал на себе испытующий взгляд Ольги и печально вздохнул… который раз за день. Словно почуяв его состояние, поднявшийся из-за стола, Кирилл, услышав этот вздох, замер на пороге и вопросительно взглянул на ярого. В ответ, тот кивнул в сторону настороженно наблюдающих за этой пантомимой девушек.
— Что уж теперь? — Пожал плечами Кирилл и исчез за дверью.
— Это он сейчас о чем? — Спросил в пустоту Леонид.
— О любопытстве. — Буркнул Хромов. И все три девушки, покраснев, переглянулись. Молча.
Но Ольга не выдержала первой.
— Аристарх Макарыч, миленький, ну расскажи, что это такое было, там на площадке?
— Гранд там был… — Пожевав губами, нехотя ответил Хромов, проклиная Кирилла, спокойно улизнувшего от этого допроса. Впрочем, Аристарх сам виноват. Нужно было сваливать из-за стола сразу, а не устраивать театр из переглядываний. — Раздраженный гранд.
— Но… Кирилл же только мастер. — Непонимающе протянула Лина.
— А вы думаете, хоть один из них имеет бумажку, на которой написан настоящий уровень владения Эфиром? — Фыркнул Хромов. — К вашему сведению, даже ярые, и те не стремятся обнародовать свой настоящий статус. Вон, хоть боярина Громова взять. А уж эфирники…
